Приручение гоблина

Приручение гоблина

  Знали ли вы, любезные мои дамы и господа, гнома по имени Эдвин Мукомол, родом из поселения Эттельборо, что на краю Вороньего леса?

  Славный был малый, этот Эдвин Мукомол! Господь свидетель, весёлый и добродушный был парень.

  Нет, он уж точно не из числа тех гномов-мятежников, что сосланы были Мастером Закари на погибель в Глостерскую пустошь, и, к несчастью всех добропорядочных и миролюбивых гномов, не погибли там от безводия и бескормицы, а по зловредному упрямству своему уцелели, занялись дурными промыслами и, говорят, едва ли не до разбойных дел дошли, так что приличному гному и водиться теперь с ними зазорно.

  Да и что с них взять? Испокон веков тот народец к мятежам был склонен, потому и пострадал за гордыню свою и воинственность… Да что о них, проклятущих, говорить – и без меня о лихих делах глостерцев наслышаны.

  А коли грамотные, так и начитаны.

  Мой рассказ, короткий и поучительный, об Эдвине Мукомоле.

  Тот из Эттельборо, из рода гномов мирных, не склонных к воинственным и бесшабашным поступкам.

  Предки эттельборцев сами, по доброй воле своей, переселились в незапамятные времена со склонов Грозовых гор в мирные долины, и на опушке у края Вороньего леса основали тихое своё селение.

  О да, дорогие мои, теперь вы, верно, удивитесь, да скажет мне: «Видано ли такое, чтобы гномы в долинах селились, да ещё и возле густого леса? Не гномьи это места, вот  что мы тебе скажем, Эспер Рассказчик. Гномы в подземельях живут, в горах живут, в пещерах живут. А в лесах и долинах – что им делать? Этак и лесовиков можно в горы загнать, коли твоему рассказу поверить. А мы вот не поверим!»

  И не верьте, хорошие мои, а сразу пойдите да проверьте.

  Подойдите-ка к краю леса, прогуляйтесь по той тропинке, что болотные низины стороной обходит, да к исходу дня, коли ни разу в сторону не свернёте, и доберётесь до гномьего селения.

  Там оно до сих пор и стоит.

  Чего ради оно там стоит да почему оно там появилось?

  О, судари мои любезные, то история интересная и, по счастью, короткая, так что я вам всю её сейчас и расскажу.

  Глостерцев-бунтовщиков по приговору Мастера в долину выселили, о том все знают, о том всей нашей стране рассказали да герольды раструбили.

  Эттельборцы, гномы тихие, сами переселились, да задолго до глостерцев. Про них никто ничего не сказывал, указов не читал и детишек в назидание их историей не пугал.

  А дело так было: истощились копи в Грозовых горах. Гномы, известное дело, в таком случае новое место для поселения ищут. А кто посмелее – вглубь горы уходит, шахты начинает копать.

  Предки эттельборцев вглубь горных пород уходить не решились, опасное это дело – недра беспокоить.

  Там ведь такое встречается… Время вечернее, дело к ночи идёт, так что об опасности глубоких подземелий рассказывать не буду, но вам, дорогие мои лишь одно посоветую – ежели вы в боях не закалённые, секирой не слишком хорошо владеете и удары стрел отражать не научены, а так же с нечистью совладать не надеетесь, так в глуби земные и не лезьте, ни к чему это.

  В общем, разыскали предки эттельборских гномов спокойное местечко, где можно на воле кузнечным ремеслом заняться, да и поселились там.

  Вот и весь сказ.

  Это про переселение сказ закончился, а про Эдвина Мукомола только начинается.

  Своей руды у них теперь нет, но связи-то с горными родичами остались. С гор им руду возят, гномы оружие мастерят и заезжим господам рыцарям продают.

  Тем и живут. Зажиточно, между прочим, живут – и не тужат.

  Не то, что шелапуты-глостерцы, леший их задери. Из-за их мятежа слуги Мастера до сих пор на всех гномов косо смотрят и во всяческих кознях подозревают, так что и мне, тихому Эсперу, за каждую рассказанную история приходится ответ держать…

  Эх, времена!

  Так вот что об Эдвине скажу… Испортился малый да пропал!

  Вырос, как полагается, отцу начал на мельнице помогать. Отец нарадоваться на него не мог: и послушный, и работящий, и поднесёт что надо, и пособит где надо.

  Гномы в долинах к хлебы пристрастились, в горах-то всё лепёшками обходились. А тут – подавай хлеб, и поболе!

  Так что работы у Беррина Мельника, отца Эдвина, всегда полно было, а сынок – всегда под рукой и на всякую работу согласный.

  Чудо чудесное, а не сын!

  Отец и давай его нахваливать: и перед ближними соседями, и перед дальними соседями, и перед теми, кто на его конце деревни живёт, и перед теми, кто на дальнем конце деревни живёт.

  Потом и перед заезжими стал нахваливать, а это совсем ни к чему.

  И перехвалил, будь оно неладно.

  Испортился парень, вот что я вам скажу.

  Задумываться стал, глаза щурить, лоб морщить, шептать что-то себе под нос.

  Дурное это дело, когда молодой парень, без должной твёрдости в душе, без прочной приверженности славным гномьим традициям, так-то вот задумывается да глаза щурит.

  Не кончится это добром, помяните моё слово, не кончится!

  И – не кончилось.

  Кончились шутки и песенки у Эдвина, начались крамольные мысли.

  Подходит он -как-то к отцу, рожу-то свою кривит непочтительно, д и заявляет: «А чего это мы, гномы, всё сами работаем да сами? И те, что в ссылке – сами, но им тяжкая жизнь в наказание дана. И мы, послушные и смирные, сами! А почему это так?»

  Отец ему, конечно, по шее слегка заехал за глупые-то слова, а потом объяснил, что, дескать, судьба гномья такая, и вообще, гномы – народ искусный, ремесленный, и тем прославленный среди прочих народов.

   А потому… мысли свои оставь, да отцу помогай. И вообще, через годик женить тебя надо, а то молодёжь совсем к семейной жизни вкус потеряла, так что среди людей уже и пакостный слушок пошёл, будто у гномов и женского полу не водится, мужичьё одно бородатое в селеньях живёт.

  А женский пол водится, просто он скромный и дома сидит, а не шляется где попало и в мужские дела не лезет, как это у людей-то невоспитанных принято, потому посторонним на глаза не попадется.