Природа страха

Природа страха

-Мистер Сильверстоун, просыпайтесь. - этот уверенный, мелодичный женский голос был той самой соломинкой, не позволяющей Алану с самого утра проваливаться в бездну уныния. Мужчина с трудом приоткрыл прилично отекшие от недосыпа веки и тут же слегка заметно улыбнулся от прелестной умиротворяющей картины: его молодая привлекательная экономка спешно вешала на ширму накрахмаленные и выглаженные вещи, в которых предстояло спуститься к завтраку. Девушка обратила взгляд на конторку, заваленную бумагами и уставленную свечными огарками, она настороженно свела редкие медного цвета брови и заключила:
-Так вот в чем дело, снова засиделись допоздна. Не первый раз прошу ко мне прислушаться, это негативно сказывается на вашем самочувствии, пора бы уже подумать о здоровье.
Алан сел в постели и усмешкой прервал укор очаровательной в своей серьезности Сары.
-Снова намекаешь на то, что для тебя я уже староват?
-Довольно ваших странных шуток, сэр. - Мисс Кроу совсем немного смутилась, посторонний человек и вовсе не заметил бы замешательства, однако Алан научился отличать чуть ли не все оттенки ее настроения... собственно, по той простой причине, что смотреть в этом угрюмом захолустье больше было не на что. - Прикажете сварить крепкий кофе?
-Сара...
Вновь прервал ее мистер Сильверстоун, внезапно помрачнев. Тотчас на его лице стали более прежнего заметны глубокие морщины и синяки подле еще не потерявших яркость васильковых глаз.
-Да?
-Какое сегодня число?
-Двадцать пятое апреля, сэр. Ваш гость прибудет около четырех.
Алан ссутулился и устало потер виски, теперь ему вдвойне не хотелось покидать своей постели в единственный за многие месяцы выходной день. Он стиснул зубы от внезапно подступившей мигрени и вновь откинулся на подушки, упиваясь тем, как мягчайший пух частично впитывает, утоляет головную боль.
-Скажи им подать к завтраку брэнди.
-Сэр...
-Ты свободна, Сара.
Девушка возмущенно покачала головой не в состоянии скрыть свое негодование и, подхватив по привычке подол (хотя нынче в моде были не столь уж длинные платья), отправилась на кухню, чтобы убедиться, ко времени ли накроют стол. 
Мистер Сильверстоун был разбит. Уже много лет рабочие будни в рамках ненавистной, абсолютно пресной должности руководителя бумажной мануфактуры вытягивали из него все силы без остатка. Нередко ему казалось, что он потерялся в этой жизни будто беззащитное дитя в глубинах позабытого и бесхозного кукурузного поля. Все его стремления и желания так давно остались по другую сторону переправы, что теперь лишь мерцали недосягаемыми слабыми огоньками из-за дымной пелены мерзкой, но неотвратимой реальности. 
"Творческий потенциал" - что теперь значит это пустое сочетание слов для стареющего дельца, который ради достойного заработка вынужден был нередко топтаться по чужим чувствам и совершать до боли прозаичные и шаблонные поступки, порою рушащие жизни простых рабочих и их семей, не говоря уже о конкурентах. В далекой молодости эйфория от невиданной прибыли заглушала стоны нереализованных писательских идей, во многом притупляла назойливое чувство несправедливости и жажду мести. Теперь же денежный поток стал куда скромнее, крупные фабрики начали прибирать к рукам этот бизнес, юношеский пыл иссяк и энтузиазм протеста и бурного желания самоутвердиться сменился нескончаемой меланхолией и полной потерей вкуса к жизни. Утренние и вечерние хлопоты Сары и послеобеденная прогулка с любимым псом - вот то немногое, что хоть отчасти делало приятной нескончаемую череду унылых дел: бумажной волокиты, однообразных деловых встреч и бесплодных попыток вопреки нехватке соотсветствующего образования написать хоть что-то стоящее. 
Месяц назад Алан был шокирован письмом своего старого знакомца. Поразительной наглостью со стороны этого плута было бы любое упоминание о его персоне, а уж как охарактеризовать просьбу принять его у себя в гостях - пожалуй, достаточно красноречивое выражение мог бы подобрать только он сам, успешный автор историко-этнографических трудов, член-корреспондент Академии Гуманитарных наук, Джим Грин.
Подумать только, как многое в жизни может зависеть от, казалось бы, случайно соприкоснувшихся с твоей судьбою людей. В свое время Алан и Джим соседствовали в студенческой академии, можно даже сказать, что они были приятелями - они помогали друг другу обзаводиться полезными связями, держали общий запас финансов на черный день, делились друг с другом научными и творческими наработками... что, собственно, и сыграло злую шутку. 
Уже будучи старшекурсниками, юноши получили задание по написанию эссе на тему отношения к вырождению коренных традиций у жителей сельской местности. Алан, рожденный в той глуши, где впоследствии был вынужден провести всю свою жизнь, ненароком обмолвился о нескольких крайне любопытных умозаключениях на этот счет, чем нагло воспользовался его городской приятель. Джим молча первым сдал работу, содержавшую идеи Алана, и все бы ничего, но Сильверстоун не просто потерял в оригинальности, а вовсе был отчислен. Все дело в том, что студенты при поступлении дают официальную клятву, зарекаясь заимствовать любые наработки своих товарищей по учебе (что, в общем-то, логично для элитного заведения, где по задумке должны обучаться серьезно настроенные, выдающиеся в своих достижениях, личности). Таким образом, в глазах ученого совета Алан стал отъявленным нарушителем устава, за что поплатился местом в академии. 
Джим пытался высказать приятелю свои соболезнования, принести извинения, которые, в свое время, не были приняты, ведь мистер Грин не предпринял ни единой попытки признаться в плагиате своим преподавателям. На том они и расстались, Джим продолжил обучение, Алан же вернулся на малую родину, где занялся уже известным нам делом. Не сказать, что они стали заклятыми врагами, Сильверстоун с годами начал принимать этот эпизод своей жизни за возмутительное недоразумение и злую насмешку судьбы. Именно потому он не кинул в камин злосчастное письмо. Стоит признать, что в последние годы их с Джимом общение восстановилось в сугубо деловом русле и в письменной форме, однако нередко их переписка и влиятельность в своих кругах приносила пользу каждому. 
Так сталось и теперь, с одной стороны этот визит должен стать последним рывком в написании монографии, над которой уже много лет трудился Грин, с другой стороны, хитроумный писатель посулил упомянуть в труде мануфактуру Сильверстоуна, что в теории могло поспособствовать возникновению интереса со стороны инвесторов. Тем паче, потратить на общение с недругом придется лишь одни выходные. Неужели не стоит потерпеть сутки с небольшим ради общего блага?