Предок

Часть первая

Туран* VI век до н. э. Грациозный и величественный дрейф огромной птицы над сопками земли саков массагетов завораживал и будоражил его детскую душу. Он  очень любил это место, особенно в ранние часы, когда солнце не так печет и можно, распластавшись на мягкой траве, наблюдать с  широко раскрытыми  глазами за полетом одинокого беркута на безоблачном небе. Вот и сейчас он нетерпеливо тянул крепкую и мозолистую руку своего наставника – коренастого  хуна к серому валуну, схожему с наставником и стоящему на невысоком холме. Старательно усадив на валун мужчину, уже привыкшего за пару лет к ежеутреннему «церемониалу», мальчик, взбив траву, как подушку, у изголовья, наконец - то  устроился сам. Со стороны это походило на последние минуты перед началом спектакля, когда зрители поудобнее рассаживаются по местам в предвкушении окунуться в предстоящее событие с головой. 

*ТУРАН –в 1 тыс. до н.э. страна, расположенная к северо-востоку от Ирана и населённая кочевыми иранскими племенами с общим названием «тура». 

Чувство тревоги не отпускало мужчину. Старый глубокий рубец, идущий ото лба по щеке, то и дело съёживался на обветренном с раскосыми глазами лице, когда он приподнимал опущенную с проседью голову и вглядывался в слегка затуманенный утренней росой горизонт. Ему, как в прочем и всем соплеменникам, было о чём беспокоиться – война, которую вела Томирис с киммерийцами перекинулась на соседние земли других племен. Теснимые саками киммерийцы наседали на другие племена, а те, по цепочке, напирали на других и уже взметнувшийся кнут войны не остановить - он развернётся до конца, а где окажется конец этого кнута, не знал никто. Нет, это не было страхом предчувствия чего-то тяжёлого, неизбежного. Ему, мужчине за сорок, тридцать из которых прошли в военных походах и в таких переделках, где вряд ли бы смог выжить он - один из десятка крепких воинов – наёмников, страх представлялся ему не чем иным, как пагубным чувством сомнения в своих силах. Нет, не это беспокоило его, не это мучило: неугомонная, неутихающая душевная боль за судьбу мальчика тяготила его. С тех пор как царица Томирис, мать мальчика, поручила ему воспитание своего восьмилетнего сына, он успел привязаться к мальчонке, и лишь он – этот кареглазый озорник с копной чёрных, как смоль, волос наполнял его зачерствевшую душу воителя ароматом жизни. Мужчина почувствовал, как онемели и налились  кровью его руки и cжатые в кулаки  пальцы . И лишь ослабив давление кожаного  надлокотника,  в обоих запястьях он почувствовал облегчение от хлынувшего притока крови. 
   ______________   

Солнце поднималось выше, начинало припекать. Мужчина поднялся с валуна и посмотрел на мальчика. Тот, прищурившись, продолжал лежать и смотреть в небо. 
- Хас, пора возвращаться. 
Мальчик привcтал, обхватил замком свои колени, и строгим взглядом посмотрел за спину мужчины на виднеющееся впереди селение и вырисовывающуюся в глубине его минаретом цитадель Томирис. Встряхнув плечами, он со вздохом сожаления поднялся на ноги. 
  ______________ 

Они миновали полпути до селения, когда услышали топот копыт позади. В звенящей тишине степи этот топот эхом пронёсся мимо них и умчался далеко вперед, прежде чем показалось облако пыли и по мере его приближения что-то сияющее в окружении группы всадников в островерхих колпаках. Всадники, бряцая оружием, быстро приближались, и стали отчётливо  видны запылённые кожаные одежды сакских воинов дозорного отряда. И под квадратным полотнищем с изображением льва с мечом неслись три грузных, бородатых всадника. На солнце невероятно ярко  блестели круглые кулоны – пряжки, стягивающие их золоченые ремни. Когда отряд поравнялся с мальчиком и мужчиной, всадник, идущий впереди, осадил своего коня, давая возможность остальным подтянуться и подровнять ряды, дабы войти в селение согласно правилам приёма и сопровождения гостей. 
   ______________ 

Мальчик, улучив момент, смотрел во все глаза на трёх, как ему казалось, светящихся всадников, стоявших в ряд не шелохнувшись, с непроницаемыми загорелыми лицами и вздернутыми вверх головами  так, что их квадратные бороды лежали горизонтально. Один из всадников, тот что был в середине, широкоплечий и мускулистый, выделялся своим крупным костистым носом на лице, словно высеченным из камня. Мальчик заворожённо смотрел на него, и их глаза встретились. Суровый, пронизывающий взгляд из-под сросшихся густых бровей будто сковал его, состояние мальчишеского восхищения перешло во что-то неприятно холодное, незнакомое неокрепшему духу. Мальчику захотелось убежать, но он противился этому, силясь до боли в глазах, стискивал зубы, пока спасительная, широкая тень спины наставника не заслонила его. Мужчина хун, недвусмысленно глядя на грозного всадника, медленно опустил руку на рукоять короткого меча, висевшего у него на поясе 
   ____________ 

Отряд, уже успевший перестроиться и готовый войти в селение, замешкался при виде сверлящих взглядов, исполненных   ненависти друг к другу мужчин. Воины с усилием натягивали узды коней, пятившихся в страхе от витающей в воздухе угрозы, и в гнетущем ожидании переводили взгляды с всадника с каменным лицом на мужчину хуна и обратно. Старший отряда, словно очнувшись, поспешил дать знак выдвигаться, дёрнув с места коня. Всадник с каменным лицом скорчил напоследок кислую ухмылку и, высокомерно отвернувшись, рукояткой плети ткнул коня между ушей. Мальчик протиснулся под руку наставника и посмотрел вслед удаляющемуся к селению отряду. 
- Кто это, Магриб? 
- Персы. Нам нужно спешить: твоя мать будет беспокоиться о тебе. 
  _____________ 

Сакское селение массагетов. Строй всадников петлял между навесами хозяйственных построек и низкими глиняными жилищами пригорода мастеровых, раскинувшимися в низине на подступах к крепостным стенам на холме. У порогов их встречали и провожали внимательные глаза на невозмутимых лицах женщин. Они лишь на мгновенье поднимали головы и продолжали свою работу - кто месить, кто толочь в медных и деревянных чанах и изредка прикрикивали на босоногих ребятишек, носившихся под ногами коней отряда. Возле кузницы, где под навесом из шкур десяток крепких мужчин плавили медь, перс с каменным лицом придержал коня, зрачки его глаз наполнились алчным блеском. Кто-то из отряда двинул своего коня на круп коня перса, заставляя того не задерживаться и двигаться дальше к деревянному мосту, перекинутому через глубокий ров. 
   ____________ 

Выбиваемая по мосту десятком копыт чеканная дробь оповестила бдительных стражников, выглядывающих из-за высоких серых стен, о том, что пора открыть створы массивных деревянных ворот и впустить тройку гостей в узкий коридор, ведущий ко вторым, внутренним воротам. Как только персы оказались внутри коридора, наружные двери с глухим скрипом закрылись. Этот длинный прямоугольный коридор, по краям которого на стенах стояли стражники –лучники с натянутыми тетивами сильно загнутых на краях луков, был сродни каменному мешку. Невидимый и нетерпящий пререканий голос стражника эхом прогремел по сумрачному коридору.  
- Оружие! 
        Двое персов в замешательстве переглянулись и с испуганными лицами уставились на перса с каменным лицом. Тот хладнокровно осмотрелся, глянул по сторонам и едва заметным движением руки провел по широкому поясу, с грохотом висящего на нем оружия пояс слетел наземь. Следом полетели ремни двух других. Тяжёлые внутренние ворота протяжно заскрежетали, открывая  заполненный солнечным светом внутренний двор и проступающий впереди сверкающий фасад из белого камня. 
 
Персы старались держать важную осанку, но учащённое биение  сердец выдавало их волнение, они в поте лица всматривались в центр большого круглого зала с открытым небу куполом, где на позолоченном троне, имитирующем грифона, сидела в золотом балахоне и в высокой остроконечной шапке статная женщина  с проницательным взглядом больших карих глаз и с едва уловимой иронией на тонких губах. Это была она, та, которую называли матерью Турана – царица саков Томирис. Она неторопливо свернула прочитанный пергамент и, в осмыслении прочитанного, слегка опустив голову, передала его одному из семерых старейшин в светлых мешковатых одеяниях, стоящих за троном. Тишину зала нарушал лишь мягкий шелест передаваемого из рук в руки серого свёртка. Когда документ был дочитан последним из Совета старейшин, Томирис, наконец, подняла голову и пристально посмотрела на персов. Стоявшие по обе стороны от перса с каменным лицом втянули головы в плечи. В величественном дыхании этой женщины, сопутствующем каждому проговариваемому слову негромкой речи, был вызов.  
- А известно ли Дарию, что южные земли Турана стали причиной войны с Персией... и ваш царь Кир нашёл - таки там погибель свою!?                                                               
Перс с каменным лицом выжидал. Яркая вспышка в глазах Томирис не смутила его, лишь сросшиеся брови нахмурились и словно опустились на большой костистый нос, что заострило и без того острое лицо.  
         - Наши грамматисты ведут записи исторических свершений, великая Томирис, ибо память человеческая, как и жизнь, коротка. 
         - Правдивы ли ваши истории, посол, если царь Дарий не делает должных выводов из прошлого…или не желает делать? 
         - Именно сделав выводы из прошлых историй, царица, царь Дарий не желает, чтоб оно  повторилось,…кому как не тебе вспомнить царствование Астибара – царя Мидийского. 
По залу пошел гул. Среди Совета старейшин были и те, кто непосредственно участвовал в событиях парфяно-мидийского конфликта, и не преминул поведать об этом своим соратникам. Томирис, как знак призвать тишину, резко вскинула руку и подалась вперёд на троне. 
         - Парфяне по своей воле перешли под нашу власть! 
        - Дотоле они были покорны мидийцам, царица…Это привело к долгой и кровавой войне между мидянами и саками. Как видишь, прошлое имеет привычку повторяться.  
      - Мы воюем с киммерийцами, они не вассалы Дария. Чем же обеспокоен царь Дарий?  
     - Царь Дарий - сын Гистаспа, обеспокоен своей сатрапией у большой реки Каспии, царица…Ваша война с киммерийцами и вторжение в Мидию вынуждает моего повелителя вернуться к старому порядку с Тураном. 
Томирис жестко посмотрела на посла и вызывающе вскинула острый подбородок. 
     -  Старый порядок -это Кир!  
Дуновение беспокойного жара протискивалось по телу посла. 
      - Предложение Дария не есть весть о грядущей войне,…это предложение устройства нового порядка, требующего новых договоренностей.  И… 
Томирис приподняла руку, требуя от посла остановиться.  
     -  Чего хочет царь Дарий?  
В зале наступила выматывающая для персидского посла пауза.       
     - Аманат!  
Одновременно негодующий и любопытствующий рокот пронёсся по  рядам Совета старейшин. Посол поспешил мягко дополнить. 
         - В таком случае никто не нарушит договора о мире царя Дария с тобой, царица.  
         - И каков аманат? 
Посол сглотнул предательски подступивший ком нарастающего напряжения и выдавил слова, повисшие в воздухе. 
-Твой сын, царица.   
Томирис резко встала с трона, чей-то облегчённый вздох позади заставил её повернуться к Совету и поймать, быстрым взглядом, несколько злорадствующих глаз. Это придало ей силы остаться царицей вопреки  воспламеняющемуся внутри гневу и страху. 
Томирис обернулась к послу. Посол восхищённо отметил  про себя её самообладание, присущее только сильным женщинам.   
- Как твоё имя, посол?  
- Пируз, царица. 
- Ты не находишь, Пируз, что предложение твоего царя слишком дорого для меня, ведь речь идё о моем сыне?   
- Как и о мире и благоденствии, Великая Томирис,…те земли, где ты прошлась войной, -  сатрапия царя Дария, и находятся под его покровительством. 
- Что ж, предложение царя Дария вселяет надежду на его истинное желание мира…Я не задержу тебя с ответом, посол,…а пока воспользуйтесь нашим радушием.  
   ____________ 

Томирис стояла в тени башни цитадели на продуваемой сухим полуденным ветром террасе и с мягкой улыбкой наблюдала за Хасом, играющим со сверстниками в асыки во внутреннем дворе под надзором молчаливого Магриба. Она лишь слегка скосила глаза на шуршание одежды вышедшего к ней старца, несмотря на преклонный возраст сохранившего благородную осанку и ясные глаза. Старец, немного помедлив, прошел к Томирис и с сочувствуем посмотрел на её лицо с отрешённым взглядом, уставленным во двор. 
- Да…а,…я понимаю тебя, Томирис, эта проклятая война с киммерийцами затянула нас на земли мидян и теперь может столкнуть  с ещё большей войной,  да - а - а… 
Старец выглянул за парапет, увидел играющего Хаса и вернулся с озадаченным видом к Томирис.  
- …Но  нам сейчас необходим мир с Персией, в Великой степи не спокойно, война соседей,…исседоны, аримпасы втягивают в войну другие племена, и всё это вокруг наших земель, нам нужно быть готовыми ко всему,…и больше воинов. А их мы сможем собрать ещё, если снимем с южных границ Турана…и решение Совета старейшин…  
Томирис меньше всего хотелось слышать вердикт Совета старейшин, она резко оборвала старца.       
- Я знаю, брат: отказаться от мира с персами –значит воевать с ними, и уже на две стороны, одна из которых та, что, взяв Византию, двинется на нас с подвластными ей племенами,…нам не устоять, это погубит нас. 
Томирис оттолкнулась от парапета и со страданием, и с застывшими следами слез на щеках повернулась к старцу.  
- Но он мой сын! 
Ссутулившаяся было фигура старца выгнулась жёстким стержнем.   
-Томирис! Твой сын - воин, как и все твои воины- твои сыновья! 
Старец стоял как каменная глыба, пока Томирис не опустила глаза. Круто развернувшись, он уходил, но ясно понимал - она мать и всё же женщина. Перед аркой старик остановился и, не оборачиваясь, сухо, нетерпящим возражений голосом проговорил: 
- Отправь Магриба вместе с сыном, пусть продолжит обучение его у персов.  
   ____________ 

Две фигуры стояли на том самом холме с валуном, что так любил Хас. Ветер трепал чёрные локоны волос, высвободившиеся из-под спавшего на плечи платка и хлеставшие бледное лицо Томирис, а она все смотрела застывшими в печали глазами на селение в долине холмов, тяжело опустив тонкие руки на голову Хаса. Он, уткнувшись лбом в её живот, чувствовал нутром – всё, что говорила ему мать о своей любви к нему, пока они шли сюда, и всё, что его окружало и окружает сейчас –  это в последний раз. Ему захотелось поделиться с ней, рассказать о своём подступившем щемящем чувстве, но, вскинув голову и посмотрев снизу вверх на лицо матери, он передумал, лишь крепче обхватил талию Томирис и с наслаждением зарылся головою в нежную ткань её белого платья. 
   ____________ 

Селение и башни цитадели опускались в багровые тени уходящего зарева красного диска, отсчитывая последние секунды на решение Томирис. Она опустилась на колени и взяла за руки Хаса.     
- Тебе придётся уехать, мой волчонок,…это ненадолго.  
Хас смотрел прямо и не по - детски серьёзно в лицо матери. 
- Ничего не бойся…Магриб поедет с тобой. 
Томирис сжала губы и стала суетливо бегать пальцами под платком пока не сняла с шеи цепочку с повисшим на ней амулетом в виде равностороннего креста – аджи. 
- Наш бог и я будем всегда рядом.    
Хас слегка пригнул голову, давая надеть на шею амулет и тут же поднял её, дабы вобрать с амулетом лик своей матери. От этого ему вроде бы стало легче и взгляд непроизвольно обратился к небу, там в небе кружила огромная птица.  
- Он тоже будет со мной? 
Томирис посмотрела на птицу и нежно притянула Хаса к себе. 
- И он, и я, и голубое небо отца нашего Тенгри... 
   ___________ 

Солнце было в зените, когда группа всадников подъехала к участку, переходящему в пустырь с потрескавшейся от засухи землёй и пучками колючек. Скомкавшись в мячи, они срывались в пляс, подхватываемые периодически налетавшим и крутившимся воронкой ветром по изуродованной трещинами, но вместе с тем такой ровной, невероятно гладкой пустоши. Из группы  всадников отделилась тройка персов. Проехав немного  вперед и развернувшись лицом, они остановились в ожидании Хаса. 
Хас с Магрибом присоединились к  тройке персов. Пять  силуэтов быстро растворялись в  ряби  прогретой  равнины.  
   _____________ 

Персия. Окрестности Мидии. Десять лет спустя. Серые пирамиды низких скальных гор, окружавшие каньонами окрестности персидской Мидии, делали город закрытым не только песчаным ветрам, но и для многочисленных жителей этого города, так как имелся только один вход, служивший и выходом из него - проход шириной метров сто между смыкающимися кольцом горами с отверстиями – бойницами, выбитыми в огромных глыбах скал по обе стороны прохода. Из города, утопающего в мареве ложбины, на расстоянии в два полета стрелы выматывающе завывал рог. Его звук полз по узким и прямым каменным переулкам с дувалами в человеческий рост и, вырвавшись из их лабиринтов на волю и обдав вымощенную гранитом площадь с величественными колоннами и изящными арками галереи, ушёл вглубь, за колонны по полукруглым ступеням, ведущим вниз к арене амфитеатра под открытым небом. 
   ____________ 

На арене, в танце под удары огромного барабана десяток мужчин с голым торсом, в ярких шароварах крутили туловищем, подпрыгивали и кувыркались с тяжёлыми мечами в руках.  
Поседевший, но всё ещё крепкий Магриб сидел на ступенях среди зрителей и любовался, сдержано восхищаясь танцем, когда к нему подсел ничем неприметный мужчина. Он посмотрел по сторонам и на арену. Танец то убыстрялся, то замедлялcя темпом боя барабана. Мужчина, улучив момент, когда зрители стали ёрзать на местах, увлечённые заразительным темпом танца, наклонился к Магрибу и стал шептать ему что-то на ухо, отчего Магриб менялся в лице и хмурил брови. Тем временем танец подошёл к кульминационному моменту. Ритм барабана стал нарастать и ускорять движения танцоров. Подчинившись грохочущему барабану, пришли в движение и примкнули к танцорам уже и зрители: они вставали во весь рост и подбадривали танцующих хлопками и выкриками. Танцоры, распаляясь, наращивали скорость танца пока не слились в один огненный ритм и, достигнув апогея, танец вдруг резко оборвался. Впечатлённые и довольные, зрители  покидали амфитеатр. Только Магриб не двинулся с места, он продолжал сидеть один в пустом зале с отрешённым  видом и побагровевшим шрамом на лице.  
   ____________ 

Два персидских стражника стояли на выступе одной из цепи высоких  отшлифованных ветром и временем скал и с высоты птичьего полета с интересом наблюдали за колесницей, несущейся по иссохшему дну глубокого каньона. Запряжённая двумя резвыми лошадьми колесница стремительно промчалась по прямому и широкому участку, и у места, где линия каньона сворачивала за очередной поворот, круто развернулась, дробя мелкий гравий в каменную пыль, скрежеща деревянными колесами. Колесничий – юноша с возбужденным лицом сильно натянул поводья, отчего его крепкий голый торс напряг рельефы тренированных мышц. Юноша вытер широкое лезвие меча с влажными потёками об кожаную штанину и лихо засунул меч в широкие ножны на поясе. Он убрал черную прядь с взмокшего лба и цепким взглядом миндальных глаз смерил предполагаемого врага – пухлые курдюки. Вперемешку рваные и оставшиеся нетронутыми его мечом, они маячили на невысоких камнях впереди.  
Юноша с диким кличем дернул поводья коней, его баритон оглушил откосые скалы немого каньона. Колесница сорвалась и грохоча колёсами понеслась по широкому фарватеру. Уже на диком беге коней колесницы юноша закидывал поводья за спину, вынимал из чехла стрелы и отпускал тетиву нацеленного лука на пухлые курдюки, они смачно хлопались, забрызгивая мутным содержимым остовы камней. 
Расправившись с «врагами», колесница помчалась дальше, когда юноша заметил одинокого, неспешного всадника на раскинувшемся безжизненном пустыре у входа в каньон. Юноша, узнав всадника, с озорством пустил колесницу навстречу ему. Колесничий лихо продемонстрировал умение править колесницей, остановившись за шаг перед головой коня всадника, обдав их столбом пыли.  
Довольное лицо юноши сменила хмурость, при виде печального лица всадника. 
- Что случилось, Магриб?  
Магриб устало посмотрел на юношу. 
- Хас,…ваша мать…наша царица скончалась,…надо уходить.  
Хас молчал, любовь, печаль и скорбь нахлынули потоком, обожгли, но не обескуражили его.  
- Мы не можем уйти, Магриб, есть уговор, по которому я здесь. Я не могу пойти против воли наших старейшин. 
Магриб тяжело вздохнул и мрачно посмотрел на стены каньона. 
- Есть вещи, которые закону старейшин не подвластны, Хас,…персы давно говорят о скорой войне с нами и готовятся к ней,…а теперь…теперь она неизбежна. 
- Войне не быть, пока я здесь. 
- Хас, ты стал храбрым и умелым воином и следуешь чести воина, но теперь ты должен принять ещё одну истину, не все люди в этом мире искренни, как ты думаешь, и не все чтят неписанные законы свои,…со смертью твоей матери придёт и твоя смерть или как заложника, или как наследника. 
Хас с внутренним возмущением, с силой сжал вожжи в руке. 
- Пусть царь Дарий скажет мне это в лицо! 
   ____________ 

Арки овалом толстых колонн с рельефом «скребущих»  зверей с крыльями  поддерживали закруглённый потолок, покрытый плитами зеркального серебра, светильники сотнями отражались в нём и заполняли матовым светом огромный зал.  
Всё было на месте у царя Дария: парящая золотая корона с пластинами перьев в пять рядов, пышная чёрная шевелюра,  густая заплетённая в косички борода и орлиный нос. 
Светлолицый с надменным взглядом из-под густых бровей, он стоял у столика, раскрашенного в чёрно-белую клетку, с костяными фигурами на нём, и сосредоточенно крутил в пальцах, увешанных кольцами с камнями, фигуру коня. Его ход конём –шах королю и гибель королеве  застал врасплох его соперника по игре. 
- Ты побеждён, Пируз! 
Пируз растерянно покачал головой и положил набок фигуру королевы, вырезанную по подобию Томирис.  
- Удача сопутствует тебе, Великий царь.  
Дарий небрежно пихнул кистью руки фигуры и, повернувшись  спиной, в тяжёлых размышлениях насупив брови, скрестил руки на груди. Его ровный, басистый голос скрывал раздражённость. 
- Это всего лишь игра.  
- Всё складывается в твою пользу, Сильнейший, твоя сатрапия, как показало время, осталась верной тебе… 
Пируз с фигурой королевы в руках уставился в затылок Дария. 
- Время прошло во благо тебе, Царь. Томирис больше нет, твоя армия готова к походу, она окрепла и увеличилась втрое.    
- Но и не подвластные мне скифы достигли многого, они расширили Царство Аримана…Ты это тоже находишь во благо мне, Пируз? 
- Это так, Великий,…но среди скифов есть сакские цари, затаившие злобу на Томирис за то, что она выделяла и возвеличивала своих среди других  соплеменников. И есть среди этих других те, кто готов обратить свои сагары* против них .  
– Эта победа Томирис над Киром, как кость в моем горле, она уже столько лет, как проказа, разносится повсюду и сеет смуту среди скифов моей сатрапии…  
САГАР- СЕКИРА- АЙ- БАЛТА – МАЛЕНЬКИЙ ТОПОРИК НА ТОНКОЙ И ДЛИННОЙ РУКОЯТКЕ. 

Дарий медленно повернулся и, с досадой продолжая почёсывать бороду, скоблил глазами мозаичный пол. 
- А как договор?...Сын Томирис всё же у меня, в заложниках,…не в моих правилах нарушать устоявшиеся законы.  
Пируз с усмешкой интригующего заговора на губах демонстративно положил фигуру королевы в кучу разбросанных шахматных статуэток по столу.  
- Если нет Томирис, то нет больше и договора, Мудрейший,…раз нет договора, нет и закона, который был бы нарушен.   
Дарий заинтересованно перевёл томный взгляд с фигур на столе на холодные, с расчётливым блеском глаза Пируза. 
- И ты, наконец, отомстишь за убитых ими мидян…и исправишь сакскую историю Кира, Великий царь.  
Дарий, осмысливая сказанное, выпрямил спину, расправив покатистые плечи от неразрешимых проблем.   
- Сына Томирис я отпускаю. Пусть уходит вместе со своим диким хуном.  
- О, Великий, Хассака отпускать нельзя!   
- Неужели этот мальчишка может помешать мне? 
- Этот мальчишка уже стал разумеющим среди магов и достойным мужем среди твоих воинов, он совсем не прост, как и его дикий хун.  
- Что ещё, Пируз? 
- Мы имели неосторожность давать ему некоторую свободу. Он также освоил наше письмо и всё, что было писано издревле. 
- Ну и что из того? 
- Он всё знает о нас и о священном писании Авесты*…, но он сак по крови и плоти со своим сакским богом. Отпустив его, ты обретёшь врага более коварного, чем его предшественники, не забудь, ведь он сын Томирис, наследник царского престола, сын той, что убила царя Кира.      
Дарий мгновенно изменился в лице: от удивления и настороженности оно перешло в пылающее негодование и гнев.  
- Всё!  Довольно! 
Дарий нервно прошел через зал к распахнутому настежь окну. От солнечных бликов мрамора дворца он сощурил глаза. Зоркий взгляд с орлиным носом придал ему схожесть с хищной птицей. 
- Обрати его в нашу веру, и мы получим земли Турана бескровно, если же,…ты знаешь, как с ним поступить…Клянусь богом Митры*. Я даю ему шанс спасти себя. 

*СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ АВЕСТЫ – СОБРАНИЕ СВЯЩЕННЫХ ТЕКСТОВ   ИСПОВЕДУЮЩИХ ЗОРОАСТРИЗМ – ОДНОЙ ИЗ ДРЕВНЕЙШИХ РЕЛИГИЙ. 
*БОГ МИТРА   - БОЖЕСТВО ДОГОВОРА И СОЛНЦА В ИРАНСКОЙ МИФОЛОГИИ. 

   ____________ 

Скат с многоярусными террасами на лысой горе был усеян дырами – углублениями, служившими жильём для простолюдинов, зашумел, как потревоженный улей, при появлении у их «домов» грохочущего квадратными щитами  персидского отряда. Отряд прошёл к одному из углублений, завешанному шкурой и, выстроившись в ряд, навострил короткие копья. Двое из отряда подошли к входу с двух сторон, приподняв кожаную занавесь, они закинули внутрь горящий факел. Отойдя на два шага, воины обнажили свои широкие мечи. Клубы густого дыма повалили из-под занавеси наружу. Отряд сгруппировавшись выжидал, пока языки пламени не охватили щкуру, которая, скорежившись, рухнула, открыв вход в жилье – там было пусто. 
   _____________ 

Хас с Магрибом верхом подъезжали к подножью лысой горы. Едкая гарь и вонь палёной шкуры спускалась серпантином им навстречу, проникая в ноздри их коней. Конь Магриба попятился, оседая на задние ноги. Магриб, удерживая коня, посмотрел вверх: чёрный клуб дыма поднимался столбом с террасы у их жилья.    
- Вот тебе и ответ Дария, Хас.  
У Хаса теплилась ещё  надежда и оставалась доля сомнения, но они быстро погасли с появлением выглянувшей с террасы головы кого- то из персидского отряда. Перс, заметив Хаса, стал вопить и тыкать в его сторону рукой.  
- Вон они, там внизу!  
Исчезнувшую голову перса сменили ещё несколько голов. Кто-то из воинов, добежав до края террасы, стал трубить в лежащий изогнутый кверху огромный рог.   
Магриб придержал за узду напуганного ревом рога коня Хаса.     
- Быстрей к воротам, держись меня! 
Хас с Магрибом протискивались в поворотах узких улиц, цепляя своими боками прямые углы глинобитных стен, пока не вырвались на широкую равнину, ведущую к выходу из тесного города. 
Лишь изредка касаясь земли, покрытой мелким песчаником, двое всадников летели стрелой по открытой равнине. Изящные и лоснящиеся под палящим солнцем линии мышц коней сливались с напряженными мускулами их седоков. Седоков, по праву называвшихся кентаврами. 
 
Беглецы стремительно приближались к выходу – расщелине. Свист нескольких стрел, выпущенных из бойниц со скал, прорезал слух бывалого Магриба. Лавируя, на бешеном скаку среди торчащих из земли столбов, хун вдруг резко осадил своего коня, и поднял руку. Его знак заставил Хаса остановиться в метре от столбов, и в тот же миг в деревянные чурки глухо вонзились острые стрелы.  
Магриб хмуро всматривался в расщелину и западню перед ней. 
- Мы здесь не пройдем, каждый шаг пристрелен.  
Вкопанные в шахматном порядке приграничные  столбы торчали по грудь из земли и служили наводкой для дальнобойных луков персов, и их стрел летевших из бойниц в проходе между скал. 
Заведенный бегом и резко остановленный конь Хаса нетерпеливо бил копытом. Хас сжал губы и с ненавистью в глазах сорвал коня с места, ринувшись вперед, мимо стоящего к нему спиной Магриба. 
 - Стой!...Мальчишка!   
Конь Хаса промчавшись между нескольких столбов рухнул замертво, скошенный стрелой, придавив при этом своего хозяина.  
Магриб спешил, сбежал на скаку с коня и, прикрываясь щитом от града стрел, вытащил Хаса. Он выходил из прицельного обстрела, таща под руку ослабевшего Хаса, прикрывая его спину своим щитом, истыканным стрелами.  
   _____________ 

Багровый закат спускался на скалы прохода, на спину Магриба. С горькой усмешкой хун смотрел на свою тень в серых крупинках гальки под ногами. Пройдя ещё немного, он остановился и устало поднял глаза на бегущих к ним с копьями на перевес персидских воинов. Они  выстроились плотным кольцом вокруг Магриба, придерживающего Хаса, оставив вход колеснице Пируза.  
Пируз грозно въехал в круг и, не сходя с колесницы, прошёлся злобным взглядом по беглецам.  
- Я рад, что ты избавил меня от тяжёлых мыслей о твоей участи, Хассак,…ты понял это сам. 
Хас, тяжело дыша,  поднял голову с плеча Магриба. 
- Моя участь уготована мне Солнцем, как и всем сакам, Пируз. 
- Ты ошибаешься, Хассак. Твой бог отвернулся от тебя и от твоего Турана, но ты ещё можешь всё изменить: царь Дарий сохранит тебе жизнь и поставит вождём над твоим народом, если ты примешь нашего бога, как своего.   
Пируз, оценив брезгливой ухмылкой молчание измождённых беглецов, повернул колесницу из круга. 
- Думаю, в зиндане ты поразмыслишь об этом, иначе с восходом твоя голова будет надета на копье войны, в походе на Туран. 
  _______________ 

Полная луна висела над каменными руинами лопнувшей скалы. Посреди разбросанных причудливыми кусками валунов на земле зияла дыра с метр по периметру. Через неё свет ночного светила проникал в глубокую яму и тускло освещал, оголяя сырые стены зиндана - большого кувшина в земле.  
С его дна, запрокинув голову, Хас смотрел на луну, окаймлённую рамой отверстия.    
- Моя мать в загробном мире,…скоро я увижу её.  
- Ты вряд ли увидишь её,…человек там невидим,…только дух  
его.  
Незнакомый голос прозвучал, как в пустой банке. Хаса обдало колючим холодком, он стал всматриваться в кромешную тьму. 
- Кто здесь?...Ты человек или аруах?...Если человек, назовись.  
- Моё имя Чингау, я раджпурт. 
- Мне знакомы раджпурты, я был в индийском походе.  
Голос Магриба с оттенком лихих воспоминаний прозвучал справа от Хаса, чем вызвал шевеление слева и сиплый голос индуса. 
- Я слышу здесь голос не одного? 
- Это мой нукер, Магриб.   
- Хвала Гаутаме*! Нас трое. Мы можем попробовать выбраться отсюда… 
Индус приблизился к Хасу, пройдясь руками по его плечу, он   переместился к Магрибу с той же целью. 
- Твой нукер должен встать под дырой…Он крепок и тяжёл,…я встану на него, ты на меня,…если удастся, ты вытащишь нас.   
Во тьме они вставали друг на друга, их живая пирамида дала Хасу возможность нащупать край дыры. Он подтянулся и, вылезая, чуть было не уткнулся в спину дремлющего сидя стражника, пришлось мягко опуститься обратно, на плечи Чингау. 
- Как потяну, отходите.  
Хас, готовясь к броску, присел на плечи индуса и оттолкнувшись, взлетел вверх. Он сцепил руки на шее перса и сильно рванул на себя. Меняясь местами, они боролись: перс уходил в яму вниз головой,  Хас же, карабкаясь по нему, вылез наружу. Он действовал быстро и решительно: схватив копьё перса, опустил его тупым концом в яму и, без труда вытащив исхудавшего Чингау, стал опускаться за Магрибом… 

* СИДХАРТА ГАУТАМА - САКЬЯ – МУНИ – ТИТУЛЬНОЕ ИМЯ БУДДА 

Крик раздался неожиданно: вскрикнув, индус упал у ямы - в плечо ему ударила стрела подоспевшего второго стражника, внезапно появившегося из-за камней. Перс, протрубив в короткий рог, висевший у него на ремне, ринулся на Хаса с широким мечом в руках.  
Хас умело орудовал копьём: отбив несколько ударов, он подсечкой сбил перса с ног и на замахе, дабы проткнуть того копьем, вдруг остановился: пощадив перса, он только оглушил его, ударив тупым концом по голове. Тут же бросился к яме. 
- Магриб! 
Увидев темный силуэт Магриба, он протянул к нему копьё. Ответные завывания сигнальных рогов, доносившиеся сверху, быстро приближались. 
- Хас! Уходи! Ты  должен вернуться  в Туран… 
Повернув голову и увидев движущиеся на него пучки персидских факелов, Хас с остервенением стал опускаться с копьём в яму, пока не залез по пояс в дыру, шаря копьём в тёмном дне «кувшина». 
- Хватайся, Магриб. 
- Хас, не теряй времени,…уходи, ты нужен там, среди своего народа. Я верю в тебя,…ты будешь хорошим царём, прощай.  
Кто-то потянул Хаса наверх, не противясь, он поднимался и прощался с наставником во тьме, продолжая протягивать ему копьё.  
   ___________ 

Раненый Чингау торопил Хаса бежать к двум огромным валунам, примкнувшим к отвесной скале. Они забежали за валун одновременно с персидскими всадниками, подлетевшими к руинам. Всадники во главе с Пирузом остановились у зиндана и осветили яму факелами. По команде Пируза несколько персов спустились по веревкам вниз. Хас выглянул из укрытия, огонь десятка персидских факелов высветил его в узком проеме валунов, но, слившись с камнем, прильнув к нему спиною, он был незаметен. Когда оставшиеся у ямы персы вытащили наверх тело охранника и следом повязанного Магриба. Хас сильно сжал древко копья и с подступающими слезами смотрел, как  Магриба ставят на колени перед спрыгнувшим с коня Пирузом и как тот, на ходу вытащив из ножен меч, не мешкая, хладнокровно отрубил ему голову. Хас дернулся было в пылу из укрытия, но жилистые руки Чингау вцепились в него мертвой хваткой. В горе утраты и бессилия Хас прижался затылком к камню. По его напряжённым щекам катились слезы. 
Кто –то из персов поддел копьем отрубленную голову и поднёс к Пирузу. Взяв копьё и словно ведомый звериным чутьем, Пируз, повернулся в сторону укрытия Хаса. Он демонстративно подсвечивал насаженную голову факелом в руках и хищным взором всматривался в лунную тишину каменных руин.  
   ____________ 

Солнцу было ещё далеко до зенита, а  от руин уже поднималась легкая испарина. Беглецы лежали, притаившись на гладкой, словно мяч, поверхности огромного валуна, упёртого в бок отвесной скалы. Отсюда были видны гряды террас города. Хас прополз к краю валуна и осторожно выглянул вниз. Персы, рассредоточившись по каменному ландшафту, прочёсывали каждый метр земли в поисках следов беглецов, заглядывали в проёмы и завалы. Хас отполз, перевернулся на спину и уткнулся глазами в скалу перед ним. 
- Со стороны скал нам не пройти. 
- Через главные ворота тоже, там всё пристрелено.  
Хас присел и с подозрением посмотрел на индуса в рваной одежде. Это был человек лет тридцати, крупный нос, огромные глаза с печатью мученика на исхудавшем смуглом лице.   
- Откуда ты знаешь? 
- Я вроде твоего убитого нукера,…мое дело воевать и оставаться как можно дольше живым. 
- Так ты один из тех, кто служит Пирузу?  
- Было дело, пока не попал в яму. 
- Так, может, ты знаешь, как выбраться отсюда? 
- Нет!...Здесь вход и выход один - через главные ворота. 
Хас в раздумье посмотрел в рваную стену скалы на острые камни и глубокую, с выступами трещину, ведущую уступами к её пику.  Опустил глаза, они наткнулись на лежащее у его ног копьё. Он опять вернулся взглядом на манящий возможным спасением разлом в твёрдой скале: 
- Рано или поздно нас здесь найдут,…терять нечего. 
   _____________ 

Хас лез вверх по выбранной им трещине, пользуясь копьём как турником, ставя его на очередной выступ в ложбине и подтягиваясь. Укрепившись там, он опускал копьё раненому Чингау и подтягивал того к себе. Каждый выступ приближал их к вершине. Им оставалось совсем немного – всего длина копья до верха скалы, когда несколько стрел рикошетом отлетели со звоном наконечников от рёбер камней рядом с ними. Персы, сгрудившись у подножья, пускали стрелы в Хаса, но он, стиснув зубы, продолжал упорно карабкаться наверх. Уже почти выбившись из сил, на последнем рубеже, он наконец, перевалился на срезанный пик скалы и, собравшись с последними силами, притянул к себе индуса. 
На вершине Хас встал во весь рост, ища вызывающим взглядом Пируза среди сгрудившихся у подножья персов. Он увидел его: с нескрываемым выражением досады тот сидел на камне. Глазами змеи, норовившей укусить, он смотрел на Хаса, его уста прошипели жалом.  
- Ты сдохнешь в этой долине как собака, сак.  
С обратной стороны скалы перед беглецами предстала бескрайняя красная долина. Она лежала мёртвым грузом, в бронзовых пятнах  выжженной солнцем земли и раскиданных повсюду груд жарких камней. Хас с Чингау устремились вниз, с шумом рыхлой породы под ногами, они сбежали  по крутому склону. 
   _____________ 

Мерцающие огни тлеющего костра обволакивали выемку у основания плоского камня, зависшего карнизом над головами Хаса и Чингау. Хас накалял на углях железный наконечник копья и с любопытством посматривал на медитирующего индуса. Тот сидел отрешённо в позе лотоса с торчащим из плеча обломком стрелы. Хас раскалил металл докрасна и приблизился к Чингау.   
Не меняя позы и не открывая глаз, индус дорвал тряпьё на плече, обнажив глазам Хаса татуировку и уцепившись рукою за огрызок стрелы, стал тащить его из плеча. Из зияющей раны хлынула кровь. Хас с силой прижал к ране пылающий металл. Сладкий запах жарящейся человеческой плоти ударил ему в  нос.  
- Ты был рабом? 
Индус продолжал сидеть, словно не чувствуя острой боли. 
- Нет.    
- Твой знак на плече. Это не знак племени. 
- Это то, как я вижу свой путь.  
- Путь этого знака мне не знаком. 
- Это лотос…цветок,…он родится в земле, растет, пробиваясь через темные воды и открывается Солнцу…Как и человек, сначала растет в неведении, преодолевает его и лишь потом обретает понимание.  
- Я читал священную книгу Зороастра*, то, что ты говоришь, чуждо пониманию персов. Зачем же ты служишь их богам? 

*Священная книга Зороастра  –  Авесты  - собрание священных текстов зороастрийцев, старейший памятник древнеиранской литературы, составленный на особом, более нигде не зафиксированном языке, называемом в иранистике «авестийским».     

- Я не служу богам! Я лишь познаю этот обитаемый мир,…учусь тайнам жизни у самого себя, а не глупо верю в другие ученья. 
   ____________ 

Прозрачная рябь раскалённого воздуха поднималась над долиной вместе с восходящим солнцем. Хас стоял как вкопанный, 
всматриваясь в багровые её холмы, верблюжьими горбами уходящие вдаль. Мрачный, с горячими тонами пейзаж навевал тяжёлые, несветлые мысли. Из-за спины Хаса из тени камней появился ослабленный Чингау, ноющая боль в плече сковывала его движение. Он поравнялся с Хасом и удручённо проследил за его взглядом.    
- Это Бактрия*,…Когда-то здесь цвели сады, текли воды с отрогов Гиндукуша. Теперь эту землю называют долиной смерти. 
- Она меня не остановит, я должен быть со своим народом. 
- Следи за своей тенью, держи её слева от себя. Как сядет солнце, иди на первую звезду…, если повезёт пройти долину, выйдешь к прохладным водам Окса*. 
- Ты хочешь остаться?  
- Мне не ведомо, что такое хотеть. Я смирен с тем, что останусь здесь.   
- Зачем же ты бежал? Оставался бы в смирении в яме. 
- Я не собака, чтоб умирать в яме. 
- Я знаю, как воин ты должен умереть в сражении, так призывает и мой бог…, но Он и призывает к милосердию, я не оставлю тебя, как оставил Магриба.  
- У тебя благородное сердце, но молод ещё ум, Магриб спас тебя, оставшись в яме,…и я останусь здесь. Я слаб для перехода,… иди один. 
- Магриб был мне за мать и отца…я не знаю, кто ты, но я не брошу тебя, даже если мне придётся тащить тебя…а там?…А там поступай, как знаешь. 
   ______________  

Фигуры удаляющихся Хаса и Чингау словно  призраки растекались в лучах палящего солнца, до боли звенящей в ушах тишине каменистых островов, где вопрос жизни и смерти, сам собой, отпадал.  

*БАКТРИЯ – СОПРЕДЕЛЬНАЯ ТЕРРИТОРИЯ ТАДЖИКИСТАНА И АФГАНИСТАНА МЕЖДУ Река  
ГОРНОЙ ЦЕПЬЮ ПАМИРА. ГИНДУКУША И ФЕРГАНСКОЙ ДОЛИНЫ.  
*Оксус – древне – персидское название реки Амударья.   
   ___________ 

В проходе между двух скал неустанно выл рог, оглашая ровные ряды персидских воинов, шагающих в торжественном марше. Экипированные в кожаную броню и с квадратными щитами, они браво вышагивали мимо созерцающего их в величественной позе царя Дария на колеснице и сурового Пируза.    
- Никто не устоит перед твоими десятью тысячами бессмертных, Великий царь. Они великолепны. 
- Что слышно из Турана, Пируз? 
- Саки, что в низовьях вод Яксарта*, уйдут за него, прознав о грядущей войне.   
- Насколько мне известно, за Яксартом земли cавроматов. Они не чтят Ахуру Мазду*…и живут в мире с саками.     
- Это так, Великий царь, но cавроматы не потерпят cаков на своей земле, мир между ними очень хрупок, как и мир саков с другими их соседями;  исседонами и аргиппеями. 
- Ты хорошо осведомлён, Пируз…тебя я поставлю сатрапом Турана.  
- Великая честь служить тебе, Богоугодный Царь. Я сделаю всё, чтобы покончить с саками. 
   ____________ 

Завывающий ветер гнал пыль и песок по кряжу бархана, рвал одежды на Хасе и Чингау, идущих против ветра, ориентирующихся  на одиноко маячившую в сером небе звезду.  Они еле передвигали ноги в трясине глубокого песка, пока не ступили в пустоту невидимого края бархана и не полетели кубарем вниз. Серая бездна поглотила их крик во мгле тяжелого песка и воя песчаного ветра.  
   ____________ 

Мертвая тишина и ни дуновения в застывшем покое. Неумолимо поднималось новое солнце, грозя спалить к середине дня всё живое в обезвоженном аду. Хас лежал в логу между барханами, под грузом песка и мелких камней. Он поднялся, словно очнувшись от долгого сна: открыл глаза, пошевелив руками, присел, озираясь по сторонам. Сознание крупинками возвращалось к нему.  Хас подполз на карачках к нагромождению из песка и камня и стал разгребать его руками. 
- Эй!...Ты где?  

*Река Яксарт – древне – греческое название реки Сыр- Дарья.  
*АХУРА МАЗДА – БОГ СВЕТЛОЙ СИЛЫ У ПЕРСОВ 

В поисках индуса он переходил от одного к другому бугру и с остервенением  раскидывал камни и рыл руками песок.       
- Где ты?...Ты слышишь меня?...Где? 
Выбившись из сил, Хас повалился на склон бархана, в отчаянии ударив по песку руками, он перевернулся на спину и затих. По обветренному и измождённому лицу градом покатились слёзы. Он вытирал их разодранными в кровь руками и опустошённо смотрел в небо. 
   ______________ 

Прошло какое –то время, прежде чем Хас увидел орла в чистом небе. Птица кружилась над ним и, опустившись чуть ниже, стала сужать круги над одной из дюн. Хас поднялся с бархана и не упуская птицу из виду, спотыкаясь поспешил к месту, указанному орлом.  
Пройдя между двух дюн он нашел Чингау, запорошённого песком.  
   ____________ 

Огромный диск луны будто лежал на ровной земле, по нему брела, шатаясь, серая тень Хаса с Чингау на спине. Тень падала и поднимаясь, двигалась вновь, чтобы  упасть в бушующий песком мрак, шагнув в его чрево в последнем порыве к жизни. 
   ____________ 

Звон колокольчиков раздался шарманкой среди пустоты. Хас приподнялся, сдвинув с себя обмякшее тело Чингау . Сквозь пелену воспалённых глаз он увидел цепь каравана. Верблюды, груженные тюками, проплывали мимо него, словно мираж.  Хас попытался было поднять руку, но она в бессилии упала. Прижавшись лбом к холодной земле, он постарался крикнуть, но пересохшее горло лишь выдало какой-то взрыд без звука. Силуэт человека отделился от каравана и направился к ним. Хас закрыл глаза.  
   ____________ 

В кругу из мирно посапывающих стреноженных верблюдов и примостившихся к ним погонщиков свет костра освещал старца с угрюмым, изрезанным морщинами лицом. Он то и дело поправлял овечью накидку на плечах и наблюдал исподлобья за двумя мужчинами в потёртой одежде из телячьей кожи, туго облегавших их крепкие тела. Мужчины молча орудовали у костра: выбирали железным прутом с загнутым концом  раскалённые камни по одному из костра и клали в глиняный сосуд с водой, при этом вынимали из него камень, успевший остыть. Вода в сосуде постепенно закипала, выдыхая аромат варившегося свежего мяса.  
Старец, запустив руку в тыкву, висящую у него на поясе, достал щепотку порошка буро-жёлтого цвета положил его под язык. С благоговением шамкая ртом, он наконец - таки перевел взгляд на Хаса и Чингау, уютно пригревшихся у гостеприимного костра.  
- Да-а-а…мои ноги ступали на многие земли…от царства Чин до рубежей Вавилона,…глаза повидали всяких людей…, но встретить кого-то в Долине смерти ещё не доводилось… 
Старец смачно сплюнул жижу и с прищуром вгляделся в Хаса. 
- Ты не мидиец и не из Согда, но и не перс. Они не пойдут в места, где гибнет всё живое.  
- Ты прав, я сак,…был заложником у персов.   
- А твой спутник, он сам на себя не похож,…и похоже ему отрезали язык. 
- Он раджпурт. Мы бежали… 
Чингау перебил спокойным тоном словоохотливого Хаса: 
- Послушай, старик! Ты волен задавать вопросы, как и я волен не отвечать на них. 
- Не совсем так…я спас тебе жизнь… 
Нисколько не смутившись, старец закинул очередную порцию насвая в рот и, рассасывая, продолжил вызывающе:    
- Ты же не будешь отрицать этого? 
Хас поспешил нарушить тревожное затишье вокруг «хрупкого мира» костра.  
- Мы благодарны тебе и твоим людям за наше спасение. Я отблагодарю тебя, как только вернусь к своему народу.  
- Ты ещё юн, чтобы иметь большое влияние на своих сородичей. 
- Моё имя Хас. Я наследник царского трона. 
Чингау уловил реакцию старца: тот перестал чмокать и, покосился на двух мужчин, они отнявши глаза от костра пялились на Хаса.   
- Не слушайте его, палящее солнце и жажда помутили его разум…мы вольные и мирные люди, не воры и не убийцы.  
Не отрывая глаз от индуса, старец сплюнул  еще раз и вытер рукавом остатки слюны со рта. 
- Зачем же вы пошли в Долину смерти? 
- Мы не знали, что это место несет в себе смерть.  
-Ты, я вижу понимаешь, если я встречу персов и они признают вас беглыми, мне несдобровать.   
- Но они тоже, как и ты, могут ошибаться. 
   ___________ 

Караван оставлял за собой причудливые, навеянные ветрами фигуры каменных пород залитой солнцем долины. Плавный ход верблюда раскачивал озабоченного Хаса, он с недовольным видом обернулся к Чингау примостившемуся сзади. 
- Твоя ложь может погубить этих людей. 
- Может, если встретим персов,…и если твоя правда вылезет на волю. 
- Эти люди спасли нас. Как я могу лгать им?  
- Ну лгал не ты, а я. Да, они спасли нас…, но что потребуют взамен?  
Выкрик впереди идущего погонщика каравана вызвал по цепи оживлённый отклик других. Люди каравана всматривались в расползающиеся зеленью сопки впереди. Верблюд под Хасом с Чингау споткнулся и, будто переступая через невидимую преграду, дёрнулся вперед, его ноги ступили на твёрдый грунт. То тут, то там безликий пейзаж оживлялся редкими пучками травы и торчащими веером кустами. Караван, достигнув пышного кустарника у холмов, остановился. От головы каравана к верблюду Хаса с Чингау подошел старец, задумчиво погладил животное по шее.  
- Я уж не припомню, сколько раз Уркер поднимался в звездное небо  и уходил за горизонт, так долго я вожу караваны…и до сих пор я жив и цел мой товар…А знаете почему? 
Старец поднял глаза на насторожившихся Хаса и Чингау. 
- Я не верю ни кому. 
Внезапно на плечи Хаса и Чингау  полетели и стянули вниз петли арканов двух мужчин в телячьих кожанках. Быстро связав им руки за спиной и оставив стоящими на коленях, мужчины поспешили громко отдавать команды людям каравана. Караван засуетился, как муравейник:  одни стреноживали верблюдов, разгружали тюки, другие стаскивали хворост в одну большую кучу. Вскоре куча, треща ветками, воспылала огромным пламенем. Дым костра повалил густой трубой высоко вверх.    
   ______________   

Люди каравана торопились: подминая ноги под себя, рассаживались на земле, принимали позу покорного ожидания. Их разноликие, в смирении лица были обращены в сторону гряды зелёных холмов. Гул и треск достигшего полной силы костра,  оглушив безмятежный мир округи, пошел на убыль. В воздухе повеяло напряжением натянутой струны. Оно нарастало и натягивалось с догоранием каждой треснувшей ветки.  
Обеспокоенные Хас и Чингау, как и все люди притихшего каравана, всматривались в покрытую тайной картину покатистых холмов.   
   
Тишину с редкими щелчками догорающих дров сменил гул серого облака.  Оно появилось над грядой холмов, пройдя по кряжу,  сползло к подножью и рассеялось, проявив, как бы из тумана сотню всадников. Сотня степенно двигалась к каравану, поблёскивая на солнце круглыми щитами на крупах приземистых коней. Косматые гривы сотни лощадей трепетали на ветру в унисон с меховыми малахаями на головах и с полушубками из шкур зверей на телах сурового вида седоков. 
Чингау приподнялся на коленях, вытягивая шею всматривался в приближающихся всадников, его охватило волнением. 
- Это гунны! 
   ______________ 

Ближе к каравану кони гуннской сотни, перейдя с рыси на шаг, фыркая, остановились. Зардело запахом конского пота и кожаных атрибутов снаряжения их молчаливых хозяев. От сотни, выехав вперёд, отделился всадник в волчьей накидке. Лет сорока с огненно- рыжими волосами, ниспадающими с плеч, он пристальным взглядом серых глаз блуждал по людям каравана, явно ища кого-то. 
Его взгляд остановился на двух мужчинах в телячьих кожанках, стоящих подле Хаса. Мужчины тут же, словно по команде, кинулись к одному из верблюдов: стащили с него человека с надетым на голову мешком, протащили его, брыкающего к рыжему всаднику, поставили на колени и стащили с головы мешок. Рыжеволосый, смерив суровым взором этого человека, удовлетворённо кивнул мужчинам. Те быстро втащили беднягу в середину отряда.  
Рыжий всадник вернулся к обзору каравана. Наконец-то заметил  старика – хозяина каравана.  
- Трава успела иссохнуть и ещё раз взойти, Бартас, с тех пор как я жду тебя! 
Старик лишь слегка покосился на всадника и со спокойным видом продолжил сидеть, жмурясь на солнце.  
Рыжий всадник спешился и, пройдя к старику, уселся на землю напротив, внимательно глядя на него.  
- Когда мои люди уходили с тобой к жужанам, их было больше!?  
- Сыны Дэвов были не очень-то любезны к Сынам Неба, великий Модэ. 
- Я слушаю тебя, Бартас. 
- Мы  миновали уже 10 фарсахов*, как встретили отряд жужан. Твой беглый брат увидел их, убил твоего человека и бежал к  

*ФАРСАХ – ПЕРСИДСКАЯ МЕРА ДЛИНЫ.  ОДИН ФАРСАХ РАВЕН 5 549 М. 

ним. Твои люди нагнали его, но было уже поздно…в бою пали ещё трое, ещё один в пути…остались только эти двое. 
- Жужане знают, что он у меня?  
- Одному из тех жужан удалось бежать. Но, видимо, твой брат успел ещё раньше рассказать им, что ты пойдешь на них,…берегись, Модэ, их стало больше, они сильны, как никогда,…к ним примкнуло много беглых из Царства Вана и прибавились тележники.   
Старик, помотав головой, устало выдохнул. Модэ хлопнул по плечу приунывшего старика. 
- Ты славный огуз, Бартас! Я принесу жертву во благо твоего очага у святилища Отца Небесного.  
- Ты что,…ты идешь к килисе Кайласа*? 
- Испросить благословения Тенгри и встать под хоруг Его, ведь тому, кто знает, куда идти, ОН открывает дорогу… 
Модэ встал и посмотрел на старика сверху вниз. 
- Ну, а если у жужан есть беглые от Ханьского Вана, значит они побегут и от них самих, а что до тележников, они будут держаться своих родичей, главное –это отделить их друг от друга.     
- Тебя по праву называют мудрым вождем, Модэ.  
Модэ  собрался было уходить, но что-то, недосказанное Бартасом останавливало его. Он вопросительно посмотрел на старика. 
- Бартас? 
- Я хочу просить тебя, Модэ…Я уже стар гонять караваны, собираюсь передать дело сыновьям,…прошу твоего покровительства над ними.   
- Бартас! О сыновьях и своём деле не беспокойся! Слово воина. 
- И ещё…там, в Долине смерти, я встретил двоих умирающих,…один из них назвал себя наследником царского трона. 
- Кто? 
- Вон те,…тот юнец. 
Старик кивком головы указал в сторону связанных Хаса и Чингау, 
чей истерзанный вид и недоумённые лица вызвали гомерический хохот у Модэ. 
- Ха…ха…наследник царства , скорее он наследник Долины смерти,…ха…ха…оставь этого царька себе, Барстас,…ха…ха.  
Старик пристыжённо потупил взгляд и промолвил вдогонку Модэ, идущему к своему коню. 
- Он говорит,…он наследник сакского трона. 
Модэ остановился на полпути, резко развернувшись, прошёл к Хасу  широкими шагами. 
*ГОРА КАЙЛАС – СВЯЩЕННАЯ ГОРА – ЮЖНАЯ ЧАСТЬ ТИБЕТСКОГО НАГОРЬЯ, ТРАДИЦИОННОЕ МЕСТО ПАЛОМНИЧЕСТВА ТЮРКОВ. 

- Ты есть тот, о ком говорит этот старик? 
Хас ошеломлённо, будто проглотив язык, смотрел на Модэ, Модэ склонился над Хасом и грозно продышал ему в лицо. 
- Если ты солгал старику, я прощу тебя. Если нет, я отрежу тебе голову. 
- Моё имя Хас! Я наследник сакского трона!   
Модэ вытащил кинжал из ножен, свободной рукой схватил Хаса за волосы и оттянул его голову назад. Лезвие кинжала потянулась к подрагивающему кадыку. Голос Хаса прохрипел. 
- Я…Хас…сак…  
В гнетущем безмолвии люди каравана  боязливо поглядывали на хладнокровные лица всадников - гуннов и понуро опускали головы при встрече с их жёсткими глазами.  
Из-под клинка начинала сочиться кровь,  цепочка на шее Хаса оттягиваемая клинком Модэ, натянулась и сорвалась, обнажив висевший на ней  амулет. Модэ отпрянул от Хаса, как ошпаренный, в растерянности глянул на амулет с цепочкой, повисшей на его клинке. Кровь медленно стекала по цепочке к амулету и капала на землю. 
Модэ разрезал веревку на руках Хаса , беспокойным шагом пройдя до коня, он, зло вскочив на него, подъехал к Хасу. 
- Ты поедешь со мной! 
Хас, потирая затёкшие руки, посмотрел на сникшего Чингау. 
- Со мной мой нукер!   
Модэ придержал норовистого коня и оценивающе пригляделся к изрядно потрёпанному  индусу. Чингау стыдливо опустил глаза. 
 - Дайте им коня!    
   _____________        
Мягкие изгибы холмистой местности с неглубокими оврагами благоухали весенней свежестью. Сакский отряд из пятидесяти  всадников не спеша двигался по протоптанной колее, под неусыпным наблюдением двух пар персидских глаз. Проследив, когда сакский отряд скрылся в овраге, один из персов сбежал с наблюдательного поста холма и, вскочив на коня, пустился в ставку персидских войск.   
   ____________ 

Армия Дария стояла тысячным лагерем, скрытая в широкой ложбине. Среди множества походных серых шатров, бельмом выделялся огромный шатер алого цвета. Его тяжёлый шелк  покрывал место с походным троном и столиком, сервированным изящным сосудом и чашей для вина.  
Царь Дарий отпил из чаши и величественным жестом руки дал знак продолжать двум сурового и устрашающего вида мужчинам в доспехах, покрывающих яркую тунику, с тяжёлыми мечами на поясах. Один из мужчин с квадратным лицом важно протрубил, выпятив грудь. 
- Мы у земель Турана, Великий царь! Твои сто тысяч бессмертных и двести тысяч пеших воинов готовы выступить и принести победу.  
Следом второй здоровяк, чуть сдвинув первого массивным плечом, прогремел низким басом.  
- Твои сто тысяч лучников и колесниц готовы выступить, Великий царь. Мы будем у сакских ворот прежде, чем они набьют стрелами свои колчаны.  
Царь Дарий, нахмурив брови, посмотрел на Пируза.    
- Саки всё ещё остаются в неведении о нас? 
- Твоим войскам было велено идти в молчании и покрыть тканями оружие, Великий царь. Так же мы ещё не встретили сакского дозора, значит в стане саков мир и благодать.  
Прибывший в ставку Дария персидский гонец вынудил мужчину с квадратным лицом выйти из шатра и скоро вернуться с донесением.  
- Великий царь! Смотрящие заметили сакский отряд в пятьдесят копий. 
Царь Дарий решительно поставил пустую чашу на столик.  
- Убейте их всех! 
Пируз прошел к столику царя и налил ему ещё вина в чашу.  
- Великий!  
- Говори, Пируз.  
- Думаю окружить отряд саков и предложить им сдаться на милость нашим богам. 
- Ты уже предлагал кому-то и где он!? 
- Даже если он выжил в Долине смерти, он обречён, он будет вождём без племени, дни саков сочтены, Великий царь.  
- Продолжай. 
- Мы предложим им сражаться на твоей стороне, как когда-то они сражались в союзе с Ксерксом и Киром в Вавилоне, Индии, Египте.   
- Саки не пойдут на это, они не простят предательства Кира, убийства их царя Аморга.   
- За своего царя Аморга они отомстили, разгромив войска Кира и убив его…История может повториться, если не внимать ошибкам, Великий царь.    
Дарий, наклонив голову, стал, как обычно поглаживать бороду. Пируз, буравя глазами темя царя ,продолжил: 
- Для твоих походов в Средиземноморье тебе понадобятся храбрые и умелые воины,…ими могут стать саки, Мудрейший. 
- Вот иди и попробуй, но только смотри, упустишь хоть одного, я казню тебя, как заговорщика. Ступайте!    
Строй из нескольких сот персидских воинов встретил Пируза в походном порядке. Пируз встал на колесницу и взмахом руки дал сигнал им выдвигаться. Воины трусцой последовали за ним. 
   ____________ 

У зеленых холмов колесницу Пируза поджидал один из лазутчиков.   
- Они ушли на север. Пятьдесят копий. Без заводных коней, налегке.  
- Без заводных коней, говоришь, значит недалеко пошли, будут возвращаться. Где они проходили?  
Лазутчик провел к тропе между холмов, указал на почву, взрыхлённую копытами сакских коней. Пируз внимательно осмотрел тропу и местность,  послюнив палец поднял его вверх.  
- Ветер нам в помощь, готовьте петлю. 
   ____________ 

Конный сакский отряд шел обратной дорогой - обогнув холм, он вышел на старую тропу. Что-то обеспокоило и насторожило их. Отряд придержал коней, не видя врага, воины озираясь по сторонам, подняли боевые топорики на изготовку. 
Молниеносно с трех сторон, громыхая щитами и копьями, из-за холмов высыпали персы. Они быстро взяли сакский отряд в плотное кольцо.     
По чъей-то команде центральная группа персов слаженно щитами открыла коридор. По нему двинулась колесница Пируза, он с надменным видом въехав в круг. остановился. 
- Я Пируз, посланник богоугодного царя Мидии и Вавилонии! Призываю храбрых воинов степи стать нам братьями по Богу и оружию!    
- На земле хорзара перевелись достойные воины, раз он пришёл искать их на сакские  земли?  
Пируз сразу отметил для себя этого сидящего на пятнистом коне смуглого сака с волевым лицом, который сверлил его глазами и сосредоточенно крутил в руках топорик. Пируз скривил ухмылку. 
- Бывает, достойные воины глупо погибают! 
- А знаемо хорзару, что такое честь? 
- Что ты назовёшь честью, сак? Остаться на коне и при мече или гнить на сырой земле, став пищей для шакалов?  
Пируз выжидал, его жёсткие глаза по – прежнему всматривались в середину отряда саков. Он заметил, как  некоторые из сакских воинов стали ёрзать в седлах и в нерешительности бегать глазами по сторонам. Пируз решил дожать. 
- Вас здесь не предадут земле вместе с конём и оружием! И в загробный мир вы придёте землепашцами!   
Долгая минута выбора сломила мужество десятка саков, они  
опустив головы, один за другим стали покидать свой отряд.  
Предавшие своих уже проезжали в раскрытые проходы персидских щитов, как в их спины полетели топорики оставшихся в кругу саков. Вскрикнув, они падали на шеи своих лошадей, которые в испуге шарахались в стороны, внося сумятицу в слаженные персидские ряды. Опытный вояка Пируз поспешил поднять руку - знак для персидских лучников  вовремя убраться из круга. Сакский отряд, ведомый саком на пятнистом коне, воспользовавшись небольшим замешательством персов, с боевым кличем мгновенно обрушился на них. Крики и глухой грохот множества щитов сменились скрежетом металла. Оказавшийся за спинами персидских рядов, Пируз  не сводил глаз с сака. Сак, искусно орудуя топориком, среди персидских копией пробивался к колеснице Пируза. С каждым взмахом его топорика брешь в рядах персов становилась всё шире и ближе к Пирузу, который не сходил с места. Словно прикованный, с ошалелыми глазами, он смотрел на яростное лицо окровавленного сака, уже теснившего последний, отделяющий его персидский ряд. Крик Пируза  рупором пронесся по затылкам его воинов.  
- Убейте же его!  
Десятки персов со стороны кинулись в редеющую брешь ряда перед колесницей Пируза. Стрелы и копья персов летели в сака и его преданного коня со всех сторон. Истыканный сак заваливался на бок, но не упуская из виду Пируза, он всё же. Изловчившись, успел метнуть в него топорик, который,  крутясь, как бумеранг, пролетел у головы Пируза, оставив рваный след на его щеке.  
   __________ 

В небе, расправив огромные крылья, кружил орел, его скрежещущий крик в одиночестве разносился над ложбиной, омытой, не успевшей ещё остыть кровью мертвых тел, сражавшихся здесь саков и персов.  
  
Группа предателей – саков и персов  –  собирала разбросанные тела и стаскивали их к основанию холма. От группы отделился седой перс и со скорбным видом приблизился к Пирузу.  
- Воины хотят похоронить их с честью. 
Пируз сидел на подножке колесницы и хмуро терпел лекаря, накладывавшего шов на его рану. Когда было покончено с процедурой, он небрежно отпихнул его и бросил тяжёлый взгляд на седого перса и группу людей за ним. Люди перестали собирать трупы и теперь смотрели в сторону Пируза. С затаившейся злобой в глазах они стояли плечом к плечу: взволнованные былым боем персы и понурые саки, их лица были схожи - отмечены печатью войны. Пируз молча вглядывался в людей. Чем больше он всматривался в их лица, тем сильнее его лицо искажала едкая ухмылка. 
- С мертвых саков снять одежды и забрать оружие… 
Он ткнул пальцем в персов, стоящих рядом с саками. 
- И одеть их…Потом можете схоронить.  
Солнце опустилось кровавым краем на выросшую огромным холмом свежую насыпь. От холма отъехали пятьдесят всадников в сакских одеждах и примкнули к уходящему строю персов. 
   ___________ 

Череда зубчатых высоких гор растянулась жёсткой цепью у  зеленеющего с залысинами предгорья. По поднимающемуся склону тянулся шлейф серого дыма от десятков разбросанных костров.  Кучки чёрных и рыжеволосых вооружённых мужчин у костров вставали, встречая безмолвием гуннских всадников во главе с Модэ. Мужчины  бросали насиженные места и, объединяясь группами присоединялись к Модэ, следовавшему к одиноко стоящей серой юрте. За время движения к юрте его окружение выросло втрое и походило на волчью стаю. На подступах к юрте к Модэ выступил высокорослый воин из числа нескольких охранников юрты и, вскинув руку, дал знак всадникам  остановиться.    
На постепенно  стихающий гул из юрты показался щуплый мальчишка лет десяти, одетый в грубую мешковину. Он напрягся телом, удерживая на своём плече сухую руку старца, который, нащупывая рукой плечо мальчишки и наконец твердо оперевшись на него, сделал несколько шагов за ним. Балахонистый саван серого цвета под стать его длинным седым волосам и жидкой бородёнке, тянувшейся от впалых щек, - этот вид старца приковал к нему всеобщее внимание. Словно принюхиваясь, он подставил  лучам солнца своё лицо: впалые глазницы были обезображены скукоженной коркой былого ожога – старик был слеп.  
При появлении старца пешие люди в знак почтения опустились на колени, прижимая правую руку к груди. 
Всадники Модэ, соскочив с коней, стащили человека с мешком на голове и Хаса с Чингау. Сбив их с ног и поставив на колени, гунны   приняли  такую же коленопреклонённую позу, как и другие.  
   ____________ 

В молчании предгорного ветра саван старца трепетал перед многочисленными гуннами, как полотнище знамени, хлопками над  склонёнными в поклоне плечами. 
Мальчик потянул старца за край одежды и что-то прошептал ему. 
Старец говорил усталым голосом, его лицо было всё так же обращено к солнцу. 
- Модэ! Ты решил обо всех справляться у меня?.. А кто эти двое?...  Сними с него мешок.. 
Старец вытолкнул вперед мальчика. 
-…Мои глаза хотят смотреть на него.   
Мальчик прошел к первым рядам гуннов, к человеку с мешком на голове. Кто-то из гуннов освободил руки пленника и сдёрнул с него мешок, обнажив огненно-рыжую копну взлохмаченных волос. Голова, склонённая к ногам мальчика, стала медленно подниматься, глаза боязливо бегали по сторонам, пока не встретились со сверлящими его глазами мальчика. От этого взгляда пленник не в силах сдержать охвативший его ужас, в вопле, схватившись руками за голову, уткнулся лицом в землю.  
Ровный голос старца прозвучал вердиктом, пройдя над  рядами гуннов:   
- Это он предал нас жужанам! 
К пленнику подошел Модэ, он поднял его на ноги и крепко сжал за плечи. 
- Зачем же ты это сделал? Они лишили нас наших земель, убили наших сестёр и братьев!  
Пленник со злостью скинул руки Модэ со своего плеча и с ненавистью процедил сквозь зубы:  
- Это ты, всё ты, везде ты!...Что? испугался жужан?, или меня на своём месте?...выкрал, как какую-то невесту! 
- Я вернул тебя,…спас от позора,…ведь я твой брат, …брат по крови! 
Пленник, горько ухмыльнувшись, тяжело опустился на землю. 
- Ты опять о себе…Убей меня, не мешкай. Если б я пришёл с жужанами, я б убил тебя,…как и многих здесь отправил бы к Эрлику. 
- Ты нарушил клятву Отцу нашему Небесному…и будешь предан жертвенному огню…Видит небо, я не желал этого.  
Модэ с гордо поднятой головой прогремел, кинув  в лица соплеменников вопрос:.  
- Как велит нам поступать закон наш с теми, кто предал нас?  
В безмолвии наблюдавшие за братьями гунны теперь один за другим   поднимали кверху своё оружие:  
- Смерть!... Смерть предателю!  
Модэ вынул меч из ножен и бросил его к ногам пленника. 
- В моей лишь власти дать тебе умереть, как воину.  
Пленник, недолго колебавшись, схватил меч и, развернувшись, пронёс его у ног успевшего отскочить Модэ. Вскочив на ноги, пленник, размахивая мечом, с яростью бросился на Модэ. Безоружный  Модэ пятился назад, но ловко увёртывался от ударов, тесня стоящих рядом гуннов. Вокруг дерущихся братьев гунны, расступаясь, образовали круг, они переживали и ликующе вскрикивали каждый раз, когда их вождь удачно уходил от меча.  В один из моментов меч пленника прошел вскользь вдоль груди Модэ, чем вызвал беспокойство в их среде. Однако, изрядно вымотавшись, пленник перестал махать мечом, опустился на колени и, тяжело дыша, откинул меч в сторону. 
Голос старца утихомирил людской пыл.  
- Оставь его, Модэ! Он сделал свой выбор. Теперь ты не вправе идти против закона …Он будет казнён, как того требует адат*. 
   ____________