Призрак для Катерины

Амулет бабы Нюры

Солнышко светило ярко, воробьи — истошно материли друг друга в листве старой черемухи. Катя прикрыла глаза, потянулась сладко-сладко, до дрожи в позвоночнике — эх, хорошо! Есть все-таки плюсы в родной деревне, ради которых не грех и на каникулы приезжать. Главное уехать вовремя, пока не припахали к работе на картофельной плантации бабушки. А плантации у старушки ого-го, целая армада рабов нужна, чтобы управиться.

Рабов, увы, было всего четверо — Катя, ее родители и двоюродный брат Сережка… до поступления первой в универ. Сейчас Катя старательно делала вид, что корпит над германской филологией (хотя на самом деле просто с серьезным видом смотрела немецкий ютуб, маскируя его под видеоуроки) и наслаждалась жизнью. Бабушка сама всех гоняла коршуном, шипя, что девочке учиться надо, и заботливо подсовывая Кате вкусненькие плюшки и пирожочки.

Совсем уж наглеть и вызывать подозрения, впрочем, не стоило, так что мелкие поручения Катя все-таки иногда выполняла. Сейчас вон, понесла кринки бабе Нюре, живущей на другом конце деревни…

А в итоге стоит, облокотившись на изгородь, щурит глаза на пробивающееся сквозь черемуху солнце и в старый покосившийся домик заходить не торопится.

Баба Нюра слыла в деревне ведьмой, способной и понос наслать, и жениха приворожить, что Кате, впрочем, всегда было побоку. Крепкая, темноглазая и крикливая, баба Нюра вызывала у нее страх другого характера. Что не так, ведь и метлой поперек хребта приложить может! Пашка и Сашка, алкаши местные, вон, регулярно отхватывают, как и вредная коза Дуська…

В спину что-то толкнуло. Катя обернулась и возмущенно лягнулась.

— Отстань, животное!

Дуська выпустить подол и не подумала, лишь противно ме-екнула. Потянула на себя.

— Я тебя на шашлык пущу! Охолони, скотина! Ишь чо удумала, бестия рогатая, сатанинское отродье!

Заслышав ласковый голос хозяйки, Дуська растворилась в пространстве почище бывалого шиноби. Баба Нюра, появившаяся на крыльце, уперла руки в бока и смерила Катю критическим взглядом.

— Ну, чо встала, Катерина? Заходь, раз пришла! Аль до второго пришествия собралась черемуху мою разглядывать?

Катя вздохнула, одернула слюнявый подол, перехватила поудобнее пакет с кринками и поплелась внутрь. Не забыла разуться: уж с чем, а с этим строго. Нечего грязь тащить с улицы!

В доме, как и обычно, было полутемно, сильно пахло различными травами — в которых Катя никогда не разбиралась. Несмотря на это, ни пучков зверобоя, ни подков над дверью, ни прочих ведьминых атрибутов видно не было. Дом как дом. Обычный, деревенский. С деревянным полом и стенами, ковриками-дорожками и расстеленными на мебели салфетками, вывязанными крючком…

Навстречу вышел жирный черный кот, требовательно потерся об ноги. Катя погладила его по спине и крикнула:

— Куда кринки ставить, баб Нюр?

— Ля кака нетерпеливая молодежь пошла, — ворчливо отозвались из комнаты. — Замуж так же прыгать будешь?

— Да я вообще-то и не собиралась пока…

От попыток сердобольных соседушек сосватать ей гарных деревенских хлопцев Катя, если честно, уже устала. Дураки же, все до единого! Городские, впрочем, не лучше…

— Смотри, досидишься до возраста, когда даже черт хромой не возьмет! Чай, не семнадцать ж уже?

— Восемнадцать!

— Вот я и говорю, досидишься…

Катя засопела и мстительно бухнула пакет на кресло. Повернулась на пятках…

— Ой, да не дуйся, — фыркнула баба Нюра, выползшая наконец из комнаты. Убрала со лба седую прядь, выбившуюся из-под платка. — Глянь ведь, кака красавица выросла! Жаль будет, коль никому не достанется.

— Ну ба-аб Нюр…

— Что баб Нюр? Иди к Ильиничне, передай поклон за кринки. Куда ты их девала-то, кстати?

Катя закатила глаза.

— В кресле вон стоят, баб Нюр.

— В кре-есле… а что они там делают, скажи на милость?

Не дождавшись ответа, баба Нюра недовольно поцокала языком, возведя очи горе.

— Молодежь… погоди-ка минуточку.

Девушка замерла у самого порога, тяжко вздохнула. Не иначе еще поручение свалится сейчас на ее бедную голову! Плакали планы смотаться на речку и поваляться в теньке с томиком Шопенгауэра…

— На вот, держи.

Сухие руки всунули ей в ладонь что-то маленькое и металлическое, загнули пальцы.

— Баб Нюр?

— Держи-держи, на удачу. Парня наконец себе найдешь.

— Баб Нюр!

— А, может, девку. Кто вас, охальников нынешних, разберет…

— Баб Нюр!!!

— Да шучу я, шучу. Обидчивые все стали, гля-кось…

Катя подавила вздох и убрала подарок в карман джинсов, решив посмотреть попозже. Поймала себя внезапно на том, что нервничает.

«Подарки» бабы Нюры были весьма странной вещью. В детстве, помнится, жаловалась ей Катя на донимающих мальчишек… та выслушала, подарила ленточку, сказала заплести в косу. Так первый же охальник, попытавшийся Катю за эту самую косу дернуть, на ровном месте поскользнулся и сломал руку. Коза у бабули не доилась — повесила на шею мерзавке колокольчик от бабы Нюры, и поперли рекордные надои. Как вот тут не поверить-то! И не задуматься — а не попросить у старушки и для учебы что-нибудь, раз уж пришла? Не за просто так, за просто так совесть не позволяет, но вдруг в обмен на дело какое-нибудь согласится?