Право на ошибку

1. Полина

Все, что ни делается, все к лучшему.

Никогда не соглашалась с этой доктриной, явно придуманной дураками или оптимистами. Предпочитаю смотреть на вещи здраво.

Итак, что мы имеем.

Мне тридцать четыре.

Есть два высших образования.

Хорошая должность в строительной компании.

Машина. Квартира.

Неплохая анкета, если бы не тот факт, что три часа назад я стала разведенкой.

"Виталик – тупиковая ветвь эволюции".

Именно это мне велела повторять Вера, жена моего младшего брата и, по совместительству, моя лучшая подруга с тех пор, как я узнала о том, что у моего мужа есть другая женщина.

И прямо сейчас я направляюсь в загородный дом брата, который вместе с Верой и годовалой дочкой уже неделю отдыхает в Турции. Идея отправить меня на выходные на их дачу принадлежала именно Вере. Она была первой, кому я позвонила, получив свидетельство о расторжении брака.

Что я чувствую?

Не знаю. До того, как у меня не появилось в руках документа о разводе, казалось, что все происходит не по-настоящему. Только вот измена Виталика была самой настоящей.

Конечно мне все ещё больно, ведь я любила его, и, выходя замуж, естественно считала, что это раз и навсегда.

Ладно. Хватит ныть.

Виталик – тупиковая ветвь эволюции.

Втопив в пол педаль газа, я делаю громче музыку и спустя сорок минут въезжаю в дачный поселок, который в середине июля, особенно в выходные, превращается в полноценный городок. Опустив стекло, я не торопясь еду по его улицам, пока не упираюсь в проулок, где только этой весной Сергей закончил строительство двухэтажного дома. Коттедж с серо-белым фасадом получился очень симпатичным. Я была тут в мае, на Сережкином юбилее, когда ещё полным ходом шли отделочные работы.

Вернее, мы с Виталиком были тут.

Поставив машину на ручник, я роюсь в сумочке в поисках дубликата ключей и выхожу из салона. На этой улице тихо. На окнах соседнего дома опущены роллеты. В траве стрекочут кузнечики. Мое лицо обдает горячим воздухом, и я вдруг понимаю, что идея провести в одиночестве выходные не кажется такой уж замечательной.

Но не ехать же обратно. Да и какая разница, где страдать, оплакивая свой неудачный брак – здесь или в городе?

Вытащив из багажника сумку и пакет с продуктами, я открываю калитку и иду по тропинке, пока не замираю как вкопанная.

На террасе находится посторонний!

За деревянным столом в тени, спиной ко мне, сидит мужчина.

На грабителя не похож. Во-первых, он по пояс голый (а я никогда не слышала про голых грабителей). А, во во-вторых, мужчина работает за ноутбуком. В его ушах айрподсы, на голове бейсболка. Издали фигура кажется смутно знакомой.

Да кто ты такой?

Не долго думая, я обхожу ограждение террасы, поднимаюсь по ступенькам и, наконец, вижу лицо незваного гостя.

— Тёма? — мой голос звучит удивленно.

Ведь Рогозин – последний человек на планете, которого я ожидала увидеть на даче Веры и Сергея в пятницу вечером.

— Довлатова? — избавляясь от наушников, тем же тоном вторит парень.

Да, именно, парень.

Артем Рогозин – одноклассник и лучший друг моего брата. Они оба младше меня почти на девять лет. Конечно с годами разница в возрасте немного сгладилась, но не до такой степени, чтобы я считала Рогозина зрелым мужчиной.

— Я не Довлатова, — замечаю, опуская сумку и пакет на деревянные качели. — Хотя… пожалуй, теперь уже снова Довлатова, — бормочу под нос, чувствуя себя странно.

Как же давно меня не называли девичьей фамилией.

— У тебя раздвоение личности? — усмехается Артем, щуря голубые глаза.

Я удрученно вздыхаю.

— Типа того. А что ты тут делаешь? Я не видела твою машину? Или она в гараже? — указываю большим пальцем в сторону.

— В двадцать первом веке есть такая штука, как такси, — заявляет Артем. — Привет, кстати. Давно не виделись.

— Ага. Ты пропустил юбилей друга, — замечаю я.

— Хоть ты не начинай, мне твой братец весь мозг вынес по этому поводу. Ну не мог я. Не мог! — ощетинивается Тёма.

— Ну как скажешь. Так что с твоей тачкой? — я с подозрением смотрю на него.

— Я ее продал. Стартап требует вложений.

Я громко фыркаю.

Всем давно известно, чем заканчиваются стартапы Рогозина. В лучшем случае – он должен банку денег, а в худшем – помимо долга ему ещё и нос ломают.

— И что на этот раз?