Продавец костей

Глава 1. Похороны знатной особы

По городу ползли слухи. Словно щупальца гигантского, вылезшего на сушу черного осьминога они пробирались по улицам, один за другим оплетая дома, забираясь внутрь. Они проникали в головы людей, поселяясь там, меняясь и снова устремляясь дальше, еще более черные, более страшные.

Знающие люди говорили, что старая княгиня умерла в своей постели, тихо отойдя в Туманный Сад. Другие, не менее знающие утверждали, что она была убита в результате заговора, пожертвовав своей жизнью, ради спасения правящего ныне князя. Третьи, знающие еще больше, шепотом и под большим секретом сообщали, что заговор этот устроил сам князь. Но все сходились во мнении: на Княжем Пятачке что-то произошло. Что-то страшное, что-то, что может изменить такую тихую и размеренную жизнь Альдеи.

Иначе, какой Смерти ради, на улицах столько инквизиторов? Эту серую братию не так-то просто заставить шевелиться, тем более, когда на улице лютый холод и проклятущий снегопад. Само их появление не вызвало удивление, а количество — да. Когда же Серые при поддержке Стражи Теней начали проводить аресты, город парализовал страх. Люди запирались в домах, украдкой через щели в ставнях, поглядывая на улицу, ожидая неминуемого прихода Серых. Никто не знал, кого именно и за что арестовывают и неизвестность пугала еще больше.

Люди тихо задавали вопросы, искоса глядя на высящийся над городом холм. Но Княжий Пятачок молчал. Молчал когда шли аресты. Молчал, когда они прекратились. Молчал, когда с улиц ушли Серые. И лишь когда снег прекратился, над Княжим Пятачком взвился траурный черный стяг.

Слухи развеялись, смерть старой княгини больше не была секретом. По стенам домов заструились тонкие черные полотнища, окна покрылись черной же тканью, одежды потеряли и без того скудные цвета. Лица жителей осунулись, а глаза потеряли блеск. Город погрузился в траур.

Старый инквизитор Мориан Хатт не спешил. Ему некуда торопиться. Смотреть на то, как вокруг умершей княгини будут литься слезы, ему не хотелось. Слишком много за свою долгую жизнь он видел смертей, слишком много похорон. Он бы с удовольствием пропустил это действо, насмотрелся за столько лет службы, но все та же служба заставляла его идти. И он шел, загребая ногами снег, часто останавливаясь, переводя дух, вдыхая морозный зимний воздух.

В глубине души он надеялся, что эти частые остановки позволят ему опоздать. Не позволили. Толпу людей у церкви он заметил еще издали. Усмехнувшись, он представил, как скажет Главе инквизиции, что не смог пробиться. Но, стоило ему приблизится, как стоящий в дверях Фамистер заметил его и замахал руками. Толпа, как могла, расступилась, пропуская инквизитора.

Мориан, вздохнул и протиснулся ко входу.

— Хорошо, что я тебя заметил, — улыбнулся ему Фамистер. — А то ты не попал бы внутрь.

— Спасибо, — сквозь зубы проворчал Мориан.

— Да не за что, — улыбнулся Фамистер, не заметив злости в голосе старика. — Глава спрашивал о тебе.

— Зачем?

Фамистер пожал плечами. Он не знает. Конечно, не знает. Зачем Главе говорить что-то своему секретарю, а возможно и преемнику. Филеро Фамистер был молод. И на взгляд Мориана слишком молод, для той должности, что занял совсем недавно, но даже хитрый разум старого инквизитора не мог найти в нем недостатков кроме этого. Пожалуй, еще излишняя жестокость, хотя с каких пор это качество стало недостатком? Не достоинство точно, но и недостаток. Такие люди как Фамистер, цепкие, умные, изворотливые, умеющие разыграть даже проигрышную комбинацию с пользой для себя, всегда на хорошем счету. Вот и Фамистер занял должность, хотя и не должен был бы.

— Где он? — спросил Мориан.

— Внутри, — нехотя отозвался Фамистер, высматривая кого-то в толпе.

— Ждешь кого?

— Жду, — признался Фамистер и, прищурившись, посмотрел на старика. — Но видимо не дождусь.

— А ты жди усерднее, — хлопнул его по плечу Мориан и шагнул в двери.

Воздуха в небольшой церкви не хватало. Людей в ней набилось столько, что не то чтобы сидеть, встать было негде. И кто только придумал проводить службу именно здесь? Ясно же было, что вся Альдея придет сюда. Придет проводить в последний путь старую княгиню. Ее любили простые люди, за то, что она не скупилась, на свои деньги строила больницы и школы, оплачивала работу докторов и учителей. Ее уважали ремесленники и купцы, первые за то, что платили минимальный налог, вторые за то, что не платили грабительских податей. Ее боялись дворяне, за резкий нрав и скорую расправу. Все помнили, с каким равнодушием она смотрела, как палач отсекает голову ее сыну. И ведь она сама вынесла приговор, сама его подписала. А почему? Да потому что нечего было молодому да дерзкому сынку на мамкин трон покушаться. Но в памяти людей она останется не как мать, убившая собственного сына, а как правительница, всю свою жизнь посвятившая заботе о вверенном ей городе.

Орудуя локтями и коленями, Мориан протолкался к стене и, найдя укромное место, спрятался за колонной. Хотелось верить, что здесь его не заметит Глава. А вот и он сам. В серой робе инквизиции стоит в пустом пространстве рядом с правящим князем. Князь, в черном застегнутым под самое горло парадном, военном мундире, выглядел печальным. Не покрытая голова опущена, взгляд следит за медленно поднимающимся по ступеням амвона первосвященником. Правая рука лежит на рукояти прицепленного к поясу бутафорского меча, левая теребит толстую серебряную цепочку на груди. Его губы слегка шевелятся, он что-то говорит сосредоточено смотрящему в пол Главе инквизиции.

Поодаль, в двух шагах от них, застыл верный телохранитель князя — Богере и меч на его поясе отнюдь не бутафорский. Это нарушение всех канонов и правил. Боевое оружие в церкви, неприемлемо, но ни главный инквизитор, ни покинувший их недавно первосвященник не сделали ему замечания, а значит и Мориану расстраиваться по этому поводу не стоит.

С другой стороны от князя стоит Курт Панле. Он тоже слушает князя, тоже старается не разглядывать висящий на груди князя символ власти, но это у него получается хуже. Начальник Стражи Теней хуже во всех смыслах этого слова. Он не так умен, как хотелось бы, не так статен, как должен быть, не так исполнителен, как полагается. Вечно сомневающийся, считающий, что инквизиторы каждым своим слово покушаются на призраки его власти, он не вызывал в Мориане ничего, кроме раздражения. Но старый инквизитор не мог не признать, что если Панле и берется за дело, то делает его великолепно. Вот только за дело он брался редко, предпочитая сваливать все на тех, кого должен был защищать — на инквизиторов.