Пропасть между нами

Глава 1 Здравствуй.

– Лилиан, ты не понимаешь, это всё ради тебя, – женщина говорила совершенно спокойным голосом, пытаясь донести до дочери, что они с папой не хотят ничего плохого.

– Мам, – уставшая от криков девушка говорила почти шёпотом, – я же тебе говорю, со мной всё в порядке.. я не пойду к психологу.

– Да что «в порядке»? Тебя называют сумасшедшой и... – обеспокоенная мать начинала кричать, а из глаз её потекли слёзы. Она остановилась, понимая, что может наговорить лишнего и, сдерживаясь, глубоко вдохнула. – Дочь, я прошу тебя, – с ноткой уже мольбы произнесла Агата, – об этом никто не узнает, а ты сможешь вылечиться.

– Я здорова, – Лили уже в сотый раз пожалела, что забыла надеть перчатки, потому что хотелось сжать руки в кулаки, несмотря на израненную кожу.

– Да ты даже прикоснуться к ручке двери не можешь, – снова же начинала истерить женщина.

– Да могу я всё, – на самом деле не могла и прекрасно понимала, что мать это знает, а в надежде, что дочь говорит правду, попросит доказательств, что она и сделала.

– Докажи, – на этих словах Герринг начала медленно подходить к двери кухни, остановившись, как только оставалось не более двух шагов. Лилиан еле протягивала руку к ручке. Внутри всё словно скручивалось, а к горлу подбирался ком. Становилось так мерзко и противно, что в следующую секунду девушка быстро отдёрнула руку, зажмурив глаза.

– Как я и думала, – сначала помедлив сказать, но решив, что без этого не будет толку, добавила, – всё, завтра ты идёшь к психологу, и это не обсуждается, – и, к сожалению, если мама Герринг говорила «это не обсуждается», значит это действительно не обсуждается.

Лилиан повернулась, наконец-то открыв глаза, но матери не обнаружила. Девушка инстинктивно бросилась к раковине, находившейся в пару шагов от двери, бегло открывая кран. Намылив руки, она терла их уже около минуты, стараясь убрать каждую пылинку, которая могла оказаться на ней после попытки прикоснуться к той грязной ручке. Ссадины щипало, а руки сводило в немой судороге, но Лили так же продолжала мыть их, морщась от боли.

Выключив кран, девушка направилась к себе в комнату, к шкафчику, стоявшему рядом с кроватью. В нём она всегда хранила свои перчатки в небольшой коробке, стерилизуя её каждое утро и вечер. Надев их, Лили легла на кровать, раскидывая руки и направляя взгляд в потолок. В голове никак не укладывалось, что мать силой хочет отправить её к психологу. Да, она и сама понимала, что у неё есть проблема, что она боится любого соприкосновения, но рассказывать обо всём этом человеку, которого даже не знает, не могла. Это личное.

Лилиан с детства болела мизофобией. Она не знала, вид ли это психического расстройства, психологическое заболевание или же просто её личный бзик, знала только то, что боялась любого контакта. Она отлично осознавала, что надо будет рассказывать, объяснять причину незнакомцу, от чего становилось ещё противнее.

Всю ночь девушка не могла заснуть, думая, как надо будет говорить с психологом и как вообще вести себя на приёме. В мысли лезли самые ужасные воспоминания, а тело так и хотело встать и пойти в ванную, чтобы смыть с себя всю эту грязь, что она и сделала уже два раза за ночь.

Сеанс был назначен на десять утра, так что, всё-таки заснув на шестом часу утра и проспав около трёх часов, девушка почувствовала, как кто-то трясёт её за плечо. Она ненавидела, когда кто-то находился в её комнате, но, живя с родителями, выбора особо не было, поэтому после каждого их прихода, Лилиан устраивала генеральную уборку и только после этого успокаивалась.

Сходив в душ, уложив свои короткие, волнистые и непослушные волосы, одев белую футболку, обычные голубые джинсы, кеды, а так же перчатки, девушка направилась к выходу. До самой машины двери ей открывала мать, хоть и находясь в перчатках, Лилиан всё равно брезговала касаться чего-либо. Отец в их семье вообще являлся скорее водителем, а не отцом. Все дела в семье решала Агата, а он просто бегал на побегушках.

Доехав до места, которое вызывало у шатенки отвращения больше, чем млекопитающие в брачный период, Лилиан увидела целую психологическую клинику. Огромное здание было отделено высоким белым забором. «Чтобы психи не сбежали» – подумала Герринг, как только увидела его. Она всегда считала себя не такой, как все, и не в хорошем смысле, но назвать себя психом не могла.

Поднявшись на третий этаж больницы, Агата попыталась сначала взять дочь за руку, но поняв, что это не будет приветствоваться, отдёрнула руку и направилась к двадцать шестому кабинету.

– Входите, – раздался мужской, но в то же время довольно мягкий голос, как только женщина постучалась в дверь.

Кабинет был довольно просторным, всё было в белых тонах с оттенками зелёного в некоторых местах. Как говорят, зелёный цвет успокаивает. В конце комнаты стоял большой стол с бежевым креслом, напротив которого стоял диван.

За креслом сидел мужчина лет двадцати семи, высокого роста, крепкого телосложения, с густыми, прямыми волосами русого цвета, у него были большие, добрые глаза с серьёзным взглядом. Овальное лицо украшал курносый нос, и пухлые губы, он смотрел на семнадцатилетнюю девочку и в первую очередь пытался понять, что же с ней не так. Но в следующую секунду перевёл взгляд на женщину.

– Добрый день, – сказал он и показал на диван, добавив, – присаживайтесь.

– Здравствуйте, – поздоровалась мама девушки, зыркнув на дочь, но та здороваться не торопилась. Обе прошли и сели на диван.

– Меня зовут ЭнтониУинтерс. Если вам не комфортно, можно просто Тони , – мужчина  всегда старался сделать самые комфортные условия для клиентов, даже если видел, что их проблема того не стоит. Хоть он всегда и говорил, что можно называть его просто Тони, но все, соблюдая правила приличия и не забывая, что перед ними находится уважаемый человек, а Уинтерс являлся одним из лучших психологов Атланты, не решались, но этот ребёнок его просто поразил.