Призрак в Орлином Гнезде

Призрак в Орлином Гнезде

Приближается зима (как всегда гласил девиз Старков), и в Орлином Гнезде холодно и пустынно. Только ветер чувствует себя свободно в этом месте, он гуляет по коридорам, задувает в щели, воет так надрывно, что Сансе невольно вспоминается её лютоволчица Леди. Милая кроткая Леди, которую отец Сансы был вынужден казнить, потому что так захотела королева. Златокудрая королева Серсея, которой Санса когда-то восхищалась, а теперь ненавидит всем сердцем.

Хотя нет, так неправильно, думает она, плотнее закутываясь в одеяло, пытаясь спрятаться от задувающего ветра и всепроникающего холода. Королевой восхищалась Санса Старк, глупая маленькая пташка, прилетевшая в Королевскую Гавань с Севера. Королеву ненавидела Санса Старк, пленница в Королевской Гавани, мечтающая о побеге. Но теперь Сансы нет, она умерла, а в Орлином Гнезде живёт Алейна Стоун – девушка-бастард, дочь лорда Бейлиша, красавица с ясными голубыми глазами и густыми каштановыми волосами.

Она совсем не похожа на мать... впрочем, у Алейны и нет матери. Есть только отец, который любит её и заботится о ней. И поцелуй – совсем небольшая плата за эту любовь. Именно так думает Алейна, когда губы отца касаются её губ. Они холодные, с мятным привкусом, но в них нет ничего неприятного... пытается она уговорить себя, сдерживая пробегающую по телу дрожь.

В Гнезде стало непривычно тихо после смерти леди Лизы и самоубийства певца Мариллиона. Знатные лорды и леди Долины уступили требованиям Бейлиша, и теперь можно не опасаться осады. «Мы здесь в безопасности, никто нас не тронет», – шептала Алейна по вечерам Роберту Аррену, укладывая мальчика спать. За последнее время он привязался к ней – девушка рассказывала ему сказки, пела песни, расчёсывала волосы, и ей казалось, что приступы у маленького лорда стали случаться реже. Мейстер Колемон говорил, что она благотворно воздействует на Роберта, благодарил за доброту, а Алейна думала, что ей жаль Зяблика. Если его здоровье и окажется крепче, чем все думают, вряд ли Мизинец позволит ему прожить долго...

Нет, она не может, не должна так думать. Лорд Бейлиш – единственный, кто сейчас её защищает. Она должна быть ему верной и послушной дочерью, если хочет выжить... а она ведь хочет, правда?

Поначалу Роберт-Зяблик жаловался, что ему не дают покоя песни Мариллиона, хотя певец был уже несколько дней как мёртв. Потом Роберт затих, а затем стал рассказывать Алейне про какую-то «рыжеволосую тётю», которая появлялась ближе к вечеру и строго грозила ему пальцем, если он не ложился спать.

– Я боюсь её, – Зяблик прижимается к груди Алейны, гладящей его по волосам. – От неё веет холодом, и глаза у неё, как лёд. А ещё она похожа на тебя, только рыжая.

Рыжая женщина с ледяными глазами, похожая на неё... Алейна вздрагивает от неожиданной догадки и быстро оборачивается, словно ожидая увидеть загадочную незнакомку рядом с собой, но за спиной никого нет.

– Тебе снятся дурные сны, только и всего, – успокаивает она Зяблика, осторожно укладывая его голову на подушку. – Закрой глаза, а я спою тебе колыбельную. Мне её пела мать, а до неё... – она осекается, едва не проговорившись о старой Нэн. Алейна не знает никакой старой Нэн, она никогда не была в Винтерфелле и не слушала страшных сказок. Впрочем, Зяблик её не слушает – он уже закрыл глаза в ожидании песни.

Алейна поёт ему колыбельную, и Роберт засыпает удивительно быстро. Вскоре она уходит и сама ложится спать, кутаясь в одеяло и пытаясь не вслушиваться в шум ветра за окном. На этот раз он не похож на вой животного – ветер звучит почти как человеческая речь, и можно даже разобрать слова. Слова той самой колыбельной, которую только что пела Алейна – и поёт их до боли знакомый голос...

Алейна в эту ночь спит крепко и просыпается, когда солнце уже стоит высоко над горами. В первые мгновения она не может понять, где она, что с ней – так ещё свеж звучащий в ушах голос матери, так тепло плечам от прикосновения её рук. И волосы, шелковистые каштановые волосы, не спутаны, они так аккуратно расчёсаны, словно их обладательница и не металась по подушке во сне.

После завтрака Бейлиш зовёт дочь в свои покои. Алейна заходит, смиренно опускается в кресло, глядит в пол. Отец что-то рассказывает ей, делится своими планами, и наверное, она должна внимательно слушать, но из головы не идёт тот странный вой ветра, тот ночной сон и рассказы Роберта...

– Ты сегодня особенно бледна, дочь моя, – замечает Бейлиш. – Плохо спалось?

– Мне снилась мать, – она научилась говорить полуправду, отвечать именно то, чего от неё ожидают. – Я так тоскую по ней...

– Я тоже, – Бейлиш с участием кивает. – Твоя мать была прекрасной женщиной и, я уверен, очень любила тебя. А я любил её, – никто не сравнится Бейлишем в мастерстве полуправды, и в его серовато-зелёных глазах невозможно прочесть ничего. – В память о ней я позабочусь о тебе, ведь ты так на неё похожа. Кэт была так же прекрасна в тот вечер, когда отдала мне то, что женщина может дать лишь однажды...

«Лжец!» – голос звонким эхом раскатывается по комнате, и Алейна испуганно вздрагивает, оглядываясь по сторонам. Она сходит с ума, или она действительно только что слышала голос матери – очень живой и полный гнева?

– Что-то не так, Алейна? – Мизинец смотрит на её побледневшее лицо.

– Лорд Бейлиш... отец... вы сейчас ничего не слышали?

– Должно быть, ветер шумит. Здесь ужасно сильные ветра, – он берёт её за руку, и Алейна перебарывает в себе желание высвободиться. – Ты так напугана, милая. Мне жаль, что тебя мучают дурные сны.