Проклятие

Проклятие

Если женщина долго не может зачать наследника для своего мужа, ее считают проклятой. Королева наконец-то смогла вздохнуть с облегчением: ее чрево оказалось не бесплодным.

Однако на половине срока супругу государя постигло несчастье — теперь ее можно было считать проклятой поистине. Она гуляла в саду за дворцом, когда налетел ураганный ветер и разогнал всю ее свиту. Королева оказалась одна — в центре черного страшного вихря. Это длилось всего несколько мгновений. Затем снова засияло солнце, словно ничего не случилось.

Фрейлины подбежали к государыне, подняли ее с земли, вытерли лицо от пыли, что вметнул ураган. Все посчитали, что она лишилась чувств от внезапного потрясения. Но королева открыла глаза и, смотря в пустоту, принялась пророчествовать. После чего действительно упала в обморок и несколько минут не приходила в себя.

Подобные приступы провидения с тех пор стали случаться с нею довольно часто. Специальные писцы дежурили при ней денно и нощно, записывая каждое слово. И каждое пророчество сбывалось — именно в указанный срок, именно так, как было произнесено. Таким образом удалось избежать огромных потерь при внезапном разливе реки, при горном оползне, засуха не застала врасплох, мор домашнего скота получилось сдержать в самом начале. Пророчествам государыни свято верили и в то же время с затаенным ужасом ожидали, что же будет произнесено в следующий приступ.

Последний приступ случился с королевой сразу после родов. Когда повитухи обмыли здорового крепкого младенца, завернули в рубаху героического прадеда, тем самым прося наследнику столь же удачливой и героической судьбы, когда младенца приложили к груди матери — королева потускнела взглядом и тихо изрекла:

— В семнадцатый день рождения принц исчезнет.

И всё. Это было последнее пророчество, больше королеву приступы провидения не мучили.

Разумеется, все, кто слышал ее слова, безусловно уверовали в преждевременную гибель наследника престола. Однако было решено это предсказание сохранить в строжайшем секрете, только самые приближенные знали, что ожидает принца в будущем.

Однако до семнадцатилетия старшего сына было еще далеко.

В скором времени у венценосной четы родился второй сын. Его и решили воспитывать как истинного наследника престола. Старшему же позволялось резвиться в свое удовольствие и делать всё, что взбредет в голову. Даже опасные игры ему не запрещали, ибо пророчество давало ему ровно семнадцать лет жизни, не больше, но и не меньше! А следовательно раньше срока он погибнуть не мог.

Впрочем, разница в возрасте между братьями была невелика, поэтому они проводили много времени вместе. И если младший делал успехи в изучении наук и прочих премудростей, необходимых будущему правителю, то и старший, глядя на брата, не желал отставать и ревностно искал одобрения учителей и наставников. Поэтому оба росли истинными принцами, великолепными во всём.

И всё же только старшему было позволено сопровождать генералов и отца в военных походах, едва он научился держаться в седле. Даже будучи еще совсем маленьким мальчиком, принц храбро рвался в бой впереди избранной конницы, вдохновляя соратников и поражая крепостью духа врагов. Пророчество не обманывало: принц ни разу не получил ни единой раны даже в самом жестоком сражении, неоднократно прикрывая отца или любимого наставника, старого генерала.

Равно в мирной жизни прОклятому принцу всегда сопутствовала удача: испытывая судьбу, он неоднократно падал с необъезженных жеребцов, но всегда оставался невредим. В охотах, на турнирах, в рейдах против лесных разбойников — он всегда был первым и самым отчаянным храбрецом. Его друзья и сопровождающие, нередко возвращавшиеся из этих «молодецких забав» с ранениями или даже покалеченными, рассказывали после удивительные вещи: как будто бы собственными глазами видели, что стрелы, пущенные прямо в принца, чудесным образом изменяли траекторию полета, как неведомым образом перед ним появлялись предметы вроде сковороды или железного таза, в которые ударялись брошенные в него камни или ломались нацеленные копья. Никто не знал, что за дьявольщина происходит с принцем. Он и сам не ведал до отроческого возраста, пока мать не рассказала ему.

— А, так вот оно что, — пробормотал он в ответ, внимательно выслушав. Ни ужаса, ни отчаянья перед своим таинственным проклятием он совершенно не выказывал. Напротив, стал пользоваться им, словно подарком судьбы, неоспоримым преимуществом, вытворяя всё более отчаянные проделки — и неизменно оставаясь здоровым и невредимым.

…Но время течет без остановок и задержек. Семнадцать лет тянулись долго — и мелькнули одним мигом.

На рассвете в день своего рождения, чтобы никого не беспокоить, принц ушел из дворца. Он заранее, еще накануне вечером, распрощался с родными и близкими. Мать поцеловала его в щеку «перед сном», не говоря лишних слов — всё сказали ее слезы, стоящие в глазах. Отец благословил. Брат, хотя от него скрывали тайну, тоже что-то заподозрил и крепко обнял старшего, выдавая свое искреннее беспокойство.

Восход солнца застиг принца на склоне одного из холмов, что грядой возвышались позади столичного городка. Родной город просыпался, улицы заполнялись людьми, принц смотрел на муравьиное копошение издалека и улыбался, мысленно прощаясь с прошлой жизнью.

Черный вихрь на мгновение затмил солнце, явившись средь ясного неба и спустившись клубящейся воронкой к земле. К тому месту, где стоял принц. Тот не кинулся прочь — позволил вихрю обнять себя теплым дуновением. И закрыл глаза.

…Через миг моргнул — и удивленно присвистнул. Он ожидал увидеть нечто подобное, однако никакая бурная фантазия не могла сравниться с реальным пейзажем, что открывался с высоты скалистого горного пика. Казалось, здесь даже воздух имел совершенно иной вкус, чем дома.