Пред полчищем

Пред полчищем

-Какая же бесполезная возня, все эти происки, все тайны, честное слово, что мне мешало сейчас сидеть дома и попивая вино из подаренного дочерью бокала смотреть какое-нибудь тупое телешоу?-мужчина поправил воротник тяжелой пуховой куртки, который закрывал едва ли не половину его лица и перевел взгляд на длинную гряду заснеженных скал, которая словно какой-то нарост высилась посреди бескрайней ледяной пустоши

-А этот холод, профессор, право слово, ради чего нам это всё нужно, неужели нельзя было прийти сюда летом, когда весь этот мерзкий снег превратится в цветущие луга, тут будут бегать кролики, а птицы выпевать серенады на рассвете

-а может надо было прождать еще годик?-ядовито оборвал помощника старик в запотевших очках-чтобы сюда уже не просто табунами ходили люди, а еще и водили экскурсии и туповатых студентов какого-нибудь замшелого университета привозили чтобы посмотреть на "детище боговых иных по чуду нами встреченное"-он посмотрел на солнце, пытаюсь прикинуть примерный ход времени и сойдясь с самим собой на том, что сейчас около двух часов дня прикрикнул на лениво зевающего Штомфеля-и хватит там ныть, вы сами вызвались быть моим помощником, никто вас не заставлял и никакие почести в обмен на поддержку не сулил, так будьте добры не мешать.

Мужчина в ответ обиженно засопел, но не решившись что-либо возразить лишь немного стыдливо отвел глаза, как в стародавние времена, когда еще учился у профессора Чарльза Хорна на факультете физики и наноструктур десятки лет назад. Штомфель уже много лет был самостоятелен, на редкость успешен и до ужаса удачлив в бизнесе, но сейчас, он чувствовал себя словно тогда, в бессильном порыве вспомнить очередную форму и в конце концов опускающий глаза под грозным взглядом, прознающем даже сквозь толстые очки.

-Если мы немного поторопимся-задумчиво пробормотал Хорн и закончил уже гораздо громче-то успеем к нужному месту до темноты и тогда вам, уважаемый, не придется чувствовать тяготы ночевки посреди ледяной пустоши

Профессор затрусил вниз по склону, деловито потрясая рюкзаком в то время как Штомфель, пусть отрастивший за время сытой жизни солидный живот, но все же на тридцать лет моложе своего напарника по вылазке уже был на последнем издыхании, роняя капли пота на воротник куртки и чувствуя как мерзнет от этого лоб. Он упорно не понимал как в пятидесятикилограммовом престарелом и теле Хорна может быть такая живая и жаркая энергия, позволяющая дряхлых ногам делать милю за милей не замечая ни усталости ни страшных морозов.

-Что вы будете говорить, когда…ну встретите их-Штомфель понял, что горло его более не может издать ни звука, слишком сильным стало волнение, накатывающее волнами

-Смеешься-улыбнулся профессор-ты верно пересмотрел фильмов , уважаемый, и думаешь что там нас ждут человечки с большими головами и серо-зеленой кожей, что мы обменяемся с ними знаниями?-Хорн заливисто, совсем по-юношески рассмеялся, даже не оборачиваясь на своего помощника-мы с тобой способны мыслить теми категориями, которыми нас научили, родители, школа, университет, коллеги по работе и труды ученых, сколько бы ученых степеней у меня не было я не смогу научиться думать иначе как это могут делать люди

Штомфель задумался, пытаясь при этом не сбиться с шага и не провалиться в глубокий, доходящий практически до колена

-Я не очень понимаю, что вы имеете ввиду-признался мужчина

С сожалением он должен был признаться самому себе, что немалый счет в банке не ставит тебя выше Чарльза Хорна и в разговоре с ним всегда будешь чувствовать себя все тем же несмышленым студентишкой.

-Я говорю о том, уважаемый, что те, кого мы встретим могут далеко за гранью нашего понимания. Это значит далеко не только то, что они могут быть причудливых форм и размеров, но и то, что эти существа банально способны существовать по совсем иным законам физики чем мы

Штомфель задумался, пытаясь переварить услышанное и свалился вниз, вспахав лицом мягкий ледяной снег. Он сразу же поднялся, пытаясь вытрусить его из рукавов и воротника , но остановил свою бурную деятельность, обратив внимания на ироничный взгляд Хорна. Продолжив свой незамысловатый путь-строго по прямой они вновь погрузились в свойственную для равнин тишину, разгоняемую только лишь свистом ветра.

-Как вы думаете, то, что из всех людей в мире в тот момент, когда объект вошел только вы смотрели именно туда куда нужно, вплоть до сотни метров, это было какое-то провидение? Судьба?-Штомфель серьезно отставал от профессора, запаздывая на несколько шагов, пытаясь не ударить еще сильнее в грязь лицом в глазах человека, которым уже много много лет искренне восхищался

-Уважаемый-скривился профессор-ты идиот? Судьба? Может быть ты мне расскажешь про карму или сансару, чтобы добить старика прямо здесь? Это случайность, шутка теории вероятности, благодаря которой мы станем первыми, называй как угодно, хоть судом, но не произноси при мне слова судьба

Хорн был прагматиком, материалистом и консерватором, его единственным божеством была физика, а верой-труды именитых ученых к которым профессор всегда мечтал примкнуть. Таким профессор был всегда, даже когда его бородка была намного меньше, а стекла в очках не такие толстые, Штомфель помнил как оставался на пересдачи и не раз был унижен стариком, за, что впрочем, никогда не держал на него обиды. Прошло столько времени, а бывший студент, встретившись с гуру из собственного прошлого незамедлительно согласился помочь ему, отправиться куда угодно, лишь бы быть полезным. Слегка маниакальное отношение, но так ли это важно? Но в момент, когда успешный бизнесмен и прилежный семьянин услышал о цели их вылазки на север, за тысячу километров от родного городка…он Штомфель отлично помнил как по телу пробежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Подобраться так близко к чему-то неизведанному, чуждому, это было сродни странному сну, но сейчас, по мере приближения к заветной цели, когда до нее было рукой подать мужчину одолевал страх. Такое просто человеческое чувство, принесенное неизвестным.