Прочерк

Часть 2. 08.04.2019

Вернулся вчера с прогулки очень уставшим и вымотанным. Ничего не ел, только выпил чуть-чуть воды и завалился в кровать. Сначала просто лежал, не думая ни о чем, и созерцал потолок, потом стемнело и во мне проснулось странное желание почитать. Первая моя мысль была, конечно же об Евгении Онегине, но я ее отбросил, как вредительскую, тем более, что и книжки у меня больше не было. Мне хотелось чего-то хорошего, доброго и неторопливого. Некоторое время я стоял у шкафа, привередливо ковыряясь в корешках, а потом остановился на Больших надеждах Диккенса.

Да, это вам не «Я к вам пишу, чего же боле…». Повествование было неторопливо и размеренно, все было ясно, понятно и четко объяснено, каждое слово тщательно выверено и проникнуто смыслом. Такое чтение приятно успокаивало мой мозг, и не успел я даже закончить историю с каторжником, как заснул.

Сон на этот раз принес мне отдых. Впервые за много дней,  я проснулся выспавшимся, бодрым и полным энергии. Даже по лицу было видно – ушли отеки и лихорадочный блеск из глаз.

На скорую руку позавтракав, я позвонил на работу. Объяснил директору, что тяжело заболел, и не мог выйти на связь, и вот теперь, как только стало лучше, сразу объявился и прошу подключить удаленный доступ, так как врачи категорически отказались меня выписывать. Директор оказался на удивление понимающим, оказывается, и тут мой брат успел подсуетиться – ему уже сообщили о тяжелом гриппе, потребовавшим госпитализации. Однако его понимание не распространялось на то, чтобы дать мне еще неделю полного отдыха, поэтому, пожелав мне всяческих благ и скорейшего выздоровления, он пообещал связать меня с айтишником и нарезал первоочередных задач, которые я вполне могу делать из дома. Чему я и посвятил первую половину дня.

После обеда я решил, что не стоит особо перетруждаться, ибо еще неизвестно, как я отреагирую на резкую умственную нагрузку, и занялся другими делами.

Другими делами был, конечно же, звонок Степану. Если в первые дни после Машиной гибели, звонок ему мне дался легко, то теперь, я все думал и никак не мог придумать, как же с ним объясниться, как сделать так, чтобы он согласился пригласить меня домой. Стоило ли говорить ему правду, или надо было что-то соврать.

Я сам себя удивил такой нерешительностью, потому что обычно легко схожусь с людьми и спокойно совершаю всякого рода разговоры с совершенно незнакомыми людьми. Наконец, я собрался с духом и набрал его номер.

Степан то ли не слышал телефон, то ли был занят, то ли еще что-то, но я долго слушал длинные гудки, такие раздражающе холодные и навязчивые. Мое больное сознание начало скручиваться в пружину, чтобы вдруг резко расправиться, вызвав новый припадок, и понимание этого пробудило во мне нестерпимые боль и ужас. Я уже был готов сбросить вызов, лишь бы прекратить эту пытку гудками, как услышал усталый далекий голос:

- Да, я вас слушаю…

Я замялся, мне надо было собраться с мыслями. Несмотря на то, что я проигрывал этот разговор в голове несколько раз, мне было сложно начать. Степан повторил:

- Говорите, я слушаю…

- Степан, добрый вечер, это Александр… Александр Долгоносов. Мы с вами познакомились на похоронах, я Машин жених, - как это все-таки странно и неправильно, совершенно неправильно, мой разум пытался достучаться до меня Диминым голосом, и я резко дернул головой, чтобы унять его.

- Да, я помню, чем обязан? – в голосе ни малейшего удивления, будто я разговариваю не с человеком, а с роботом, ни тени эмоции, вообще ничего.

Я набрал полную грудь воздуха.

- Вы знаете, это не телефонный разговор, мне хотелось бы с вами встретиться, - вот так вот, правильно, сразу с места в карьер, надеюсь, не придется ему объяснять, зачем мне это нужно, потому что я и сам не очень-то это понимаю…

- Да, без проблем, я все время дома, вы можете подъехать ко мне в любое удобное для вас время.

Волна возбуждения поднялась во мне, да, мчаться к нему, лететь, поскорее все выяснить… Усилием воли я подавил ее и ответил, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально спокойно:

- Могу я навестить вас в течение ближайших двух часов?

- Да, конечно, - такой же усталый и безразличный голос…

- Скажите мне, пожалуйста, адрес…

- Да, конечно, Казанская улица, д.8-10. Вам придется немного поплутать во дворах, если заблудитесь, то позвоните, я вас встречу. Квартира 16, это третий этаж, парадная без домофона.

- Спасибо огромное, надеюсь, что я справлюсь сам. До свидания.

- До свидания, жду вас.

Действительно он жил практически сразу за Казанским собором, я даже не знал, что там есть жилые дома, вернее, никогда об этом не задумывался. Несмотря на то, что я сам жил в старом доме практически в центре города, у меня было ощущение, что в историческом центре никто не живет: там должны быть только музеи и офисы. Это глупость, конечно, несусветная, но я всегда воспринимал отдельно город музейный и город жилой. В город музейный мы ходим, чтобы насладиться его красотой, а в городе жилом мы живем. И хоть нет в жилом городе даже толики красоты и энергетики части музейной, в какой-то мере жилая часть важнее и нужнее простым людям. И удивительно, что для кого-то музейная и жилая части являются единым целым, при этом, вероятно, для них какое-нибудь Купчино или Девяткино вообще другой мир. Надо будет спросить об этом у Степана при случае.