Предпоследняя проблема

Предпоследняя проблема

Завтра будет чудесный день. Не потому, что я верю в лучшее, как и все фортунисты. Просто момент, наконец, настанет. Я видел будущее, видел её. Вот и сейчас я бежал домой сломя голову, чтобы как можно скорее прикоснуться к прохладной поверхности Зеркала Времени и увидеть её снова.

– Ты даже её лица не видел, – усмехался Степан, когда я поведал ему свою историю. – С чего ты взял, что это вообще «та самая»?

Степан, безусловно, самая неприятная личность в тусовке. В отличие от остальных, у него даже есть постоянная работа, он – ассистент проводника решений. Многие в компании в шутку называют его «полупроводником». Да и основную идею фортунистов – жить сегодняшним днём и смотреть в Зеркало, ожидая счастливого случая, – он насмешливо критикует. Но всё же он часть тусовки, и мой старый друг.

– Это она, – ответил я. – Мой счастливый случай пришёл, а ты – неисправимый скептик.

– Ещё не пришёл, – прокричал Степан мне в спину, но я не желал его слушать.

В моём возрасте, наверное, у каждого есть девушка мечты. Юные фортунистки меня не интересовали, все они были добродушными простушками, а я искал особенную. Не могу сказать, в чём именно особенную, ведь всё равно не узнаю, пока не увижу её в будущем. Скучное серое большинство использует Зеркала Времени для того, чтобы планировать последствия обыденных решений, вроде покупки холодильника. А мы, фортунисты, видим в нём инструмент достижения высшей цели. Обыватели считают нас несчастными бездельниками и мечтателями, но мы-то, в отличие от них, знаем, что такое настоящее счастье!

С порога я сразу бросился к зеркалу. Сегодня точно всё получится! Я уже дважды видел её, но пока смутно и недолго. Зеркало Времени не показывает будущее в прямом смысле слова, оно лишь даёт возможность узнать последствия принятых решений, и повлиять на эти последствия. Эти цепочки решений называют «дорогами». Два года назад я увидел себя в гипсе, с переломом. На улице был гололёд, и, несмотря на то, что в этот день я должен был получить назначение на учебную практику, я предпочёл не выходить из дома. Какой в этом смысл, ведь несчастный случай всё равно поставит крест на назначении? Сейчас понимаю, что это был мой первый шаг к фортунизму. Отец не одобрял этот выбор, но препятствовать не стал. Наверное, увидел в своём Зеркале, что меня всё равно не отговорить. А может, уже знал, что ему самому осталось недолго.

Подавив нахлынувшую грусть, я направился к Зеркалу, снял покрывало и заглянул в него. Поначалу всегда возникает туман, и ты словно растворяешься в нём со своими мыслями и проблемами, наступает тишина, и лишь потом проявляется картинка. Она не похожа на отражение, и уж тем более на кино. Скорее, на холст невидимого художника, который небрежными мазками создаёт всё более узнаваемый образ прямо у тебя на глазах. Люди религиозные до сих пор считают, что в Зеркале рисует ангел-хранитель, но я в эти сказки не верю. Зеркала изобрели в прошлом веке, и они спасли человечество от множества бед и проблем. С помощью них люди, наконец, по-настоящему стали управлять судьбой! Ну, кроме отказников, конечно, но их все считают сумасшедшими. Разве человек в здравом уме откажется видеть будущее?

Девушка появилась неожиданно быстро, и снова я не видел её лица. Но теперь картинка была ярче и подробнее. Она уходит куда-то вдаль спиной ко мне. Нет, не уходит. Убегает! От меня? Я что, преследую её? Неужели Стёпа прав, и я вижу совсем не то, что думаю? На мгновение в углу Зеркала появился Степан. Он держал в руках карандаш и напряжённо вглядывался во что-то за пределами холста. Захотелось окликнуть его, но это всё равно было бесполезно: когда ты смотришь в Зеркало, ты – наблюдатель, а не участник действия. Степан громко чихнул, и карандаш в его руках с треском сломался.

Изображение вдруг утратило цвета, и по идеально гладкой поверхности пробежала мелкая рябь.  Девушка повернулась ко мне лицом, но я уже не мог различить его черты. Безмятежная гладь в мгновение ока превратилась в штормовое море. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы Зеркало вело себя так странно, и я стоял, словно парализованный, и продолжал смотреть. Незнакомка стала неясным расплывчатым пятном, а остальная картинка вообще перестала существовать. Кроме единственной детали. Далеко в глубине возникло что-то ещё, нечто похожее больше на небрежный карандашный набросок, чем на законченное полотно. Я не сразу понял, что это было лицо, и по мере того, как его черты становились более различимыми и чёткими, оно всё сильнее казалось знакомым.

– Юля!

Сестра подкралась бесшумно, и всё это время смотрела в Зеркало из-за моей спины! Я должен был догадаться.

– Ты чего кричишь? – девочка ударила меня в колено маленьким мягким кулачком. – Я испугалась!

– А уж я-то как испугался! – я задернул Зеркало занавеской и поднял сестру на руки. – Никогда больше так не делай. Смотреть в чужое Зеркало Времени ни в коем случае нельзя!

– Оно же не чужое, – возразила Юля. ¬– Оно твоё!

– Когда тебе исполнится десять, ты получишь своё, – ответил я. – Будешь смотреть в него столько, сколько захочешь. А в чужое, даже в моё, нельзя!

– Но почему-у-у? – протянула девочка.

– По кочану! – я щёлкнул её по носу и поставил на пол. – Иди, поиграй в свои игрушки, не мешай братику изучать будущее.

Даже если бы я хотел, я не мог ответить на её вопрос. Как бы подробно и тщательно ни объяснял отец, все эти слова про эвдемоническое равновесие и суперпозицию ожиданий остались недоступными моему пониманию. Но я усвоил урок: в чужое Зеркало Времени смотреть нельзя, и точка. Как только Юля покинула комнату, я сбросил покрывало, чтобы продолжить просмотр, и вздрогнул от неожиданности.