Предатель. Я не отдам тебе сына

Глава 2

— Я сказал, стой! — муж нагоняет меня в конце коридора и дёргает за плечо.

На его красивом лице гнев вперемешку с остатками шока. Пытается подобрать слова, но с ходу не получается:

— Какого… как ты… что ты тут забыла?

Он всё-таки шокирован куда больше, чем готов показать.

— Надо же, как ты к ней спешил, — продребезжала я. — Так, что даже мозги напрочь отшибло. В телефон свой загляни!

Андрей и не подумал разжимать пальцы, и стоило мне дёрнуться, крепче их сжал, без туда удерживая меня одной рукой. Вторую с зажатым в ней телефоном поднёс к глазам. Одного взгляда на экран с уведомлениями хватило, чтобы понять.

— Вот видишь, — прошипела я. — Мне даже пароль твой знать не нужно. Когда правде приходить время всплыть наружу, она всплывает при любых обстоятельствах!

— Муж опускает руку, переводит взгляд на меня.

— Глупо, — подытоживает безо всяких эмоций.

— Может, со своей следующей женой будешь вести себя осторожнее! — ядовито бросила я. — Как мальчишка попался.

Но первое удивление схлынуло, и сейчас Соколова такими нападками уже не пронять. Смотрит на меня, как на воришку, прокравшуюся в его владения.

— Кать, а к чему весь этот спектакль? И кто тебя вообще пустил к номерам?

Ну да, так я и кинулась объясняться.

— Ты, Соколов, больше не вправе с расспросами ко мне приставать, — жгу его взглядом в надежде, что он хотя бы поморщится. — Я смотрю, вы себя тут уже как дома чувствуете. Даже двери не запираете. Как давно ты мне изменяешь?

— Не помню, — он совершенно спокойно пожимает плечами, а у меня внутри от его реакции всё переворачивается.

Но гордость не позволяет этого показать.

— Ну, раз ты для неё уже котя, — я буквально выплюнула ему в лицо последнее слово, — то, предполагаю, кувыркаетесь вы давно.

— А тебе так важно сейчас это выяснить? — щурится он. — Чтобы ещё больше себя накрутить? Кать, ты вся трусишься. Успокойся, пожалуйста.

Я так резко втягиваю в себя воздух, что с запоздалым испугом соображаю — вот-вот задохнусь.

Откуда в нём столько цинизма? Или это неистребимое стремление уязвлённого мужского эго не пятиться перед чувством вины, даже если тебя на горячем поймали?

Как же мерзко. И как больно…

— Успокоюсь я, когда вещи свои соберу, — процедила я низким голосом и дёрнула рукой, но муж по-прежнему держал меня крепко. — Какого чёрта ты ко мне прицепился? Немедленно отпусти!

— Ты сейчас в таком состоянии, что лучше…

— А кто виноват в моём состоянии?! — проорала я, нимало не заботясь о том, что у этого коридора могли обнаружиться глаза и уши.

Мне всё равно, пусть все знают, что мой муж — грязный лжец и изменщик.

— Сейчас не это важно, а то, что ты дров наломаешь! — рявкнул муж и попытался оттащить меня на пятачок к лифтам, где, между прочим, дежурил охранник.

Но я упёрлась каблуками в укрывавший паркет толстый ковёр.

— Да пошёл ты! Пошёл ты! Пошёл ты! Убери от меня свои лапы, или я действительно заору!

Такой поворот ему не понравился. Супруг нехотя разжал пальцы, но продолжал испепелять меня взглядом.

— Кать, не дури. Остынешь и пожалеешь.

— Пожалею?! — почти взвизгнула я, поражаясь проявлению такого железобетонного самомнения.

— Вот увидишь, — припечатывает супруг. — Куда ты намылилась? Ничего своего нет — ни работы нормальной, ни денег! Ну сбежишь на пару недель к своей мамочке, потом будешь думать-гадать, как возвращаться. Может, мы этот этап сразу пропустим? Ну давай, я извинюсь.

Нелепее предложения я ещё в жизни не слышала.

— Соколов, — прошелестела я. — Ты… в своём уме? Ты считаешь, что это искупит твою измену? Ты извинишься, и я прощу чужую бабу в нашей постели?!

— Так не в нашей же! — всплеснул руками супруг.

Говорила мне мать. Говорила, что Соколов — буйная голова. Что вся семейка у них такая. Богачи, уверенные в том, что вседозволенность — это норма.

Не верила. Не хотела верить. Считала, что Андрей не такой.

Вот тебе, Катя, не такой.

Вот тебе за то, что мать не послушала.

— Не нужны мне твои извинения, — мотнула я головой.

Слёзы закипали под веками. Но я пока ещё каким-то чудом держалась.

—А что нужно? — Андрей пытался заглянуть мне в глаза. — Что нужно, чтобы замять эту историю без скандала? Кать, я не хочу, чтобы ты уезжала. Это… — он махнул в сторону номера. — Это так… Пройдёт и забудется. А тебя я люблю. Ты мне нужна, Кать. Нужна. Слышишь?

— Врёшь, — качаю я головой, чувствуя, как после таких объяснений новая вона гнева закипает внутри. — Врёшь, Соколов! Я сама всё слышала. Эти не любовь. Это привычка. Привычка, от которой тебе даже дети и те не нужны!

И это бьёт в самое сердце. Только сейчас, когда я эти слова произнесла, я поняла, насколько чудовищна наша с ним ситуация.