Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #1

История первая. Два километра

— И что делать предлагаете?

Прокурор немного помолчал, обдумывая, затем ответил, благоухая ароматом свежего одеколона и коньяка.

— У вас после вчерашнего праздника живые есть? Из не слишком сегодня нужных?

Стоявший рядом человек в форме подполковника полиции утвердительно кивнул.

— Один точно есть. Не пьёт по здоровью. И что?

Вздёрнутые вверх брови служителя юстиции удивлённо поползли вверх.

— Совсем не пьёт? Зашитый, что ли?

— Нет. Аллергия у парня. Как больше пятидесяти водочки или ещё чего внутрь примет — так сразу морда нездоровыми алыми пятнами идёт и всего, бедолагу, наружу выворачивает.

— Н-да... С одной стороны, конечно, не повезло... А с другой — на такого сотрудника все равняться должны! — последнее прозвучало даже с некоторым начальственным пафосом, выглядевшим особенно глупо на фоне коньячного выхлопа. Но об этом прокурору, естественно, никто напоминать не стал. — Значит пусть остаётся здесь и ждёт, когда морозилка разморозится. Потом доставит содержимое в морг. Ну не будем же мы с вами изымать холодильник, да ещё после такого...

— Совершенно с вами согласен, — немного угодливо ответил полицейский. — Так проще всем будет. Ну что, поехали? — он немного ослабил галстук и уставился мутными и больными глазами похмельного человека на свой служебный автомобиль.

— Да. Пора. Работа не ждёт. А неплохо вчера посидели?

— Ну да...

Подполковник повертел головой, с трудом сфокусировал взгляд и зычно гаркнул, поморщившись от собственного голоса, эхом ударившего по интоксикационной голове:

— Иванов! Сюда иди!

От стоявшей неподалёку группы людей в форме и без отделился парень лет двадцати пяти. Короткостриженый, в чёрной кожаной куртке, тёмных джинсах и тяжеленных даже на вид, катерпиллеровских ботинках.

— Да, Андрей Игоревич?

— Ты это... Остаёшься тут. Как холодильник разморозится — отзвонись. Потом к патологоанатомам, сам знаешь куда...

— И как я это сделаю? На трамвае? — невежливо перебил Иванов высокое начальство.

— Поумничай мне! Пакет какой-нибудь найдёшь и отвезёшь! Ишь ты, какие все хитрожопые... за всеми машину присылай, иначе шаг сделать не в состоянии!

Парень равнодушно пожал плечами и прошёл в калитку. Начальство быстро разъехалось, следом не стала отставать и следственно — оперативная группа. Через три минуты на утренней улице наступила обыкновенная для окраин частного сектора умиротворённость, словно и не случилось ничего.

… Человек по фамилии Иванов отзывался на имя Серёга, работал в уголовном розыске и был крепким середнячком. Ни гениальных раскрытий, ни мегаумных оперативных комбинаций за ним не замечалось, да он и сам к успехам не стремился. Работал и работал. Кто-то вагоны разгружает, кто-то в офисе сидит, а он за мелкими жуликами бегает.

Обошёл замусоренный, загаженный двор. Покосился на тёмно-бурые пятна не до конца впитавшейся в землю крови, в избытке расположившиеся прямо у входа. Поискал глазами, на что бы присесть — не повезло. Всё было либо измазано невесть чем противным даже на вид, либо совершенно не подходило для такой благородной цели. Что поделать — тут жили идейные, стопроцентные алкаши со своим понимаем гармонии и порядка. Пришлось идти в дом...

***

...Появлению Сергея в этом, откровенно неприятном, месте предшествовала довольно запутанная история. В половине седьмого утра, в дежурку позвонила бдительная старушенция и заговорщицким шёпотом, делая драматические паузы, чтобы насладиться моментом, чуть ли не облизывая каждое слово и совершенно точно смакуя каждую буковку, рассказала о том, что сосед в своём дворе разделывал мясо! И надо срочно всех-всех-всех!

Дежурный был мужик опытный и вежливо поинтересовался у социально активной гражданки - а какое ей, собственно дело, что происходит у соседей? У вас свой двор есть — вот и бдите. Понятно, что старушке элементарно скучно и шпионить за соседями по частному сектору — древнее и святое право любой уважающей себя пенсионерки, но надоедать другим-то своей придурью зачем?

— Почему вы решили, что он мясо разделывает?

— У него во дворе чурбак здоровый весь в крови, и топор прислонён.

— Ну хорошо... Зарубил человек себе курочку или вечером поросёнка забил, чтобы за ночь его разделать и утром на рынок отнести — в чём тут преступление?

— Да откуда у него?! Там же одни алкаши живут, а может и наркоманы! Вы проверьте сигнал, я знаю, что у вас всё записывается! Мало ли...

Не отпугнуло бабку и требование представиться по всей форме, чтобы вызов не считался анонимным. Обычно люди этого не любят.

— Антонина Руслановна Плешакова. Почётный ... — дальше её слушать никто не стал.

В этот момент в дежурку вошёл позёвывающий участковый, прикреплённый к суточному наряду, немного послушал обрывки долетавшего до него разговора, и, скривившись, махнул рукой: «Мол, соглашайся, отреагируем...». После этого между полицейскими состоялся стандартный в таких случаях диалог:

— Антонина звонила? Голос писклявый и гнусный?

— Ты её знаешь?

— Да. Что случилось?

— У соседа, якобы алкаша, во дворе мясо разделывали.

— Понятно... Придётся идти, благо недалеко. У нас вся служба эту старую каргу знает. Большая поклонница эпистолярного жанра. Каждые три дня «сигнал» в письменной форме приносит. Скучно ей, дети разбежались в ужасе от её неуёмной энергии, соседи стараются лишний раз не попадаться на глаза... Теперь и до вас добралась. Вешайтесь. Тут или сходить, или бабка тошнить будет начальству со всеми вытекающими...