Приглашение на мазурку

ГЛАВА 1. Петербургская модница

1

Москва. Весна 1833 года.

- Готово, барышня. - Горничная Танюша застегивает последний крючок и с чувством выполненного долга отходит в сторону.

Катя Сушкова любуется своим отражением в овальным псише[1].

Рекомендованный кузиной куафер постарался на славу. Мягкие локоны обрамляют лицо, словно горячая пена взбитого темного шоколада. Два прямых, как стрела, пробора расходятся под острым углом. Золотая фероньерка опоясывает лоб, оттеняя блеск огромных черных глаз. Кремовое платье со сборчатым лифом, украшенным веткой сирени, довершает облик.

Катя улыбается и делает реверанс.

- Miss Black Eyes - представляется она своему отражению. Так называл ее один чудаковатый юноша три года назад во время ее предыдущего приезда в Москву.

Катя не раз слышала семейное предание о том, что род Сушковых берет начало от татарского мурзы. Дескать, знатный татарин во времена Золотой Орды женился на русской, принял православную веру и поселился где-то на землях нынешней Смоленской губернии. Когда Смоленск оказался под властью Литвы, Сушковы переселились в Московское государство, а при царе Алексее Михайловиче были внесены в книгу наиболее знатных боярских и дворянских родов России.

Никаких документальных подтверждений ордынского происхождения Сушковых не обнаружено. Возможно, это только легенда. Но откуда тогда у Кати эти черные очи и копна густых темных волос? Разве это не кровь чингизидов спустя века дала о себе знать?

- Miss Black Eyes, - повторяет она, наклоняя зеркало то так, то эдак.

Если бы она была англичанкой, то звалась бы «Кэт». Кэт, кошечка – как чудесно! Впрочем французские «Катри́н» или «Кати́ш» тоже ничего. А по-русски ее собственное имя ей нравится не слишком. «Катерина» звучит простонародно, а «Екатерина» больше подходит величественной и дородной императрице, а не двадцатилетней плутовке, любительнице танцев и гвардейских офицеров.

- Катиш, ты скоро? Мы тебя ждем! – кричит из соседней комнаты тетушка Мария Васильевна.

Катрин прощается со своим отражением. Она довольна. Она готова показать москвичам, что такое настоящий петербургский шик.

Катрин последней забирается в карету и садится рядом с сестрой.

Лизет Сушкова лишь недавно начала выезжать. Внешне она ничуть не похожа на старшую сестру. Ее фигура далека от совершенства, а мышиного цвета волос едва хватает на то, чтобы сделать пучок и прикрепить по бокам фальшивые локоны. Тем не менее во взгляде ее умных серых глаз проскальзывает чувство превосходства. Ведь она успешно закончила Смольный институт, в то время как Катрин получила лишь домашнее образование, к тому же весьма беспорядочное.

Мария Васильевна Беклешова восседает напротив вверенных ее попечению девиц. Ее волосы скрыты темно-вишневой чалмой, плечи - такого же цвета шалью. Ее сорокалетнее лицо можно было бы назвать симпатичным, если бы не массивная нижняя челюсть и ставший привычным взгляд тюремного надзирателя. Своими воспитанницами Мария Васильевна решительно недовольна.

Елизавета за весь свой первый сезон не подцепила ни единого кавалера, а у Катрин, напротив, слишком много поклонников. При этом до свадьбы дело никак не доходит. А ведь Мария Васильевна обещала покойному брату Александру достойно воспитать его дочерей и выгодно выдать замуж. Как женщина порядочная, она привыкла свои обещания выполнять.

В Москву Беклешова с воспитанницами приехала на свадьбу еще одной своей племянницы, дочери брата Петра, чье имя «Евдокия» произносится лишь в особых случаях. Все свои, и не только свои, называют ее «Додо».

Додо Сушкова составила весьма удачную партию. Вышла замуж за красивого и богатого графа Андрея Ростопчина. Венчание уже состоялось, а сегодня молодые супруги Ростопчины дают бал.

Карета выезжает на Большую Лубянку и останавливается у двухэтажного дома в стиле ампир с пышной белой пеной лепнины на небесно-голубом фасаде.

По преданию на этом самом месте в смутные времена был ранен поляками князь Пожарский. При Анне Иоанновне здесь размещался Монетный двор, при Елизавете Петровне - Камер-Коллегия, а в 1811 году в этом доме поселился генерал-губернатор Москвы граф Федор Васильевич Ростопчин.

Именно сюда было доставлено письмо с приказом Кутузова о сдаче города Наполеону. Отсюда, если верить слухам, граф Федор Ростопчин отдал распоряжение о поджоге Москвы. А в 1814 году в этом доме генерал-губернатор устроил пир в честь победы русского оружия над Наполеоном.

«Сумел же братец Пьер свою дочку пристроить, - вздыхает Мария Васильевна. - А ведь его Додо далеко не красавица. Зато умна. Соображает, что к чему. Не то что некоторые…»

Мария Васильевна с упреком смотрит на легкомысленную Катрин и вслед за племянницами выбирается из кареты.

2

В роскошном зале, отражаясь в зеркалах сидят, стоят и расхаживают нарядные гости. Новоприбывшие первым делом подходят к хозяевам бала.

Додо, несмотря на малый рост, необыкновенно эффектна в желтом платье с золотым шитьем и лентами на подоле. На ее голове – корона из перевитых золотом перьев, отдаленно напоминающая головной убор Чингачгука - героя модного романа американского писателя господина Купера.