Привратник

Привратник

Глава 1

- Опустить лисели, полный ход, - капитан оперся на рейку мостика, - к утру мы должны быть в порту.

Старый старпом орал во всю глотку копируя приказы капитана, не скупясь на красочные выражения, заставляющие простых моряков летать по палубе быстрее морского ветра в парусах.

- На фок-мачте зажало – реж веревку, иначе вылетишь за борт! – старпом, поймав какого-то мальчугана в рванье, явно недавно попавшего на корабль, положил широкую ладонь на его грязные слипшиеся волосы, - ну ка малец помоги ему.

Паренек встал, словно вкопанный не зная с чего начать – толи подниматься на такую высоту по болтающимся веревкам толи прыгать за борт.

- Не стой столбом! – Мальца сдуло, словно обрывок парусины в шторм. - Вы у меня в Браннмари, хрен выйдите на берег, месяц в трюме гнить будете.

Муравейник до того бушевавший на палубе превратился в стремительный вихрь из мелькающих цветов матроской формы. Все только и ждали, что бы поскорее добраться до злачных портовых трактиров и забегаловок огромного, кишащего торговцами, купцами, ворами и шлюхами Браннмари.

Со стороны удаляющегося порта из за холма надвигалась черная и пушистая туча периодически поблескивая снопами молний. Ветер крепчал, постепенно становился все более невыносим. Народ, плывущий через пролив Ла-Вает на палубе этого барка постепенно начал находить себе место поуютнее, господа же со звенящими от золота карманами так и не удосужились показаться на верху с самого отплытия.

Пролив был очень суров и не предсказуем в декабре, холодный ветер с мелким снегом менялся ледяным дождем, а тот в свою очередь мог в мгновение ока превратится в полный штиль, длящийся по несколько часов. Но что поделать по суше путь от Ла-Бланша до Браннмари мог длиться неделю, а то и закончится на острие тупой сабли всякой не угодной государству шушеры на вроде мародеров, разбойников и дезертиров. Последних, по какой то непонятной причине было найти проще всего.

Поэтому судоходство между городами с недавних пор только усиливалось постепенно переходя от частных суденок до торговых галеонов огромных кампаний с громкими именами, хотя королевский закон Флавии как мог, поддерживал мелких перевозчиков, надеясь вскормить еще несколько золото несущих налогоплательщиков.

Торговля же с Амарантским княжеством носила второстепенный характер, пользуясь складами Браннмари лишь для закупок и никогда для продажи.

Как известно Флавию кормят три моря, и именно в них шелковое королевство вцепилось своими когтями, кажется, навсегда определив хозяйку этих морей. Ну и конечно княжеству Амарант это было более чем достаточно, при том что Браннмари имел статус огромного торгового узла давно перешедшего в руки торговых гильдий, монетных дворов и став при этом практически независимым от хозяев при живом наместнике.

Прошло уже три сотни лет как две деревушки по разным берегам Льны - Бранн и Мария соединившись стали сначала маленьким пересадочным портом постепенно ширясь и развиваясь за счет беженцев из захлебнувшейся взбунтовавшейся Флавии, которым был заказан только один путь через пролив. И постепенно уже большой город год за годом пожирал торговцев со всех концов света, принимая торговые барки, галеоны, шхуны без пограничного налога и торговой пошлины. Это было удачное решение со стороны тогда еще пресветлейшего князя амарантского Владислава II. Удачное до поры. Ноябрьский ветер принес в Браннмари стужу, промозглый дождь и галеон полный беженцев с востока. И вместе с беженцами в радушный портовый город прибыла Хмурая чума.

В том году треть населения полегло, тысяча была сожжена заживо в чумных крематориях, было казнено три чародея и тридцать три ведьмы, три из них прилюдно. Хворь не отступала. Княжьим указом город надлежало сжечь немедленно, но вышло все иначе. Озаренный провидением князь взмолил Создателя об искуплении. Взамен обязался построить монастырь на островке у берегов Марии и постричь в монахини единственную дочь - наследницу, тем самым окончательно перерубив семейное древо семьи Моллох.

И создатель внял плачу государя.

В том же году возвели огромный монастырь на острове, а дочь, по стечению необычайных обстоятельств именуемая Марьей осталась до конца своих дней в монастыре у берегов Марии. Отец, убитый горем скончался через год, впав в безумие, но, не смотря на это, епархия провозгласила князя великомучеником и чудотворцем, включив его в сонм святых, а указом нового князя Стефана Гирзы, в память о святом Владиславе, был построен каменный в полусотню саженей шириной мост, получивший название Владиславский. С противоположного же берега, где стоит монастырь так же началось строительство моста именуемого…

- Марьин мост, - седой старик поправил ворот, - а как же, закрыли его, якобы на ремонт, но чего ж его ремонтировать он даж по моложе меня выглядит. Вот как пить дать в монастыре беда, монастырь на слезах построен да на горе.

Собеседники старика начали дружно кивать соглашаясь.

- А теперь-то даже ходу туда не будет, замуруют все или мосток разберут.

- Слыхал я, что там, мол, монахини беситься стали да убивать друг друга, вот ты видел хоть одну с прошлой зимы? – мужик в бурочей шапке хлопнул соседе по плечу и дождавшись отрицательного кивка указательным пальцем провел по усам. – Вот и я нет.

- Дык, сейчас Моленная неделя, они в кельях сидят безвылазно, - один явно был не таким суеверным, - не едят, не пьют, а только бдят денно и нощно. А тебе дурню токмо демонов да чертей подавай.

- Вспомнишь меня, когда повылезают демоны да как начнут рыскать по городу да жрать всех, а твою не верующую душу сожрут первой, - это было последней каплей тихой беседы старых знакомых, которая переросла в бурный спор.

Он так и не дослушал разговора о монастыре, да и интерес пропал, когда старики начали мать через мать вспоминать и грозно трясти худощавыми кулаками. Так и стоял смотрел за борт в сторону обгоняющей их серой тучи.