Проклятье

...

 Тонкий холодный палец методично стирает пыль с полки. Взгляд блондина сосредоточен, нахмуренные брови выдают недовольство. Подняв палец, измазанный серой субстанцией, он с пренебрежением и брезгливостью на лице показал его торговцу, который стыдливо прижавшись, стоял у него за спиной.

— И это ты называешь порядком?
— Простите, сэр. Буду впредь следить, — дрожа, как лист на ветру, заверил его седой старик.

      Молодой человек фыркнул и, достав кипенно-белый платок, вытер пальцы. Склонив голову набок, он, словно оценивая и принимая решение, смотрел на испуганного продавца.

— Нет… — наконец, задумчиво произнёс он. — Видимо, всё-таки придётся тебя уво… Кхм…

      Голос будто покинул его, он резко схватился за горло и побледнел. Хотя, казалось бы, что бледная аристократическая кожа просто не может принять оттенок ещё светлее. Он стал кашлять, не в силах вздохнуть. Невидимая сила беспощадно обвила горло мёртвой хваткой. Руки хаотично пытались за что-то зацепиться, но только роняли утварь с полок.

— Господин Малфой? Что с вами? — встревоженно подскочил к нему старик.

      Тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и с безумным взглядом побежал к выходу из лавки. Резко распахнув дверь, Драко, наконец, удалось вобрать в лёгкие воздух, которого ему так не хватало.

— Что с вами, господин? — всё ещё суетился за его спиной продавец.
— Заткнись, кретин! — прошипел маг, решив выместить всю свою злобу на услужливом старике. — Я зайду позже. Считай, что у тебя появился ещё один шанс привести эту дыру в порядок, — бросил он через плечо, прежде, чем громко хлопнув дверью, выйти прочь.

      Меньше всего Малфою хотелось сейчас находится в обществе никчёмного недотёпы, который последнее время только разорял его бизнес. Тем более, что он несколько секунд назад показал при нём свою слабость. Это задевало самолюбие аристократа.

      Драко точно не помнил, когда у него начались приступы удушья. Просто в какой-то момент он понял, что ему не хватает воздуха. Приступы всегда были резкие и заставали его в самые неожиданные моменты. Естественно, мать не могла не заметить муки сына, и то и дело таскала в дом врачей и лучших целителей. Но никто не мог помочь. Потому что невозможно было установить причину. Малфой мог проснуться посреди ночи с жутким приступом астмы и чувством, словно его раздирает изнутри. А мог начать задыхаться во время обычной прогулки или работы. Это мало того, что бесило молодого человека, так ещё и было опасно для жизни.

      Одёрнув мантию, маг медленно проходил сквозь ряды Косого переулка, забитые кишащей шумной толпой, и пытался восстановить душевное равновесие. Внезапно он почувствовал, будто какая-то неведомая сила тащит его в одну из книжных лавок. Осмотревшись по сторонам, Драко всё же решил поддаться своему внутреннему порыву и зашёл внутрь.

      Медленно ступая мимо книжных полок, он ощущал запах пергамента и чернил. Совершенно обычные вещи, однако в нём они почему-то пробуждают бурю эмоций, которые он не привык выставлять наружу. Драко все свои душевные порывы почти всегда прячет за маской безразличия и отрешенности. Поток от страстного вожделения до тёплой нежности в одно мгновение промчался внутри него, сметая всё на своём пути. Глубоко дыша, он попытался успокоиться. Ничто не должно было нарушить образ честолюбивого хладнокровного выпускника Слизерина, который он выстраивал годами.

      Пройдясь несколько раз по рядам заставленных книгами стеллажей, Драко уже было хотел уйти и забыть о глупом порыве, но внезапно увидел знакомую фигуру. Сердце бешено забилось, падая куда-то глубоко вниз. В лицо мгновенно пахнул жар, словно он приблизился к открытому огню в раскаленном камине. Сглотнув накатившую слюну, Драко в нерешительности замер. Кончики пальцев начало покалывать, а дыхание нервно перехватило. Взяв себя в руки, он как можно пренебрежительнее воскликнул:

— Грейнджер! Какая встреча.

      Гермиона обернулась, услышав знакомый голос, но совершенно не обрадовалась человеку напротив.

— Чего тебе, Малфой?
— Да так. Думаю, вот, чем пополнить свою коллекцию. Что это у тебя там в руках? — спросил он, подходя ближе с присущей ему грацией.
— Не твоё дело, — отстранилась девушка, прижимая к груди толстую книгу. — Не думала, что тебя вообще интересуют книги.
— Я же не такой идиот, как твой муж, — фыркнул Драко, почувствовав укол холода в области сердца от последнего слова.
— Не смей оскорблять Рона! — зарделась Гермиона, сверкнув глазами.
— Хм. Но ты же не можешь спорить с фактами. Значит, в глубине души ты знаешь, что я прав, и он тебе не пара, — ухмыльнулся блондин.
— Какой же ты мерзкий!
— Я не мерзкий, я… — сказал он, практически подходя вплотную.

      Тонкими длинными, как у пианиста, пальцами Драко плавно взялся за обложку книги, которую прижимала к себе девушка. Она, словно заворожённая, наблюдала за его действиями, не в силах отойти или избежать прямого зрительного контакта. Он гипнотизировал её взглядом, словно змей-искуситель, силясь понять, что такого в этой девушке, что всё внутри трепещет только лишь от запаха её волос, от широко распахнутых карих глаз и от пухлых розовых губ. Казалось, что ещё чуть-чуть, и всё станет ясно, словно солнце выйдет из-за туч и, наконец, осветит мрачное сознание парня, мучавшегося годами в затхлой тьме. Их разделяла всего пара-тройка сантиметров. Время замерло, будто всё вокруг застыло в ожидании. Так близко, что можно ощутить горячее дыхание на коже. Её ресницы дрожат, губы чуть приоткрыты. Кажется, Гермиона забыла, как дышать. Драко заметил, как румянец медленно расползается по её щекам, словно красная акварель на гладком белом листе. Ещё чуть-чуть и их губы соприкоснутся. Всего лишь пара биений сердца…

      Гермиона, будто очнувшись от дурманящей дымки, выставила руку перед собой и оттолкнула Драко. Тот, не ожидав такого жеста, пошатнувшись, отступил на пару шагов и, тряхнув головой, попытался вернуть себе невозмутимый вид. Но у него это плохо получалось: зрачки были расширены, дыхание участилось, а ладони вспотели. Ещё не до конца осознавая, что произошло Драко передёрнул плечами, освобождаясь от наваждения. Ему было крайне некомфортно и обидно. Внутри больно кольнуло в районе сердца.

— Ты с ума сошёл? — сказала она с едва слышимой хрипотцой.

      Малфой не знал, что ответить. Он совершенно не понимал, что заставляет его так себя вести. У парня не было абсолютно никаких объяснений и догадок, почему именно Грейнджер сейчас занимала все его мысли. Он мог бы уйти, высоко задрав нос, на прощание сказав какую-нибудь гадость, но не хотел. Ему снова хотелось ощутить то, что открылось для его чёрного поросшего мхом сердца. Приблизиться, дотронуться, запустить руку в мягкие каштановые волосы, обнять и больше никогда не отпускать.

— Чего ты молчишь? Ты здоров? — вырвала Гермиона его из размышлений.
— Да, так, задумался, — бросил он, потирая шею. — Как думаешь, мы могли бы…
— Уж точно нет! — резко прервала его Гермиона, — Надеюсь, это никто не видел. Не хочу, чтобы… Ох, Рон!

      Девушка прикрыла ладонями рот от ужаса. Между стеллажей она заметила рыжую макушку и полный боли и непонимания взгляд.

— Так вот, почему ты попросила меня оставить тебя одну в магазине! И давно это у вас?! — гневно спросил Уизли.
— Рон, всё не так! Это недоразумение! Рон, я всё объясню! — кинулась к мужу Гермиона, задев плечом Драко, стоявшего на пути.

      Но Рон Уизли не желал слушать её оправдания. Отстранив от себя девушку, он смерил взглядом, полным ненависти, Драко и решительно направился к выходу.

— Рон! Я не виновата! Да постой же ты! Ничего не было, — крикнула Гермиона, пытаясь его догнать.

      Когда дверь лавки захлопнулась за ссорившимися молодожёнами, Драко ощутил, как лёд снова сковывает его душу изнутри. Казалось, что даже свет вокруг померк, а краски смешались в скучную и отчуждённую серость. Сердце противно заныло, и Малфой шикнув, откинул волосы назад, словно мог этим жестом вернуть себе маску холодного циника.

      Выходя из книжного магазина, он немного застыл, придерживая открытую дверь перед собой. Ему казалось, что стоит сделать шаг, и позади останется часть него. Мягкая, тёплая, нежная… часть его души. Он застыл, не в силах двинуться с места. Отказаться, забыть — вот, что было бы самым верным решением. Но это казалось просто невыносимым. Внезапно, воспоминание о том, как Гермиона оттолкнула его, вонзилось острым кинжалом. Стиснув зубы, Драко широким жестом оттолкнул дверь и шагнул на улицу. Не услышав, как жалобно скрипнула древесина двери от удара, он пошёл вниз по улице. Прочь, как можно дальше от этого места.

      Как бы Драко не пытался потом забыть, но тот день навсегда останется в его памяти, как и несбыточная мечта, до которой можно было дотронуться рукой, но он обжёгся. И теперь парень всегда будет чувствовать это жжение и пустоту внутри. Потому что такие раны не заживают.

      Каждый вечер, сидя в комнате, с плотно задёрнутыми шторами, в полном одиночестве он думал, почему судьба решила обойтись с ним так жестоко. Почему именно Гермиона Грейнджер оставила неизгладимый отпечаток на его закостенелом и холодном сердце. Грязнокровка… Маглорождённая… Драко закрывал глаза, и сразу же перед ним вставал знакомый образ: распущенные непослушные каштановые кудри, сияющие карие глаза, и добрая улыбка, которую он никогда не получит в свой адрес. Для неё он был лишь мерзким пожирателем смерти, врагом, и не важно, что война окончена. У них не было ни малейшего шанса обрести счастье вдвоём.

      Гнетущее чувство пустоты и одиночества сопровождало Драко каждый день. Оно, словно, кокон опутывало всё вокруг и было даже хуже, чем приступы удушья, которые повторялись снова и снова. Так страстно желать чего-то, но не иметь возможности даже находиться рядом. Засыпать и просыпаться с маниакальной мыслью: «Как она там?», но даже не сметь спросить о ней. Любить, но при этом не быть любимым. Вот, что такое настоящее проклятье.