Приказано исполнить. Часть 2

Глава 1. Злосчастная шкатулка

– Прогуляемся по улице, дорогой? – спросила меня бывшая начальница, направляясь в прихожую.

– Почему бы и нет?! – помог я ей надеть пальто, прикрыв глаза от вкусного запаха цветочного парфюма, исходящего от её одежды.

Майор взмахнула кольцами волос, высвобождая их из–под кашемирового воротника, и они рассыпались по её спине роскошными золотыми волнами.

– По–моему, я всё–таки в Вас влюблён! – очарованный ею в который раз, открылся я.

– Боже, лейтенант, какое признание! – заулыбалась начальница, а в серых игривых глазах зажегся огонёк услады от этих слов.

Выйдя во двор, я учтиво предложил ей руку, взяв меня под которую, она двинулась вперёд, задавая направление нашей прогулке.

– Вы не мёрзните? – спросил я майора, задумчиво шагающую по заснеженному тротуару в зимних сапожках на невысоком каблуке и зажимающую борта пальто свободной рукой.

– Нет, милый, на улице не холодно, да и ты меня греешь лучше любого костра! Я просто задумалась о том, что было дальше.

– И что же было дальше?

Я сидела на скамье подсудимых в зале суда и рассматривала стены, столы, паркетный пол. Всё было коричневого цвета, даже та скамья, на которой я сидела. И только лишь кресло судьи было темно–серым. «Как иронично и жизненно одновременно! – подумала я про себя. – Коричневый – цвет отходов, – это именно то, через что мы здесь проходим и как себя ощущаем. А серый – цвет тоски. Должно быть скучно вести все эти разбирательства, когда ты ментально отстранён и не чувствуешь ничего ни к пострадавшему, ни к обвиняемому. Цвет тоски и безразличия судьи».

А вот следователь, ведший дело, так остервенело ненавидел наркоманов и наркоторговцев, что ему было не до скуки! Он нервозно брюзжал слюной, приписывая мне обвинения во всех смертных грехах перед судьёй и Богом:

– Я взял подсудимую с поличным прямо у выхода из дома, в который она со своими дружками проникла со взломом. В кармане её пальто мной был обнаружен коробок с 6 граммами кокаина. А это статья: хранение наркотиков в крупном размере! Вопрос лишь в том, держала ли она его для собственного употребления или на сбыт. Как бы то ни было, всех преступников причастных к наркотикам, которые убивают себя и растлевают молодое поколение, следует сурово и жёстко наказывать! Ей светит от 3–х до 10–ти лет лишения свободы в колонии строгого режима с исправительными работами! Там этой дряни и место! Это я ещё не учёл незаконный вход на чужую собственность! Наркоманка чёртова! Как только земля таких носит?!

– Следите за выражениями! Вы находитесь в зале суда! – постучала молотком о подставку судья.

– Прошу прощения, Ваша честь, но моя толерантность заканчивается там, где начинается дорожка из кокаина! – высказался следователь, приложивший немалые усилия, чтобы суд надо мной и остальными ребятами, что присутствовали на той вечеринке, не затягивался и состоялся в течение месяца от задержания. Уж очень не терпелось ему спасти от нас общество!

Слева от меня восседал защитник, нанятый капитаном. Сам капитан расположился позади в последнем ряду, вместе с подполковником, который давал показания о том, что в тот вечер, перед тем, как меня взяли с наркотиками у взломанного дома, я была с ним в ресторане, и не строила коварных планов по незаконному проникновению или сбыту порошка. Он также упомянул, что не замечал за мной неадекватного поведения под воздействием дурманящих средств.

– Молодой человек, – обратился подполковник к обвинителю, – посмотрите на эту прекрасную молодую особу. Разве она похожа на преступницу или наркоманку? Любому дураку понятно, что запрещённое вещество ей подбросили товарищи!

– Выходит, её друзья – наркоманы? – переиграл обвинитель.

– С кругом общения этой милой дамы я не знаком, но раз она была приглашена в особняк с целью отдохнуть, то предположу, что люди, присутствовавшие там, были ей знакомы. И кто–то из них, заприметив полицию, второпях сбросил препарат в карман её верхней одежды. Вы прекрасно знаете, что я уважаемый старший офицер и не стал бы лицемерить перед законом, но за девушкой не было замечено преступных наклонностей.

Следующим на допрос вышел капитан, заверявший суд в том, что никогда не видел меня принимавшей или передававшей кому–либо наркотические вещества, и тем более – не участвовал в этом лично. Его явление перед обвинителем было сложным. Руководитель отдела по борьбе с наркотиками, капитан был вынужден выступать в защиту жены, обвиняемой в их хранение и сбыте. Он то зеленел, то краснел как помидор. Его голос был резким и грубым – самозащита от позора, который он понёс из–за меня. Даже не глядя в мою сторону и ни разу не навестив меня в камере предварительного заключения, он делал всё, чтобы вытащить меня. И в зале суда держал речь достойную мужа и мужчины.

– Верно ли утверждение о том, что Вас самого допрашивали и проверяли на предмет хранения наркотиков? – начал обвинитель с самого больного.

– Абсолютно верно! Беспричинно и беспардонно! За что я подал в суд на следователя, оскорбившего меня беспочвенными подозрениями. Весь свой карьерный путь я боролся с преступлениями, связанными с наркотиками, и женился я на женщине достойной восхищения, а не поругания. Она служила в армии, а до момента задержания была успешной студенткой академии МВД и трудилась помощницей инструктора–кинолога в таможенной службе. Всем прекрасно известно, что её верхняя одежда висела на вешалке в прихожей, а коробок, который был найден в кармане, принадлежал этому наркоману, влюблённому в неё, некогда служившему в пехоте, так называемому, Пехотинцу. Испугавшись полиции и желая отомстить за то, что она вышла замуж, он сунул наркотики в карман её пальто.