При свете дня

Глава 1. Солнечный свет

Под безжалостным светом рекламных щитов, яркость которых будто пытается вытеснить тьму, толпа людей движется, словно бесчисленные тени, сплетаясь и расходясь, подобно реке. Лица прохожих, выхваченные вспышками света, кажутся масками, пряча за собой истории разбитых мечтаний и бесконечной борьбы. Глаза, уставшие от грохота и суеты, блуждают по сторонам в поисках чего-то, что могло бы дать ответ на неизбывный вопрос, висящий в воздухе.

На углах улиц стоящие фигуры в грязных пальто с выражениями измученной апатии наблюдают за этой бесконечной панорамой. Театры и киноафиши, освещенные миллионами лампочек, предлагают мгновение забытья, но их свет лишь подчеркивает тьму, царящую внутри.

В центре этой бурлящей жизни, среди потока душ, он смотрел на огни, и в его глазах отражается мир – и этот мир полон боли, надежд и бесконечных противоречий.

Формы размыты, как дым, исчезающий в ночном воздухе, из-за капель дождя падающего на его голову. Он подставлял свое лицо навстречу осеннему дождю, вслушиваясь в голоса, полные безнадежности, что создают фон, где истина и иллюзия сплетаются в единое целое.

— Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста? Прошу! — женский пронзительный крик прорезал гул голосов, отзываясь эхом в моей голове.

Джон рядом с ним, смотрел как он неторопливо продолжал курить сигарету, стряхивая пепел на серый, тусклый асфальт, запах которого пронизывал влажный вечерний воздух. Пока он курил, дождь падал тяжелыми ударами, разбиваясь о землю. Женщина, кричащая в ночи, была лишь частью привычного хаоса, к которому они все давно привыкли.

— Когда же всё стало таким? — вдруг произнёс Джон, и в голове его собеседника тут же вспыхнула череда неприятных воспоминаний.

— Идём, — коротко ответил Габриэль, взглянув на тёмный переулок впереди.

В этой бездонной темноте, где свет давно перестал существовать, её крики тонули в шуме дождя, оставляя после себя лишь глухое, холодное эхо.

Он пошел на крик женщины зайдя в темный переулок.

Про вампиров можно было сказать только одно. Они были совсем как люди. Несмотря на . силу, скорость, ловкость, они не были неуязвимы. Они не были всесильны.

Их можно было ранить.

А если можно ранить, значит можно и убить.

Лето 2003 года

Это было самое счастливое утро в его жизни.

Мужчина открыл глаза под мягким, тёплым солнечным светом, который пробивался через открытое окно, лаская его кожу. Всё в этой комнате казалось совершенным — от легкого шелеста занавесок до вида аккуратно развешанных женских вещей на спинке стула. Её присутствие было повсюду. Он медленно перевернулся на постели, пока не нашел её.

Фелиция.

Её рыжие волосы, похожие на золотые лучи солнца, веером разлетелись по подушке, и одна непослушная прядь закрывала её лицо. Он осторожно убрал её волосы, стараясь не потревожить этот момент, так хрупкий и бесценный.

— Доброе утро, — пробормотала она, просыпаясь.

Её голос был не просто звуком — это была мелодия, которая окутывала его мир, принося с собой ощущение абсолютного покоя и счастья. Она открыла свои карие глаза, и в тот миг его сердце замерло. Эти глаза — его мир, его вселенная — смотрели на него с теплом и любовью.

— Привет, — прошептал он, проводя пальцами по её волосам, как будто боялся разрушить этот идеальный момент.

Она нежно схватила его за руку, и на её безымянном пальце сверкнуло кольцо — кольцо, которое он подарил ей только вчера. Она сказала «да». Слова не могли описать, насколько это казалось нереальным. Всё в этот день, в этот миг, было больше, чем он когда-либо мог мечтать.

— Кофе? — спросила она, собираясь подняться.

— Нет. Сначала ты, — с улыбкой ответил он, потянув её обратно к себе, несмотря на её лёгкие протесты.

Её смех заполнил комнату, словно утренний свет, а они, забыв обо всём на свете, погружались друг в друга под шелком белых простыней. Кофе могло подождать. Всё могло подождать, ведь у него было это мгновение — мгновение абсолютного счастья.

Он услышал, как входная дверь открылась. И это было странно, ведь он точно ее запер и больше ни у кого ключей не было.

Он отодвинул Фелицию, чтобы увидеть, кто ворвался.

Мужчина застыл на мгновение, всё происходящее будто замедлилось.

Фелиция — его Фелиция, которую он только что держал в объятиях, вдруг оказалась словно чужой, её тело напряглось, а карие глаза, полные тепла, превратились в холодный взгляд дикого зверя, настороженного и готового к атаке.

Девушка одетая во все белое оказалась возле полога кровати, её присутствие словно поглотило пространство. Она казалась неестественно холодной, как сама смерть, облечённая в человеческий облик. Ее красные глаза светились, всем видом показывая свое отвращение и брезгливость.

— Отвратительно, — произнес женский голос, полный того самого отвращения.

Мужчина хотел встать и дотянуться до оружия, но не успел.

Лишь одна секунда.

Секунда изменила всё.

Он видел как женщину, которую он любил, которая должна была стать его женой, разрывают пополам словно в замедленной съемке. Две половины тела падали на кровать, окропляя все сгустками алой крови.

Он смотрел на кровь, что разливалась по простыням, пятная их ярко-алыми разводами. Перед ним — останки того, что всего несколько секунд назад было человеком. Он закричал, этот крик был наполнен внутренним ужасом, который поглотил его.

Она стояла в стороне, наблюдая за ним, коленопреклоненным в ужасе, с безразличием на лице.

Та, кто сделала это.

Её красные глаза казались холодными, как сталь.

Он не чувствовал ничего, кроме захлестнувшей его ненависти. Это было всё, что осталось. Внутри него не было ни страха, ни боли — только злость, разрастающаяся подобно бушующему пламени.

Он встретил её взгляд, и старался передать всё, что он чувствовал: ненависть, отчаяние, невыносимую ярость.

Он хотел, чтобы она это увидела.