Своя чужая жена

Глава 18

Семь лет назад…

Потом мне самой будет стыдно за эту ночь.

Я отворачиваюсь, но это не помогает избавиться от тяжести на сердце.

Чувствую, как его пальцы впиваются в мои запястья.

Ощущаю его бешеный голод.

Я тону в его запахе. Таком родном. Любимом. Терпком. С привкусом горькой утраты. Той самой, которую я просто не смогу пережить, когда останусь одна. Совсем скоро... Уже завтра.

Слышу, как он со свистом выталкивает воздух из лёгких, и вижу, как раздуваются крылья его носа.

Несмотря ни на что, я наслаждаюсь тяжестью его тела, и плевать, что даже вздохнуть свободно не получается.

Неконтролируемо трусь набухшими сосками о его грудь, упиваясь той невероятной, беззащитной, болезненной нежностью, которую испытываю к этому человеку.

Разбиваюсь о мощные волны сносящего всё на своём пути возбуждения, которое уже стянуло моё естество.

Пока он рядом я ловлю каждое мгновение, когда мужчина настойчиво проталкивает язык мне в рот, не позволяя отвернуться. Когда он лижет нёбо и уверенно проводит кончиком по острию белоснежного ряда.

А потом прерывает глубокий чувственный поцелуй, твёрдо и самодовольно заявляя:

— Ты будешь меня ждать, ясно, — не вопрос. Утверждение.

Только он очень сильно ошибается. И я ему не верю. Он ко мне никогда не вернётся. Он словно безбрежный океан: холодный, неудержимый, со скрытыми рифами и губительной опасностью. Я балансирую на острие своего отчаяния последние секунды перед смертью.

Он ни перед кем не обязан отчитываться и оправдывать свои порывы. А я чувствую себя поглощённой им полностью. Захлебнувшейся в его мощи и ярости.

— Не буду. Никогда не буду.

— Пожалеешь тогда. И ты, и каждый, кого ты до себя допустишь.

— Ненавижу...

Громко. Слишком безнадежно и бессмысленно (ведь он знает, что я жить без него не смогу), но громко.

Одним мощным толчком он входит на всю длину, а я резко дёргаюсь ему навстречу. Упиваясь и давясь физическим наслаждением и собственной горечью, зубами впиваюсь в крепкое мужское плечо.

Он ускоряет темп, а я двигаю бёдрами ему навстречу и не могу остановиться. Змеёй изгибаюсь под ним.

Этот секс как открытое звучное расставание. Вместо искреннего и тихого «Прости» — хлёсткое, раскатистое «Прощай». Такое же безэмоциональное и холодное.

До моего слуха доносятся звуки шлепков, перебиваемые лишь нашими ненасытными, неудержимыми стонами и громкими раскатистыми звуками фейерверков, которые отчётливо слышны в приоткрытое окно.

Сложно описать то чувство, когда душа рвётся на части. Когда незримые осколки впиваются в горло, перекрывая доступ кислорода. То самое чувство, когда внутри, кроме боли от осознания неизбежного, нет больше ни единого чувства. Ни светлой любви, ни яркой надежды, ни радостного ожидания, ни трепетной ласки, ни яркого вкуса...

Лишь мороз и холод. И нависшее надо мной ощущение невозместимой утраты.

Он уедет завтра. А я останусь здесь. В его прошлом.

И между нами всё закончится сразу же, как только я покину смятую постель. Потому что место в своём будущем искать для меня он отказался уже сейчас.

Чувственность захлестывает меня с головой. Волны экстаза, которые омывают моё тело, сродни сладкой истоме. Но их обезболивающее действие заканчивается быстро. Слишком быстро.

И внутри снова всё рвётся на части...

Чувствую нежеланную лёгкость. Да, нежеланную, но неминуемую. И поднимаюсь следом, со слезами на глазах натягивая бельё на бедра.

Рядом со мной раздаётся чуть охрипший, глубокий, бархатный и любимый голос:

— Сам не смогу отвезти. Такси тебе вызову.

Одним резким движением незаметно стираю со щеки влажную дорожку и уверенно возражаю:

— Я разберусь. Не утруждайся.

Одеваюсь под тяжёлым, тёмным, прожигающим взором. Натягиваю через голову тёплое осеннее вязаное платье. И только потом чулки, аккуратно скользя пальцами по капрону. Вытаскиваю волосы из горловины и замечаю, что он не сводит пожирающего взгляда. Наблюдает, как пепельные локоны струятся по спине. Это его слабость. Он любит, когда у женщины мягкие, длинные, блестящие пряди, а особенно обожает пропускать их сквозь пальцы.

Назло ему провожу по волосам ладонью. Молчу и иду в коридор. Как можно скорее натягиваю на себя сапоги из любимой бежевой кожи, цепляю шоколадного оттенка пальто и сумочку через плечо — в подъезде оденусь. Зажимаю в руке корпус телефона.

Всё. Это точно всё. Конец.

Не говоря ни слова, выхожу прочь, пытаясь выровнять дыхание.

Я даже прощального взгляда не бросила на мужчину, хоть он всё это время стоял рядом и пожирал меня глазами. Молча.

Ни одного слова. Вообще. Ни единого лишнего жеста. Как будто мы абсолютно чужие люди, а я всего этого не достойна.

Как мне теперь жить без него дальше... Не представляю. Без вариантов.

Во рту уже пресно. В душе уже пусто. В груди уже болит. И только внутренний голос, не прекращая, беззвучно кричит:

«Ну скажи мне хоть что-нибудь! Окликни!»

А вокруг тишина. Мёртвая. Безмолвная. Тяжёлая. Нерушимая. Такая, которая бьёт по напряжённым нервам наотмашь, оставляя после себя болезненные порезы. Края гниют, но на лице безразличие.

И, мне кажется, внутри что-то сломалось. Только что.

Не хочу больше ни к кому чувствовать подобных эмоций. Отныне необходимо научиться контролировать свои чувства полностью, и, если и раствориться в человеке, то только по собственному желанию, а не вот так. Вопреки всему. Когда хочется выть, как раненной собаке, от осознания, что я ему не нужна. И ему всё равно...