Призыв

Призыв

Своего соседа я знал четыре года, с того дня как начал снимать однокомнатную квартиру в нашем доме на пятом этаже. Его квартира была напротив моей, сами понимаете, хочешь – не хочешь, а всё равно познакомишься с человеком, который живет на том же этаже что и ты.
Правда, я его не знал, как моих друзей и знакомых, о которых могу рассказать даже то, что они тщательно от меня скрывают. Мы с ним просто виделись, каждое утро на лестничной клетке, когда я выходил утром на работу. Он тоже куда-то постоянно спешил и после коротких приветствий направлялся в сторону ближайшей автобусной остановки. 
"Здравствуйте", "как дела?", "до свидания" - вот весь список фраз, которыми мы обменивались при наших мимолетных встречах. За эти четыре года ни он, ни я не предприняли попытку этот словарный запас как-то расширить. Или хотя бы стать дружными соседями. Я даже не знал его имени.
Но что могу сказать наверняка – мой сосед никогда не был сумасшедшим. За это я ручаюсь, как и за то, что Солнце – это Солнце, а Луна – это Луна. Хотя узнай о его поведении окружающие, они доказали бы обратное.
При других обстоятельствах, он мог стать маньяком или серийным убийцей, который держит в страхе всю округу. И, как показал дальнейшие события, дело постепенно к этому и шло. Но к счастью для нашего городка, таких обстоятельств не случилось и моего соседа не пришлось помещать в следственный изолятор или психиатрическую лечебницу.
Он был обычным, нормальным, психически здоровым человеком средних лет, который ненавидел мир: начиная от сердцевины земного ядра и заканчивая верхними слоями атмосферы. Причина его космической ненависти к этому миру так и остались для меня загадкой, как бы ни пытался я её разгадать.
Впрочем, было у меня подозрение, что дело здесь кроется в примитивном недовольстве своей жизнью и невозможностью перестроить мир, как тебе хочется. Наверное, он считал, что неудачный жребий судьбы вынудил его родиться на планете, масса которой составляет 5.97×10²⁴ кг, а сила притяжения F= G*(m1*m2)/R^2. Жить в маленьком провинциальном городке на севере Среднесибирского плоскогорья , в старой "хрущёвке", в районе, по которому ходит один единственный автобусный маршрут.
Как вы понимаете, это обычное частное мнение того, кто прожил на этом свете ровно столько, чтобы научиться немного разбираться в людях. О его истинном отношении к окружающему миру, я узнал совершенно случайно.
Месяц июль в этом году выдался самым жарким за все лето, будто собирался разогреть нашу область, как сковородку на электроплите. Старики из соседнего дома говорили, что такой жары у нас не было лет пятьдесят. Днем редко кто осмеливался выходить под раскаленное до бела солнце, рискуя получить тепловой удар. К вечеру жара немного спадала и жизнь старалась наверстать упущенное.
В одних из таких вечеров я возвращался домой после работы. Шел, как обычно, через наш двор, пересекая его по диагонали: мимо песочницы, где резвилась разноцветная в своих одежках малышня; мимо огромного пластмассового гибрида из горки, шведской лестнице и детского домика, по которому лазала, ползала и свисала вниз головой детвора постарше.
По периметру детской площадки стояли низенькие скамеечки занятые молодыми мамашами и строгими старушками. Причём мамаши умудрялись следить за своими отпрысками и, одновременно, смотреть в смартфоны, что-то в них печатать и читать. Старушки за отсутствием современных технологи общались по старинке, увлеченно беседовали между собой, при этом не забывая присматривать за внуками.
На самой последней скамейке сидел мой сосед, причем совершенно один, несмотря на то, что некоторые мамы стояли возле площадки, ожидая, когда освободиться на скамейках место.
Я давно обратил внимание на особый вид хомо сапиенс, создающие вокруг себя как бы область абсолютного вакуума. От них, как от разрушенного реактора, исходит мощный радиационный фон неприязни, от которого из воздуха уходит влага, а вокруг жухнет трава. Другие люди чувствуют это излучение и стараются держаться от таких типов подальше. 
Итак, мой сосед сидел под красными лучами уходящего солнца, заняв своим грузным телом половину скамейки. Он пил пиво и по непонятно какому поводу медленно наливался желчью. Его багровое лицо напоминало расплавленный сыр - отекшее от духоты и хмельного питья. Дышал он всей своей необъятной утробой, словно намеревался высосать вокруг себя весь кислород.
Проходя мимо, я бросил ему стандартное «здравствуйте», не подозревая, что это ничего не значащее приветствие приведет к самому длинному монологу, который произнес сосед с момента нашего «знакомства».
Как раз в этот момент концентрация алкогольных токсинов в организме моего соседа достигла наивысшей точки, повысившееся кровяное давление подействовало на левое полушарие мозга, отвечающее за эмоциональные функции. Через мгновение, я почувствовал себя жертвой дорожно–транспортного происшествия, оказавшейся в неудачном месте, в неудачное время. Только на меня наехал не грузовик, а сосед, который придавил меня своей откровенностью.
Он поднял на меня свои налитые кровь глаза, открыл рот и выразился в том смысле, что скоро всем нам будет полный... Кому это - всем, спросил я, останавливаясь. Всем, это всем, ответил сосед и сделал внушительный глоток из бутылки. Этому дому, этому городу, этому куску камня, под названием Земля, пояснил он отлепившись от бутылки. И угадай с одного раза кто это устроит? Неужели мой добропорядочный сосед, с подначкой спросил я, присаживаясь рядом. И как?
На мой вопрос сосед ответил пространно, мол: "Комар и буйвола положит, если волки помогут», главное, надо этих «волков»" призвать".
Дальше из его пьяных откровений я понял, что для своих «призывов» он выбрал нашу печально знаменитую Южную сопку, возвышающуюся в трех километрах от города, как огромный спиленный зуб.
В начале девяностых прошлого столетия, владелец одной крупной строительной компании получил разрешение на разработку горных пород для строительных материалов. В основном для производства щебня, так как привозной для местных строительных фирм и организаций обходился не дешево.
Несмотря на предупреждение местного Отдела охраны окружающей среды, он решил разворотить Южную сопку, так как она ближе остальных сопок и гор располагалась к городу. В течении года, сначала взрывники, потом тяжелая техника курочили вершину, добывая скальный камень, который потом дробился в щебень. В течении этого времени, компания росла и развивалась благодаря поставкам переработанного материала не только городским компаниям, но и в соседние города и регионы.
А потом грянул экономический кризис. Компания обанкротилась, владелец исчез, строительный бизнес в нашем городе на много лет перешел в застойное состояние. Осталась только обезглавленная Южная сопка, со срезанной как ножом, вершиной. 
Из-за того, что высота сопки сократилась на тридцать метров, в нашей местности нарушился природный баланс. Холодный северный ветер стал дуть почти беспрестанно, из-за чего местным дачникам и фермерам, пришлось менять выращиваемые сорта овощей и фруктов с южных сортов на морозостойкие.
Плоская вершина Южной и стала местом «призывов» моего соседа, а со временем, как я понял из дальнейшего рассказа, проведения странных и жутких ритуалов.
Сосед рассказывал, как впервые поднявшись на сопку, он упал на колени и обратился к Создателю с мольбой обрушить наш мир в бездну. Или наслать на землю Второй Потоп, или напустить новую Черную Чуму. Естественно, его никто не услышал. Оно и понятно, никто не будет уничтожать то, что создано собственными руками, на что потрачено куча время и сил.
Прежде чем до него это дошла эта простая истина, прошло полтора года. В конце концов ему надоела глотать пыль и стирать колени о камни в кровь. Он стал искать другие сферы, с которых можно "призвать волков". Его внимание привлек Космос, который, по его убеждению, кишела неведомыми силами и созданиями, которым посвящено написано тысячи книг и снято столько же телепередач.
Он вспомнил о древних цивилизациях, у которых был опыт "призывов" существ из других миров. О жрецах ацтеков и майя и их предшественников – ольмеков.
Для начала, он сделал себе ритуальную одежду. Из кусков материи леопардовых цветов он сшил, что-то вроде халата, подпоясывавшийся старым кожаным ремнем. На сам ремень повесил черепа дохлых мышей и крыс, за которыми ему пришлось лазать в подвал нашего дома.
Когда одежда была готова и он примерил ее, он говорил, что в отражении зеркала, что висит у него в прихожей, на него смотрел самый настоящий индейский шаман в леопардовой шкуре. Таких он видел на картинках в книжках по истории народов майя и ацтеков.
Затем сделал бубен. На металлический обруч, которым скрепляют деревянные доски бочки, он натянул кусок кожаной ткани. Затем прикрепил к ободку четыре рыбацких колокольчика, нарисовал по бокам первые пришедшие в голову узоры и получил самодельный шаманский там-там.
После того, как одежда и бубен были готовы, он отправлялся на сопку. Там разжигал костер и в течении двух часов ходил вокруг него кругами, стуча в бубен деревянной колотушкой и произнося нараспев свои "призывы". 
Несмотря на то что сосед был в стельку пьян, он так и не поддался на мои уговоры прочитать хоть один «призыв». Мне было любопытно кого он зовет, прыгая два часа к ряду на вершине Южной сопки: выдумал своих богов сам, прочел о них в книжках или это у него на подсознательном уровне.
Имен своих богов новоявленный шаман мне так и не раскрыл, сказав только: это Те, Кто Гасят Звезды.
Но и в своих призывах он едва не потерпел фиаско. Как бы отчаянно он ни звал, на его взывания никто не окликался. Космос не слышал его яростных криков и бешенного стука самодельного там-тама. 
И тогда ему пришло в голову делать подношения, надеясь, что материальный «призыв» будет эффективнее изматывающего камлания.
Сначала была обычная еда: чебуреки, сэндвичи, сосиски в тесте. Ну и «кока-кола», разумеется. Без нее в третьем тысячелетии, никуда. Подношения он складывал на импровизированный алтарь, который был сделан из стопки кирпичей, заменяющих ножки, и куска алюминиевого листа, играющего роль поверхности стола. Потом это все сжигалось, под бешенную дробь и круговых плясок вокруг жертвенного костра.
Затем пошли другие дары: мертвые вороны, воробьи, голуби. Отравленные, сбитые машинами, умершие от голода или своих птичьих болезней. Он рыскал по всему городу в поисках птичьих трупов, обшаривая городские помойки, лазая по пыльным чердакам и дворовым пустырям. Потом складывал мертвых птиц в старый армейский вещмешок, приносил на вершину сопки и сжигал на алюминиевом алтаре.
Потом слушал, как в трескучем пламени горят маленькие тельца и смотрел, как прогорклый дым поднимается к небу. Он надеялся, что дым пробьет все слои атмосферы и достигнет Тех кого звал. Почему бы нет? Говорят же, что взмах крыла бабочки на одном конце планеты может вызвать ураган на другом. Значит и пламя жертвенного огня сможет обрушить на планету огненный ураган. Или призвать Того, кто сам является ураганом. 
Через два с половиной года после начала его призывов, по алюминиевому алтарю впервые потекла кровь живого существа. В тот день шаман превратился в жреца.
Существом была кошка, которую он поймал во дворе нашего дома и притащил на сопку всё в том же старом армейском вещмешке. А месяц спустя настал черед собак. Он выбирал первую попавшуюся на глаза бродячую псину и заманивал её куском ливерной колбасы на Южную сопку. Здесь, на вершине, ставшей самым настоящим капищем, он доставал свой охотничий нож, и пока собака с жадностью уплетала остатки ливерной, быстрым движением, перерезал ей горло.
Затем бросал ещё теплый собачий труп на алюминиевый жертвенник, заваливал труп хворостом, который собирал на склонах сопки, обливал бензином, поджигал и снова начинал призывать.
По его словам только за этот год в относительной близости от нашей планеты пролетели три крупных метеорита, которые с легкостью могли превратить Землю в огненный ад. За это же время на Солнце произошли две супервспышки, которые при благоприятном для соседа раскладе, могли превратить океаны в гигантский кипящий бульон. И была ещё одна крупная вспышка лихорадки Эбола в Центральной Африке. Не такая крупная, как бы ему хотелось, но всегда есть шанс повторения Великой Чумы.
Отсюда он пришел к выводу, что «птицы это неплохо, кошки - хорошие жертвы, а уж собачки – вообще прелесть. Но чтобы «призыв» принес хоть какой-то результат, на алтарь надо бросить что-то посерьезнее, чем обычная пернатая или четвероногая живность.»
Затем язык моего стал заплетаться, предложения стали более бессвязными, слова малопонятными, и сам он стал чаще заваливаться на бок, из-за чего мне приходилось вновь приводить его в нормальное сидячее положение. Наконец, он объявил, что ему пора домой и с мой помощью ему удалось подняться на ноги.
Я довел соседа до дверей его квартиры, помог ему вставить в замочную скважину ключ и попасть в дверной проем. Ноги его не держали, он грохнулся тяжелым мешком в прихожей и тут же захрапел. Закрыв за ним дверь, я отправился домой спать.
А на следующую ночь в мою дверь позвонили.
Я пошел открывать дверь, глянув на часы. Было три часа ночи. На пороге стоял сосед и был он пьянее, чем я видел в прошлый раз. Он сграбастал меня в свои огромные ручищи и крепко прижал к себе.
- Меня услышали, - радостно сообщил он и я чуть не задохнулся. Меня накрыла удушающая перегарная вонь вперемежку с дымом и потом. - Представляешь, меня услышали, - закричал он и стал меня трясти, как куклу, думая, что я, таким образом, быстрее разделю его радость. – Услышали! Понимаешь, услышали! У тебя машина на ходу? - вдруг спросил он.
- На ходу, - ответил я, догадываясь к чему он клонит.
- Поехали, я тебе покажу.
И он чуть не поволок меня на улицу в одних трусах, но я с трудом уговорил дать мне одеться. Через пятнадцать минут мы вышли из дома и направились к автостоянке, расположенной за соседним домом. Там мы сели в мою старенькую «хонду» и отправились к Южной сопке.
Со стороны это выглядело безумным, что один человек едет за город в компании другого человека, который накануне признался, что призывает Силы космоса уничтожить Землю и совершает для этого кровавые ритуалы.
А с другой стороны, сосед не затруднился задаться вопросом, почему я так спокойно отнесся к сообщению, что его призыву, наконец-то, вняли. На месте моего соседа, я бы призадумался над этим обстоятельствам, но он был слишком для этого пьян. Пока мы ехали по полутемным улицам спящего города, он только и говорил, говорил, говорил...
Четыре года подряд ездить на окраину города, оттуда пешком до Южной сопки. Четыре года подряд, невзирая на погоду и время года, устраивать безумные пляски у костра, потрошить кошек и собак, как какой-то вшивый живодер. И всё для чего? А для того, чтобы в конце концов убедиться, что ты можешь!
Можешь столкнуть этот мир бездну, как игрушечный домик. И самое безумное в этой ситуации, что сделать это легко!
Дальше он рассказал, как сегодня днем он, по заведенному ритуалу, зарезал на вершине очередную собаку, которую выловил в старой промзоне. И едва он ударил в бубен, почувствовал, как что-то вокруг изменилось. Он не сразу понял что, пока не увидел, как воздух вокруг стал меняться. Прямо над его головой в воздухе появилась трещина, какая бывает на лобовом стекле, когда на большой скорости в неё попадает камень. То же самое происходит, когда кто-то бьёт чем-то тяжелым в стеклопластику и трещины расходятся от места удара кругообразно. 
Несколько мгновений он смотрел, как трещины, похожие на разряды молний, медленно расходятся в разные стороны, треща и грохоча , как высоковольтные провода при замыкании. А потом он признался, что от этого зрелища он «чуть в штаны не наложил», и не помнит, как с криком убежал с сопки. 
Очухался он возле первого магазина, где купил бутылку водки и выпил ее, словно минеральную воду. Потом у него снова случился провал памяти, только картинки, где городские кварталы мелькают перед ним, как картинки в книжке. Наверное он старался убежать как можно дальше от сопки, где кто-то рвал на части воздух, словно тот был сделан из мягкой бумаги. 
В конце концов он пришел в себя увидел, когда оказался на другом конце города. 
Ему пришла в голову мысль, вернуться на сопку и приветствовать того, кого он призвал. А поскольку возвращаться один боялся, он вспомнил обо мне. Вчера ему показалось, что я не принял его за сумасшедшего, и не стал сдавать его ни полиции, ни врачам.
Поскольку пьяным его не пускали ни в один в автобус, пришлось идти пешком. Город у нас хотя и маленький, но до дома он добрался только к ночи...
Пока он мне это все рассказывал, мы миновали старую мертвую промзону и подъехали к подножью сопки. Несмотря на то что на вершину вела дорога, по которой раньше ездили груженные многотонники, я не стал рисковать подниматься, остановил машину у подножья.
Прежде чем поднятья на вершину, я взял из бардачка фонарик. Сосед пошел по левую руку от меня, показывая направление. За годы он здесь изучил каждую трещинку и поэтому спокойно ориентировался на месте, указывая где ступать, где перепрыгивать через трещины, рытвины, ямамы - результат долгих дождей, снега и льда.
К этому моменту сосед более-менее протрезвел, но как-то стих и в нем не чувствовалось того безумного воодушевления, с которым он меня разбудил посреди ночи. Мы шли молча, только под нашими ногами тихо шуршал твердый грунт. Справа от нас, в низу, горели синими жемчужинами огни нашего городка. Слева и над нами, простерлось черное полотно звездного неба, очерченное молочной ветвью Млечного Пути. Я еще раз убедился, что с Земли наша Галактика чем-то напоминает распустившийся бутон цветка.
Когда через четверть часа мы поднялись на вершину, и я поблагодарил Вселенную, что сейчас ночь, иначе ближайшие населенные окрестности были охвачены паникой и ужасом, как перед апокалипсисом.
Впрочем, то что я увидел на вершине сопки, считалось самым настоящим Концом Света.
Чтобы проделать проход между пространствами, Ему потребовалось часов пять-шесть. И теперь Он висел в тридцати метрах от вершины, как деформированные слипшиеся шары разных размеров, диаметром от трех до десяти метров, от которых исходили клубы холодного пара – результат перепада температур при переходе из одного пространства в другое. Я насчитал тридцать шаров-«колоний», что говорило что Он еще слишком молод. «Взрослые» особи достигают размеров с Луну и даже чуть больше. Этот карлик был размером с двухэтажный особняк.
Из нижнего ряда шаров к вершине медленно тянулись хоботки, по которым через несколько часов на поверхность планеты будут сброшены кристаллы полипы. А еще через несколько дней, они поглотят верхний слой планеты, содержащий органику.
На Орленгее (у землян это созвездие Лебедя) этих шарообразных существ называют Падальщиками. Расы Трекса, (Бельтейгейзе) дало им имя Пожиратели Миров. И практически все разумные цивилизации Галактики знают этих существ под именем Космических Падальщиков.
Они перемещается в подпространстве одним только им известным тропам, как инородное тело по кровеносным венам. И горе той планете, если её биологическое излучение почувствует такая тварь. Оно примчится, как голодный пес учуявший кусок жаренного мяса, способное за несколько минут покрыть расстояние в несколько парсеков.
К счастью для живых миров, в Галактике есть врачи, способные удалить эту опасные тела из организма. Их называют Стражами, защищающие всё живое, что есть в обитаемом космосе.
Просто так совпало, что игрища моего соседа в Апокалипсис пересеклись с появлением инопланетного существа в пространстве этой планеты. А может это произошло не случайно. Загадки Космоса остаются тайной для Великих. Ведь недаром говорят: крики отчаяния можно услышать на другом конце мира, а вопль ненависти за границами космоса.
Едва мы поднялись, при виде парящего над сопкой Падальщика у соседа случился припадок. Он закричал, захохотал и зарыдал одновременно. Вид существа явившегося на его призыв подействовал на него необычайно, он повалился на землю, извиваясь в нервном припадке.
Не долго думая я направил на фонарик на Падальщика. Несколько кольцеобразных хоботков, готовых распылить смертоносную для материи смесь, потянулись ко мне. В моем фонарике был вмонтирован боевой излучатель Стражей и я в одну секунду распылил чужака на молекулы.
Затем я повернулся к соседу, который лежал ничком, обхватив голову руками и дрожа, как осиновый лист.
По Пятому Галактическому Уставу в случае раскрытия Стража, тот должен применить все средства для сокрытия каких либо свидетельств своей личности. В положении Устава недвусмысленно подразумевалось уничтожение не только свидетельств, но и свидетелей. И хотя я Страж от мозга и костей, кого вырастили, воспитали и дали силу Могущественные Хранители Галактики, с моим соседом я поступлю как обычный человек.
Я отпущу его, не причинив никакого вреда.
Страж защищает всех без исключения, для того он и призван.