Предатель

Предатель

2719

2781

Заря рождается на горизонте. Многим мирам она сулит начало дня, поток тепла для миллиарда душ. В глазах же солдата, яркий свет на границе мира лишь отражён страхом. И вспышка зарева вдали внушает ужас, напоминая раскаты взрывов, что в своём марше настигали планету за планетой.

***

Чистое небо тянулось над переплетениями улиц. К центральной площади, окаймлённой строем тонких башен, стекалось множество дорог. Одна за другой, они привели Ханшэса в сердце города. Следуя за гулом далёких высот, он ступил на ускорительную тропу. Один из множества самоходных путей понёс человека под сводами мостов, раскинутых между домами. Выйдя к дневному свету, Ханшэс обернулся и проводил злобным взглядом две сотни шпилей, украшавших крупнейший видимый мост. В тени каждого билось ненавистное ему знамя – символ империи Ниривин.

Тяжёлые шаги его зазвучали реже, скорость тропы начала падать перед центром города – Альтийским монументом. Уродливый столб высился над раскидистыми, идущими в несколько рядов деревьями. Отведя глаза от статуй, облеплявших вытянутое строение, Ханшэс собрался пройти мимо в тени одного из полукруглых зданий, когда несколько голосов загалдели и запищали неподалёку. Плоское устройство отсоединилось от навесов на его руке и, поднявшись к уху человека, ксено-переводчик закричал:

– Господин! Господин!

Детский крик отразился металлическим скрежетом. Взор Ханшэса невольно направился на девочку, выбежавшую к нему из-за деревьев. Следом за ней показались ещё несколько детей.

– Yodz été-aienmnizts eidz. Oe véraltai![1] – светловолосый мальчик покосился на взрослого. – Вы задержались сегодня? Что-то случилось?

Тяжёлый вздох предшествовал ответу. Почти оголив левую руку, Ханшэс выпустил из неё второй переводчик – внутриязыковой. Общеимперский диалект у детишек явно хромал, да и завывали они, казалось, на каком-то выдуманном языке. Совсем не думали о старшем собеседнике.

– Ничего серьезного, – улыбаясь, пробормотал он. – Смещение планетарного флота и странное движение в поясе. Просто астероид нарушил сигнал, но панику у нас навели, словно вторжение началось.

– Значит, опять скука, – горестно опустив узкие глаза, Рагци’Ку, столь радостно бежавшая к нему, скрестила четыре руки у втянутого живота. – Я думала, работа с космосом интереснее.

«Господин»

В разговор влез, тряхнув переливчатым телом, низкий расплывчатый малец из расы яайэ.

«Господин, а вы же бывали в космосе?»

– Конечно. Правда, всего на паре миссий. Обычная разведка, очень долгая.

«А расскажите!»

Маленький яайэ, содрогаясь, словно баннер на ветру, продолжил осыпать вопросами: «Как в космосе? Планеты, правда, выглядят такими крохами, что всю систему можно в тело вжать?»

– Ай-лим, хватит! – девочка, подпираемая парой механических стержней, вклинилась в разговор. – Профессор явно устал, будь спокойней.

– Фирциния, не нужно, – перебил её Ханшэс, отведя взгляд на повисший возле уха переводчик. – Как твои протезы?

– Привыкаю, господин! – девочка, ростом превышавшая всех окружавших её детей, покачнулась на подпиравших устройствах. – А вот родителям сложнее. Кожа их повисла. Возможно, они никогда не освоятся.

– Такое бывает при переселении на другие планеты. Гравитация – страшная вещь.

– А зачем вы прилетели? – спросила Рагци’Ку, теперь переведя четыре руки за спину. – Я думала, люди, такие, высокие, родных планет не покидают. Тут и так слишком много кто живёт.

– Прекрати, – перебил её светловолосый Сим. – То, что ты – семиолоид не делает тебя выше прочих.

– Он прав, девочка! – глухой голос прошипел из переводчика, но первые слова раздались из-за спины.

Обернувшись, Ханшэс упёрся глазами в вытянувшегося над ним гвардейца. Плоская голова его кренилась на дважды изогнутой шее, покачиваясь из стороны в сторону.

– В Империи все расы уважаемы, – продолжил он. – Мы не рабы Сашфириш, и не притесняем ни людей, ни рафгантасс: никого.

– Ie eidz, - гвардеец заговорил на общеимперском, уставившись сквозь заострённый шлем на единственного взрослого. – Vu été-vaizt? Cea eicsion?[2]

– Довольно, Алгим, отступи! – в говорящем Ханшэс приметил давнего знакомого, блестевшего бело-золотой кожей – он уже привык, что в Гвардии служат только семиолоиды. – Эти малыши играют тут день ото дня, здесь нет дурного. И прошу не угрожать профессору Ханшэсу Ратигон, он порядочный житель Ниривин и добрый человек.

– Прошу простить, профессор, – незнакомый гвардеец поспешил скрыться из виду, быстро переставляя дважды согнутые ноги.

– Господин, что-то случилось? – испуганно запищала Фирциния, видя, как к ним подходит командир городской Гвардии. – Мы что-то сделали не так?

– Нет, малышка, – страж порядка опустился перед ней, согнув длинные ноги и выпустив из верхнего рукава переводчик. – Наш новенький волновался за вас. Всё же, с детьми большие и сильные люди, как профессор, могут сделать что-то плохое. Не бойся.

– Сильный? Господин Ханшэс? – Рагци’Ку скривила длинный рот, оголив острые зубы. – Профессор умный, но не выглядит сильным.