Признание или кровавый рассвет четверга

Признание или кровавый рассвет четверга

                                Признание или кровавый рассвет четверга

                                                     Samuel V. Sidney

20 мая 2012 года. Шел проливной дождь. Авто рассекало туманную стену. Блестящие от воды включенные фары были едва ли ни единственными глазами автострады. Она нервно всхлыпывая, время от времени смахивая котившиеся по щекам слезы, цепко держалась за руль, словно сжимая в нем свое прошлое, руками, как бинтами, обвязанную боль. Осколки надежд, чтобы они больше не шевелились и не причиняли боль. Она пыталась забинтовать свою боль, и больше не двигаться. Так сильно она любила, так сильно чувства вырывались наружу. Так сильно сейчас котились слезы по ее щекам. Светало. Близился рассвет. Но его тон был не виден. Ночь, поблекнув, сливалась с дождем. Но вдали, слабым проблеском за горизонтом небо было светлее. Видимо там дождь покинул свою обитель.

Спустя два часа дороги и дождь и туман исчезли вовсе. Сухое бледное ее лицо, обветренное и пропитанное болью, едва ли реагировало на утренние проблески солнца. Вдали блестела река, и на толстых огромных сваях повис мост. Ее авто на скорости преодолело большую часть пространства моста и резко остановилось. Трафик был не сильный, часы, когда ничто не мешало солнцу встречаться с луною. Обжигать полночные звезды, наполнять небо дневным светом, топить в свете ночные тени. Луне целовать одинокие спящие лучи солнца, и таять, таять, таять… В солнечных лучах исчезая. Навсегда. До заката завтрашнего дня. И отдавать город шумным людям, которые никогда не замечали всего этого волшебства.

Она вышла из авто. Оно осталось одиноким, покинутым на мигающих стопах. Пусть

что-то родится внутри или умрет навсегда. Сила этого желания словно припечатала ее к перилам моста. И она не огляделась, как оказалась по ту сторону перил, где с минуты на минуту могла оказаться во власти реки. Ее тяжелых отчаянных волн, не оставляющих выбора.

Он ехал на авто. В салоне играла классическая музыка. Время от времени он поглядывал в зеркало, чтобы поправить галстук, который он вязал по время движения автомобиля. Элегантный мужчина, что видно было даже зрительно. Одет в костюм и пахнущий дорогим парфюмом. И весь этот спокойный и рассчитанный ритм движения остановил его взгляд правее, когда он увидел девушку, по ту сторону перил и руки ее все больше и больше отдалялись от их края, как стрелка на циферблате, считающая время только вперед. Он резко притормозил, не успев доехать до ее машины, мигающей стопами. Он выбежал из своей машины и попытался окликнуть ее, но она уже ничего не слышала. И когда он на секунду упустил ее силуэт из вида, снимая находу пиджак, возле перил никого уже не было. В секунду преодолев расстояние, которое было от него до перил моста, взглянув вниз, он увидел ее, летящую вниз в реку. В плен тяжелых дунайских волн. Он ни минуты не раздумывая прыгнул за ней.

Вода, темно, тусклые блики солнца, словно фонарик, выдавали два силуэта, движущихся ко дну от силы земного притяжения. В воде она открыла глаза и увидела его глаза. На миг застыла без движения, но эту застывшую картину нарушили его движения. Он поймал ее за локоть, и она оказалась в его власти. Они начали двигаться вверх. Она не перечила ему. Они вынырнули, и она жадно вдохнула воздух. Словно этот вдох был вдохом новой жизни. Он не выпускал ее из своих рук, и буквально тащил ее за одежду, пока они плыли.

- Та отпусти ты меня! Я сама! – не выдержав, едва ль захлебываясь от воздуха, сказала она. Он отпусти ее, но в пределах досягаемости своих рук.

Берег, неровные края, как обрывки памяти, касающиеся сознания, был четким краем между двумя понятиями – водой и сушей, забытьем и жизнью. Она хотела было присесть и отдышаться, но он одернул ее за руку и сказал:

- Пошли!

Она с недоумением посмотрела на него и спросила:

- Куда?

- Домой, - ответил он.

Она поднялась и пошла с ним. Они поднимались долго, и возвращались к оставленным машинам на мосту. Ничего не говорили, шли молча.

- Отлично! – сказала она, нарушив молчание, увидев как ее авто забирает эвакуатор.

- Садись, - сказал он.

- С тобой?

Он открыл ей дверцу своего автомобиля. Она не переспрашивала больше. Он накинул на нее свой плащ, и она села в его авто.

Примерно через минут двадцать, она осознала, что сделала, и то, что он ее спас. И ее слова теперь зазвучали, как паника:

- Ты куда вообще меня везешь? И вообще, кто ты такой? Черт! Ерунда какая то! Черт! – не переставая ругаться, говорила она. А он ответил неброско и спокойно:

- Фрэнк.

На что она переспросила:

- Что?

- Фрэнк, увы.. Не черт.

- Отлично, Фрэнк! И с чего ты взял, что я решила утонуть? Я вообще то хорошо плаваю, и ты это зря за мной прыгнул. Ты испортил свой костюм, и вообще останови, я хочу выйти! – не унималась она. – Останови! Я не хочу, никуда не хочу, ни с кем, никогда! – и все продолжала истерить.

Он остановил авто. Молча. Но и она умолкла. И не стала выходить. На что он ответил вместо нее:

- Так то лучше.. Теперь я могу ехать спокойно?

Она не ответила, но и не вышла из машины. Лишь уткнулась носом в предложенный им мягкий шарф. А затем отвернулась в другую сторону, делая вид, что спит.