Призрачная удача

Призрачная удача

- Тухлях, - Шэк брезгливо отбросил куль в сторону, даже не рассмотрев как следует. Я ему за такое расточительство когда-нибудь по голове накостыляю — если конкретно ему что-то не нравится это не значит, что покупателя не найдется. То же самое и повторила, только без угроз избиения — всё равно мы в разных весовых категориях.

А к находке присмотрелась. Ну, если быть честной — и вправду тухляком несет. Хотя скорее просто затхлостью, чем определенным душком. Но мумия иначе пахнуть и не может — труп он труп и есть, даже тысячелетний, забальзамированный и плотно спеленатый в тряпки.

- Что разглядываешь этот трупак проклятущий? – раздражено фыркнул Шэк, тщательно изучая содержимое сумок, подспудно прихваченных из гробницы. – Надо было золото брать, каменья, а ты: «Саркофаг бери, саркофаг. Там самое ценное». Ну что, уела? Сколько за эти старые кости дадут, а?

- Да не ворчи ты, - зашипела на компаньона, старательно разглядывая «свежую» добычу. Порой (да что там порой — почти всегда!) Шэк выводил меня из себя. В прямом смысле. Так, что почти полноценная материальность проявлялась.

Шэк считал это своей личной заслугой — мол, ни с кем прежде у меня такого не было. Ну, не было, и что? Что-то новое не всегда означает, что это новое — приятно. У меня в такие моменты дыхание перехватывало, хотя по своей сути я даже и не дышала.

- Детка, ты просто прекрасна в гневе, - в привычной манере осклабился напарник, прожигая меня глазами. Недолго, правда — материальность стремительно таяла, и я вместе с ней.

- Слушай, с этим всё-таки нужно что-то делать, - в который раз завел старую волынку Шэк. - Тебе самой не надоело так жить?

Хм. Как ни странно, не надоело. Да и для нашего дела моя «особенность» была идеальной. Но Шэк не отставал. Конкретно этот вопрос компаньон задавал не раз и не два, а просто не перечесть сколько. Отвечать мне порядком надоело. Так что я как обычно промолчала, не отвлекаясь от изучения мумии — что-то в ней всё-таки было.

- Мари, поговори со мной, - обиженно пробурчал Шэк, подходя ко мне. Точнее, просто туда, где видел меня прежде. Впрочем, с места я не сдвигалась, и напарник в самом деле встал рядом, согревая теплом живого тела. Когда-то я и сама была такой. Но уже даже забыла — кем, когда, и что со мной в конце концов приключилось.

- Что ты хочешь услышать? - устало пробормотала я, продолжая вглядываться в мумию. Меня тянуло к ней, как магнитом там, в усыпальнице, а сейчас... сейчас я ощущала к ней то же самое, что и к десятку других столь же притягательных поначалу предметов: кувшины, камни, цепи, украшения — чего только мы не насобирали с Шэком за последнее время, после того, как стали работать вместе. О своем прошлом ни он, ни я старались не распространяться. Я — потому, что попросту не помнила прошлой жизни, а напарник... я просто не спрашивала, считая что каждый имеет право на собственную тайну, какой бы страшной и темной она ни была.

- Не знаю, - почти прошептал Шэк. Да, поначалу у него была навязчивая мысль о том, что я просто заколдована, и он отчаянно хотел меня спасти, руководствуясь какой-то своей собственной логикой, мне откровенно непонятной.

Напарник не был добряком. Он убивал, причем делал это мастерки и без зазрения совести — за время нашего знакомства я не раз сталкивалась с этой стороной его характера, когда мы выходили на «дело». Поэтому попытка помочь неупокоенному призраку лично мне была неясна. Шэк утверждал, что это судьба — что меня направили к нему сами боги. Какие-такие боги — молчал и надолго замыкался в себе. Впрочем, что я вообще о нем знала? Ровным счетом ничего.

Встретились мы... странно. В тюрьме. Шэк вторую неделю мариновался в одиночной камере, ожидая приговора суда и почти неминуемой казни, а я... что я делала в той же тюрьме, наворачивая круги по подземелью — ума не приложу, но в какой-то момент меня обуяла жажда общения. Напарник чуть не ушел за грань от ужаса, услышав в голове чужой голос, интересующийся его самочувствием — по сути я не видела его, различая лишь ауру, которая медленно, но верно затухала, чем и привлекла мое внимание. Оказалось, что мужчину ранили, рана воспалилась, но лечить преступника никто не посчитал нужным, учитывая масштаб предъявленных обвинений. А я... я его пожалела. Или просто не задумалась о последствиях, выпуская из камеры и отводя глаза охране. Тогда мне показалось, что я была такой же преступницей, как и он, только мне в свое время никто не помог, отчего мой дух и приковало к тюремным застенкам. Но в итоге всё оказалось не так — спустя несколько дней, слившихся для меня в не подлежащую измерению бесконечность, Шэк вернулся. Внезапно, ночью, с каким-то странным амулетом, в который перетянул мою сущность, вырвав из мрачных каземат — будь я обычным призраком, меня бы распылило, а я просто стала «прикована» к освобожденному мною преступнику. И началось наше совместное существование.

Сперва были бесславные попытки вернуть меня к жизни, так как добрая половина «экспертов» утверждала, что дух мой скорее жив, чем мертв. Я только фыркала, глядя, как утекают бурным потоком монеты, которые требовали за свои услуги эти шарлатаны – несмотря на все дипломы и рекомендации, я не могла поверить тем, кто во время ритуала упорно указывал в противоположную от меня сторону. Почему-то никто, кроме Шэка меня не видел и даже не слышал. Напарник злился, считая виноватой меня — мол, я просто скрываюсь и не желаю быть найденной. Я же злилась на него, силясь достучаться до разума и сознания, так как идея вернуть меня к жизни стала по-настоящему навязчивой и дикой, мешая ему жить по-настоящему. В пылу одной из самых эмоциональных ссор я впервые и «проявила» себя — и видом, и голосом. Да так, что на женский крик сбежались соседи, чудом не вызвав патруль. Отбрехался Шэк с трудом, но зато уверился в том, что я не плод его фантазии и однозначно не вполне обычный дух. Но стратегию сменил, тем более, что деньги имеют тенденцию заканчиваться.