Пророчество 2012

Пророчество 2012

2012 вступил в свои права, и темная синева космоса стала готовиться к параду планет. Страшное пророчество племени майя приближалось. Сотни толкователей на свой лад перекраивали далекое послание, пугающее точностью предсказания – жрецы племени майя не ошибались. Почти никогда, и очень хотелось верить, что в этот раз их астрология подведет. Кто-то отмахивался, кто-то ждал со священным трепетом, кто-то продолжал монотонно работать, разбавляя рутину похожих безрадостных дней двухдневными выходными запоями, жуткими и убойными, помогающими забыться. Кто-то радостно катился в пропасть, продав квартиру, уехав на остров к мулаткам и послав этот мир на хрен вместе с индейцами майя. Может быть, это были самые умные?

- За кого, - гремел голос Вельдирия, посланника князя Тьмы, - за кого ты заступаешься? – Его рука взмахнула – и предстала картина ночного города. На асфальте сидит, прислонившись к стене, трясущийся юноша с адским пламенем глаз. Зубами пытается затянуть жгут на левом локте – игла шприца, неуклюже танцуя, никак не может нащупать тоненькую нитку вены. Дома, в убогой до нищеты комнате, обнялись жена и сын. Она всхлипывает, прижимая к себе голову маленького несмышленыша – отец его побил жену, отнял месячное пособие и пропал, хлопнув дверью. В холодильнике пол банки простокваши и пара вареных картофелин.

- Или за этих? - Квартал тает, сменившись другим. Особняк, где в разнузданной оргии сплелись тела перепитых, больше похожих на скотов, плотоядных животных с обликами людей. И среди потных тел – юные девочки, наигранно-взросло раздвигающие ножки, жеманно-податливые под толстыми красномордыми кутилами…
Лента новостей:
- Сегодня при взрыве бомбы погибло…
- Мать задушила ребенка….
- Бойня в Чикаго…
- Жертвами педофила стали…

- И вот за них ты хочешь бороться? – Вельдирий усмехнулся. Высокий, тощий, в черном плаще, острая борода клином, вытянутое острое лицо с пронзительным взглядом черных глаз. – За этих? Тебе самому не смешно?
Архангел Павел ответил грустной улыбкой:
- Нет, не за этих… - Взмах его руки – опять комната женщины с несмышленышем. снова особняк, и крупным планом – девочки. – Вот за этих…
- Все уже решено, слышишь, ты, моральный укор человечеству. Разуй глаза – оно в тебе не нуждается. Признай, - примирительно начал Вельдирий, - твой Бог ошибся, и весь этот опыт с землей – сплошная неудача. Войны, болезни, нищета. Да и сам так называемый венец творения, Человек, отчаянно карабкается к старости, сам же ее проклиная. Взгляни.

Опять город. Красивая женщина с резко очерченными глазами и чувственными губами, вызывающе густо-бордовыми, наклоняется к бокалам. Подвыпивший мужчина нетерпеливо мнет ее выпуклый зад – она, приветливо улыбнувшись, незаметно подсыпает в бокал порошок. Спустя десять минут женщина старательно обследует карманы пиджака, брюк, и шуршит пузатым бумажником. Она остановилась и внимательно пригляделась к лежащему. Схватила запястье – внезапная бледность ее лица.
- Черт, не рассчитала. Черт, черт, черт. – Она лихорадочно собирается, бросая все в сумочку. Кинув последний взгляд на лежащего, выбегает с квартиры.


- Он был сердечник, - усмехается Вельдирий. – Жена, трое детей. Может, он и заслужил такое, но сегодня я что-то за справедливость.
- Она ответит, - хмуро произносит архангел. – За все.
- Да не нужны, - нетерпеливо перебил Вельдирий, - не нужны людям ваши песни про какое-то там наказание, которое они не увидят. Человек так устроен, что ему подавай все и сразу. И поверь – порядка станет больше. А все эти эфемерные понятия… Они не укладываются в людской разум. Другое дело – плата тут же. Украл – смерть, солгал – болезнь, убил – жуткая смерть. Вот как эта,- Вельдирий щелкнул пальцем.

Красивая проститутка с чувственными губами опрометью выскочила с подъезда. Ох, как не везет! Ну хорошо хоть, в бумажнике толстяка оказалось достаточно средств – можно уехать из этого города, попробовать все сначала. Она выскочила на бульвар. Водитель Ситроена вздрогнул, обжегшись кончиком сигареты. Уголек падает между ног, на новенькое сидение. Водитель лезет рукой туда, пытаясь разглядеть. Ситроен вильнул, впечатывая длинные стройные ноги в стену магазина. Она еще дышит – в каплях холодного пота, сипло хватая искаженными бордовыми губами воздух.


- Как тебе это? – Вельдирий самодовольно улыбнулся. – Промучается дня три, в зависимости от моего настроения.
- Ты отвратителен, - архангел щелкает пальцем. Проститутка затихает, обмякнув в красной растущей луже – ее лицо становится безмятежно.
- Почему ты всегда все портишь – ты и твой господин? – Вельдирий наливается гневом, и тень на стене заброшенного замка начинает расти. - Вам не спасти землю – сами звезды против.
- Врешь! – твердо ответил архангел. – Вы, силы Тьмы, прекрасно знаете – на каждое действие можно ответить одним противодействием. Это – закон равновесия, над которым не властны не мы, не вы…
- Гхррр! – недовольно пробурчал Вельдирий – тень свернулась. – И с чем же ты пришел?
- Битва, сражение. Победите вы – что ж, дни земли сочтены. Побеждаем мы – звезды дают еще тысячу лет, чтоб человечество, наконец, осознало.
- Тысячу? Всего-то? – криво усмехнулся Вельдирий. – Почти миг. Ну ладно, каковы условия?
- Воины должны быть из числа павших. Никакого огнестрельного оружия. И еще… Сражение произойдет в любом из миров – живущие на земле никоим образом не должны быть затронуты…
- Знаю, знаю, - раздраженно заметил Вельдирий. – Мы не хуже вас понимаем законы равновесия. Что ж, посланник света – набирай рать. До скорого.
- Прощай и ты, - Павел развернулся. Прямой старец, борода лопатой, величественная осанка в белом ниспадающем до пола одеянии. На лице – скорбь; его мягкие черты не вяжутся с твердым и грустным взглядом.

- Запоминайте, - Павел в окружении помощников сосредоточен. – Святослав, князь Киевский, со своей дружиной. Победитель булгар, хазар, печенегов.
Марий, римский консул. Разбил кимвров, тевтонов, амбров. Роллон, норвежский викинг; впоследствии – герцог Нормандский. Македонский, покоритель пол мира…
- Кого разбил? – старательно записывает молодой помощник.
- Не отвлекайся, Никодим. – Отмахивается Павел. – Если вспоминать, кого он разбил – уйдет весь день. Ты пиши. Рыцари-крестоносцы, Ричард Львиное Сердце. Последнее – Карл Великий. Это все – отправляйтесь в путь.

Вельдирий трет бороду:
- Атилла, вождь безумных гуннов. Кровожадные кельты. Чингисхан со своими монголами. А кого там набрал Павел?
- Сейчас подгляжу – один из черных балдахинов пропал. Через секунду он что-то зашептал Вельдирию в ухо:
- Ага, - Вельдирий потер руки. – Пиши – африканская конница, слоны. Вытащите с Карфагена Ганибала, победителя римлян. Да – заберите сарацин и арабскую конницу. Даки, агаряне… Вот, пожалуй, и все. Да, как же я забыл про тевтонов. За работу, - хлопнул в ладоши Вельдирий, и помощники растаяли.

2012 набирал обороты, поражая видавших все кропотливых синоптиков и историков. В Африке выпадал снег и закручивал мороз; ураганы проносились, возникая из ничего; замерз даже незамерзающий Дунай. Ливия, Сирия, Египет, Йемен – каждую неделю разгорался новый очаг напряжения. Погромы, взрывы, массовые вспышки насилия – лысые близорукие ученые тревожно просматривали сводки новостей. Но – им приказано всем молчать, дабы не нагнетать обстановку. И они молчали, по возможности оставляя половину информации в тайниках. Понятно – истерия паники никому не нужна, она только ухудшит положение, но… Какого черта ничего не предпринимается? Или и правда сверхдержавы решили пожертвовать четырьмя миллиардами ради спасения одного, золотого? Но тогда как быстро и по возможности безболезненно отправить на тот свет четыре? Непонятно, качали головами ученые.

Барс, великий князь Киевский, истекает кровью. Его дружина тает под стрелами печенегов – черных псов степи. Грязных псов, нанятых подлыми лживыми византийцами, уставшими воевать с гордыми непобедимыми русами. Тяжко Святославу и воинам – взмахи мечей реже и медленней. Но и подбитые, обескровленные, валящиеся с ног русы долбят так, что псы не рискуют подходить ближе. Любой воин князя стоит десятка копченых в рукопашной жуткой сече – и это знает сам хан. Он недовольно морщится, видя, как сотнями исчезают его кочевники в яме – пасти у Святослава; кровавой, бездонной. Исчезают, гортанно вскрикнув, лопаясь на половинки, выплеснув бордовые струи под острием клинков. Исчезают снопами, превращаясь в кашу под твердолобыми русами. Русы давно должны быть мертвы – но они стоят. Да, эти славяне бьются как боги - невольно залюбовался хан. Хорошо, что печенегов в десять раз больше. Кольцо черных псов сужается, дружина князя забылась в кровавом сне. Радуйся, Перун, лучшие из бойцов идут к тебе.
- А-а-а! – испуганный вой воинов хана. – А-а-а… - Все валятся на колени. Столб света исходит с неба, тело князя отрывается от земли. За ним, раскидав руки, взмывает к верху его дружина.

- Великий хан! – воин упал и прилип к земле. – Русы исчезли.
- Что? – Куря приподнимает бровь, и печенег холодеет. – Как исчезли? А золото?
- У них не было добычи, - степняк слился с землей, не шелохнувшись.
- Удавить, - бросил Куря стражникам. – И найдите мне Свендослава – живого или мертвого. Ну погодите, византийские шакалы. Значит, я рисковал напрасно. Уходим, - орда забурлила.

В далеком прекрасном городе Вавилоне хрипит покоритель мира, Александр. От взмаха его руки содрогался мир – и эта рука не может ничего, плетью свисая с кровати. Первый Бог среди смертных болен, и с каждым шумом в его груди лекарь считает мгновения своей жалкой жизни. Нет, чуда не будет – македонский гений войны не встанет. Он кашляет кровью – и соратники цепенеют, понимая, что случится, если Великий не проснется. Мир замер, готовый расколоться, взорваться, рухнуть. « Вставай! – цедят сквозь сжатые зубы. – Вставай…» Где твоя непобедимая воля, царь Азии, Индии, Верхнего и Нижнего Нила, Греции; победитель персов, парфян, даков, албанцев, каппадокийцев, саксов, индусов, скифов… да мало ли еще. Проще вспомнить, кого ты не разбивал – таких просто нет. Вста-а-а-в-ай…Сподвижники исподлобья сверлят друг друга глазами, не зная, что сообщить фаланге. Любимой фаланге Великого – она сейчас ревет за окном. Ревет так, что становится страшно даже здесь; перепитая, злая, смертельно опасная, готовая к бунту. Бунту жуткому, с кромешной поножовщиной без шанса на спасение. Одноглазый Антигон, лучший из стратегов, приготовился наклониться к постели. Столб яркого света ударил сквозь крышу – Великий вздрогнул и …полетел. Полетел, растворяясь в свете.
Полководцы остолбенели. Самый мудрый, Пердикка, растерянно чешет шею.
- Что мы скажем армии? И главное, кто пойдет к ним? – он кивнул на открытое окно.
- Первый, кто сообщит такое, - развел руки Птоломей, - будет забит ногами. И это – самый лучший вариант.
- Ты прав, друг, - поддержал Лисимах, - кипящее масло будет похуже.

Ганибал выпил яд. Вот и все. Когда-то давно, ребенком, он поклялся отцу в вечной ненависти к Риму. Он исполнил клятву – Боги свидетели. И не его вина, что Рим победил, победил на его земле. И оплеванные в цепях карфагенцы сносят гордость могучего государства – стены в несколько локтей. Что ж, пора.
Римская ала вот-вот подскачет, чтобы взять того, кто унизил империю; того, кто мог дойти до Рима, перепугав толстозадый Сенат; того, кого приказано провести в кандалах на потеху толпы. Того, кто трижды разбил непобедимые легионы – а такое прощать нельзя. Центурион уже подбегал к сирой лачуге, когда столб ураганного ветра раскидал конников и хибару. Только песок, проклятый африканский песок, на котором поджариваешься не хуже огня. Понятно, почему Ганибал стремился в другие края – сплюнули поднявшиеся наездники.

- Странно, очень странно, - уставился в рукопись профессор Мячиков. – Решил прочитать любимую книгу – и на тебе… Иди посмотри.
Доцент Славка Мирошкин склоняется над страницей:
- Кончина великого князя…неизвестна. – Он нервно поправил очки и стал читать дальше:
- По одним данным князь…По другим… Что за чертовщина?
- Залезь в интернет, - посоветовал Мячиков.
- Тело Святослава так и не было найдено. Вот те раз, - Славик недоуменно взглянул на профессора.
- Может, - заметил Мячиков, - кто-то решил переписать историю полководцев?
- Ну не настолько же, - Славик защелкал клавиатурой. – Профессор, вы не поверите. Пропал Чингисхан. Та-а-ак, еще Марий исчез. Даты смерти – неизвестны, они как будто испарились. Свидетели в один голос упоминали о каком-то столбе света; но все они умерли под пытками, обвиненные в измене.
- Ну и ну, - изумился профессор. – А остальные? Наполеон, Мономах, Цезарь?
- Эти на месте. Чертовщина какая-то, - промямлил Славик, не подозревая, насколько близок к истине.

Вельдирий усмехнулся, потирая руки. Перед ним, изумленно оборачиваясь друг на друга, стоит шеренга воинов. Лучших, прославленных, самых знаменитых.
Ганибал – провел слонов через Альпы. Разбил непобедимых римлян. Умеет творить невозможное. Сейчас напрягся, сверкая единственным взглядом.

Чингисхан, потрясатель Вселенной. Гордо смотрит, пряча удивление. К этому имени что-то добавлять – лишняя трата времени.

Атилла, с широким, как блин, лицом и глазами-щелками, из которых брызжет ненависть на все вокруг. Злобно озирается. С детства напуган предательством – и с тех пор везде подозревает измену. Вспышки ярости, оборачивающиеся резней. Несдержан, жесток, злопамятен – то, что надо, подумал Вельдирий.

За стенами замка трубят слоны; слышно ржание конницы. Все невольно поворачиваются на звук.
- Вы здесь, - с надрывом начал Вельдирий, и эхо усилило мощь голоса, - чтобы показать себя в величайшей битве истории. Битве, равной которой не было и не будет. И выбраны не случайно. Первое – вы лучшие. Следом… Ганибал, ты любишь римлян?
Становится пепельным черное лицо полководца Африки, рука впивается в рукоять меча.
- Так же, как и уважаемые кельты.
Кучка вождей в боевой раскраске на лицах сморщилась, стукнув топорами.
- Атилла.Ты вообще никого не любишь.
Гунн рычит, оскалившись.
- Тебе же, Великий, - Вельдирий повернулся к Чингисхану, - мотивы без надобности. Ты родился для звона сечи.
Чингисхан кивает.
- А теперь – к делу! - Вельдирий хлопнул. В воздухе появилась картина.
- Колдун! – отшатнулся Атилла.
- Спокойно, - небрежно бросил Вельдирий. Из ничего возникли горы, грядой опоясывающие огромное ровное поле. Гигантский котел с острыми высокими краями – ни одного входа. Вельдирий повернул картинку – они оказались сверху. Идеальная круглая многомильная площадка, арена.
- Как мы туда попадем; а главное, выйдем? – Ганнибал оценил положение.
- Об этом не беспокойтесь. Я перемещу вас туда, а обратно никто не выйдет.
Не отвлекаемся. Наши силы. Африканская конница…
В воздухе проносились черные наездники.
- Отравленные ядом стрелы, дротики. - Все презрительно скривились. Ладно, это все пойдет в противника.
- Полностью согласен с вами – они омерзительны. Но цена этой битвы слишком высока. Дальше…
Летит арабская конница, быстрая, вспышкой молнии. Слоны, укутанные пластинами – Ганибал улыбнулся. Хоть что-то дельное в этой компании. Дай ему час и сорок великанов с бивнями – он сомнет этих тщедушных арабов и прочую мелюзгу; сомнет, не заметив, растерев в порошок.
- Дальше.
Монгольская тяжелая кавалерия и лучники. Пошли гунны, взбивая пыль – Атилла радостно крякнул. За ними бежали кельты. Топали даки – хмурые, с косматыми бровями, воевавшие всегда и привычные к пешей мясорубке. Ну и напоследок – тевтоны, страшные, с медвежьими и волчьими мордами поверх голов, с огромными палицами и такими же большими топорами. Идут – и вздрагивает земля. Неукротимы и яростны.

- Но, - поднял палец Вельдирий, - будет нелегко. Вот ваши противники.
Перед ними вырос князь русов, за ним – дружина. При первом же взгляде в серо-стальные глаза славян стало ясно – эти будут стоять. Глыбой, скалой, утесом. А их князь…Даже Атилла сжался и оскалил желтые зубы – Святослав смотрит прямо, пренебрежительно, давяще – как будто перед ним раб или песчинка.Князь тает, и на смену приходит крупное лицо в шлеме.
- Македонский, - прищурился Вельдирий, вздрогнули кельты и Ганибал. И Чингисхан поднял бровь при этом имени. Всадник едет вдоль рядов ощетинившейся копьями фаланги. Фаланга ревет, встречая алую накидку царя.
- Кто это? – Атилла повернул сальное лицо.
- Безумный Искандер, - мрачно отзываются кельты.
- Дальше…
Римские легионы сверкают металлом – стройные, ровные, четкие. Бетонные прямоугольники когорт – и эту стену очень трудно будет подвинуть. Все смотрят на Ганибала – он воевал с ранним Римом. Но эти ряды тяжелее и безупречней. Ганибал вглядывается, пытаясь отыскать изъян, и его не находит. Ерунда, успокаивает он сам себя, в бою разберемся.
- Дальше…
Викинги, огромные мясники с Севера. Схожи с тевтонами и чем-то с русами. Опасны, сильны, отважны. Трусость им не знакома. В ближнем бою – непобедимы. – Бородатые воины стоят, опершись о секиры и огромные мечи. У кого-то – палицы и топоры. Взгляд их небрежен, осанка тел – тоже, но это обманчиво. Их вождь усмехается. В каждой руке – по мечу, они разрезают восьмерками воздух.
- Дальше… Английские и шотландские лучники. Не так метки, как наши степняки, но стрелы у них тяжелее. Сносит всадника с коня.
Дальше…В шлеме – благородное лицо с небольшой бородкой. Волевой подбородок.
- Прошу внимания – Ричард Львиное Сердце с рыцарями. Любой рыцарь в битве стоит десяти, а то и пятнадцати воинов Аллаха. Дальше – франки. Не самые серьезные в этой компании, но – германское племя. А это что-нибудь да значит.Их сила – порядок и мощь, слабость – малоподвижность и не маневренность. Ударим лоб в лоб – проиграем. Хотя, - развел руки Вельдирий, - кого я учу тактике?
- Верни нас в наше время, колдун, - угрожающе зашептал Атилла, - иначе я прикажу своим воинам залить в глотку тебе свинец.
- Вот она, благодарность. Хотя что можно ожидать от дикаря. Отправляйся к своим свиньям. - Вельдирий щелкнул пальцем – синее пламя окутало гунна. Атилла орет, размахивая руками, миг – и горстка пепла упала на пол.
- Еще кто-нибудь хочет дезертировать? – Вельдирий оглядел всех. – Я так и думал.
Чингисхан сплюнул на кучку пепла.

Павел возник ниоткуда – и вожди зажмурились от яркого света. Архангел вгляделся в лица – разные и в чем-то неуловимо схожие. Мужи – жесткие, ломающие мир под себя, как ветку, не признающие никаких законов, диктующие свои. Не все из них христиане. Архангел стал дипломатом.
- Вы любите Землю? – неожиданно спрашивает Павел, и все задумались.
- Странный вопрос, - усмехается Роллон, вождь викингов.
- Понимаю. А тебе не странно, что вчера вечером ты заснул семидесятилетним – а сейчас тебе сорок?
- Странно, старик, странно, - Роллон любуется телом в расцвете лет. – Но, клянусь, мне это нравится.
- Понимаю. Глупо спрашивать о любви воинов, чей путь устлан трупами. Но...Представьте, что человечество вымрет – полностью. Навсегда. - Павел внимательно смотрит.
Наступила мертвая тишина.
- И это зависит от вас, - медленно произнес архангел. – Вас всех собрали на битву – великую, последнюю, решающую.
- Расскажи, ведун, откуда нас взяли, - исподлобья глядит Святослав. Князь помнит последнее – ночь, вой печенегов, сечу. Еще досаду, горькую, с кровавой соленой пеной – что не сберег дружину, оставил без защиты Киев.
- Забрали за миг до смерти. Да; туда же вы и вернетесь.
- И какая награда, если мы спасем человечество? – хитро смотрит викинг. Он не верит в этот сон – пройдет ночь, и он проснется стариком – пусть твердым, сохранившим ясность, но все же…
- Никакой, - отрезал Павел. – Только еще одна битва. Думайте. Одно твое слово – и я верну тебя в прошлое.
- Конечно же да, - кивает Роллон. Тяжел, тяжел и взгляд руса – словно пуд железа. Но по нему видно – решил сразу, как остальные.
- Кто же пропустит великую битву? Тем более – терять нечего, - улыбается Карл.
- Ошибаешься, сильно ошибаешься, - поднял палец, предостерегая, архангел. – Твоя кровь, Карл, и твоя, насмешливый викинг, и твоя…По побочным линиям у вас у каждого несколько тысяч родственников, носителей вашей крови… - Глубоко замолчал старик, и вожди задумались.
- А кто-то, - он обвел рукой, - всякие сарацины, мавры решили прервать ваш род.
Ричард Львиное Сердце и Карл багровеют:
- Веди, веди…
Даже викинг стал серьезней.
- Да, Ролло, да – так тебя называли друзья. И твоих потомков не будет, Великий, - архангел обращается к отрешенному Александру.
- Значит, - задумчиво произносит македонец, - я так и не дошел до края Вселенной?
- Проснись, - вскричал архангел. – Дело не в твоих походах. На кону – судьба мира.
- Так и не дошел, - македонский безумец неисправим. И Павел обращается, как к ребенку.
- Ты, - рука архангела легла на плечо, - ты стал Царем царей. Никто – да простят меня остальные – никто не покрыл себя такой славой. И ты мне нужен…
- Почему? – полные капризные губы Искандера собрались в упрямую линию.
- Потому что ты – непредсказуем. Потому что ты гонялся за мечтой – без остановки, сколько бы царств тебе не предлагали. Ты первый прыгал со стен крепости, первый кидался на слонов.
- И я стану во главе? – Александр оглядел остальных. Враждебно, натыкаясь на неодобрительные покачивания головами. – И если честно, мне нет дела до человечества.
- Знаю, - сурово молвит Павел. – Знаю и порицаю. Но там, в стане врагов, один полководец как-то лет восемьсот назад сказал, что ты жалок. Он возомнил себя выше и сожалел, что тебя уже нет, чтоб сразиться.
Вспыхнули глаза Царя полу мира, гневная тень закрыла лицо.
- И как я его найду? – хищно прищурился Александр.
- Он у них главный, в битве свидитесь. – Успокоил Павел, и Македонский задумался, нетерпеливо наморщив лоб. - А насчет первенства – всем хватит места. Всем. Марий, римский консул. – Павел недовольно кривится – Марий часто пьян последние десять лет; что ж, это можно поправить. – У тебя – шесть легионов.
Стена замка рухнула – и все невольно подались назад. Там, в поле, тридцать тысяч римских солдат, выросшие из-под земли.
- Твои ветераны, Марий, - и у консула, давно разочарованного, махнувшего рукой на себя, бежит по небритой щеке слеза. Ветераны стучат мечами о щиты; еще и еще, приветствуя командира. Гулкий треск, приводящий в ужас врагов империи.
- Барра! Барра!
- Александр, двадцать тысяч фаланги и десять любимой конницы.
Ветераны, прошедшие с ним от моря до края земли, уперли копья в землю и раскачивают. Шелест тысячи сарисс, разносящийся на десятки миль. И этерия, гарцующая на отборных скакунах, этерия, любимая в битвах игрушка царя. Фаланга ревет.
- Приятная музыка? – ласково улыбнулся архангел; Македонский его не замечает. Он там, в поле.
- Иди, иди к своим. Вижу, что ты выживешь – один из немногих. - Александр прыгает вниз.
- Зачем ты ему соврал? – удивился Ричард.
- С ним по-другому нельзя. Он…такой, - все пожали плечами.
- Тебя, король Англии, ждет тридцать тысяч закованной в сталь конницы.
- Ты, король франков, с тридцатью тысячами лучников – в арьергарде, - Карл хочет обидеться, архангел жестом прерывает:
- Так надо. Во имя победы. Пехоты хватает и без тебя, а у противника много конницы, конницы и лучников. – Карл приложил к груди руку. Так надо – и он, король франков, повинуется в смирении и сделает все. А что касаемо сарацин и арабов – что ж, вы хлебнете досыта. И не ваших жиденьких стрел, нет - отборных, бьющих шагов на семьсот, пробивающих латы. Карл и сам вспомнит молодость и приложится к луку. Франк мысленно расставляет подковой стрелков.
- Ты забыл меня, - властно загудел викинг, а ныне герцог Нормандский. Герцог насупился, уязвленный.
- Как я мог забыть про тебя. Ты вступишь в бой в самый разгар свалки.
- Почему не первым? – свел брови герцог.
- Твои викинги хороши в тесной давке – принимать разбег конницы они не умеют. Не перечь, - Павел поднял руку. – Вы здорово бьетесь в лесу, на воде, стенах замков – но не в чистом поле. – И Роллону нечего возразить.
- Не слишком ли ты сведущ в войнах для колдуна?
Архангел улыбается:
- Время кротости ушло. Настала пора крепости. Я видел все ваши битвы.
- Может, мы сами решим? – выступил Марий.
- Нет, - отверг архангел. – Вы тут же перессоритесь, зная ваши горячие головы.
Он хлопнул – и появилась картина поля.
- Вот место битвы. Здесь, в центре – фаланга. С боков – легионы, дальше – лучники. Их конница начнет первой, потому что ее больше. Ее встретит конница рыцарей, среди которой будут наименьшие потери от стрел. Но встретит здесь, на их разгоне, на свои копья. Ты это умеешь, Ричард. Вы сгинете, смяв половину, - он смотрит на Ричарда. Тот и глазом не повел. - Следом они напорются на фалангу и легионы – уже поредевшие. Будут еще слоны, - затревожился Павел. Появился Александр.
- Слоны – пустяки, - вставил Марий. – Я найду пару сюрпризов для этих чудовищ.
- Слоны – это серьезно, - Александр вспомнил тяжелейший бой с царевичем Пором, когда его войско именно из-за слонов чуть было не дрогнуло.
- В твое время – да, - снисходительно улыбнулся римлянин. – А в наше они уже не применялись.
- Почему?
- Доски, мой друг, доски. Обычные широкие доски с вбитыми крест-накрест гвоздями, да еще приказ лучникам целиться слонам в глаза. Но в твоем случае, увидев их в первый раз, любой бы растерялся.
- Продолжим, - перебил архангел. – Так вот, когда начнется свалка, ближнее месиво – тогда твои викинги устроят ад. И, клянусь небесами, я не завидую тем, кто попадет под руку твоим северным сумасшедшим быкам. - Герцог усмехнулся. Этот колдун раньше точно был воем – и не простым, а ярлом. Слишком уж точен и сведущ.
- А я, ведун? Мне не найдется дела, или я лишний? – все обернулись. Гордый рус смотрит исподлобья, колюче.
- Не-е-ет, великий князь русов, я приберег тебя на десерт, - теплый дружеский взгляд архангела проникает в сердце, и князь смягчается. – У них полно еще пехоты – даки, кельты, тевтоны; да и бой может повернуться по-разному. А вот для этого у меня есть ты – ты, который бился без оглядки, малым числом проявляя чудеса мужества; ты, перед которым трепетала царица мира, Византия. Тридцать тысяч русов, князь, в лучших доспехах стоят, ожидая клича. Тебя я отправлю в самое пекло боя.
В поле рать в остроконечных шлемах. Тишина, но она страшнее любого крика. Тишина не разменивается на грозные звуки, она ждет – спокойная, величественная, мощная. И все прониклись, чувствуя в этом коряжистом плечистом князе надежность и силу. Не зная, увидев впервые – и стало легче. Когда сбоку стоят на твоей стороне тысячи вот с этим впереди - чубатым, с серьгой, вырезанным с камня. И надменный Искандер кивает, как равному, Роллон усмехается – князь глядит хмуро.
- Слушай, ты когда-нибудь улыбаешься? – герцог подходит вплотную.
- В битве, пиру и на бабе, - буркнул Святослав.
- Прямо как я, - хохочет викинг.
- Последнее, - Павел мрачнеет. – Их лучники – это заноза, портящая всю обстановку. Я ломаю голову – и не нахожу способа, как их рассеять.
- Предоставь это мне, - Македонский прервал затянувшуюся паузу.
- Пока ты скачешь, две трети твоей этерии останутся лежать…
- Без этого, - упрямо твердит Александр, - боя не выиграть.
Все закивали. Проклятые лучники, лупящие издалека. Их не достать, им не отомстить, даже не посмотреть в трусливые лица. Только дождь стрел, выкашивающий пехоту и конницу, путающий карты благородной битвы. И не увидишь лица, от чьей руки принял смерть.
- И еще. Когда мы ворвемся в это бесполезное стадо в ближнем бою – прикинь, сколько каждый мой конник развалит мечом? Десяток, два? – небрежно улыбается царь.
- Если кто и может, то только ты. И последнее. Правила таковы, что то, что знаю я – знают там, и наоборот. Поэтому тактика, которую я нарисовал – бесполезна. Скажем так – это набросок, чтоб вы имели представление. Только вы – и никто боле – все решите на поле боя. Мы же с Вельдирием с началом сражения утрачиваем свои способности и становимся просто зрителями. Ясно?
Молчание – красноречивее слов.
- Но я был бы не я, - улыбнулся архангел, - если бы напоследок ничем не помог, кроме болтовни. Там чаны, - он указал в поле. – Вельдирий взял африканскую конницу с отравленными стрелами, - лица темнеют. – Не волнуйтесь, в ночь перед битвой выпейте все и напоите коней.
- Хм, - удивились вожди. – Ты и правда великий маг.

Закрытое совещание. Министры экономик Франции, Англии, Германии, США.
- У нас нет другого выхода, - блеснул очками американец.
- Конечно, нет, - саркастически заметил министр Германии. – После Второй мировой вы подсадили на доллар всех нас, как на героин. И мы вынуждены катиться в пропасть, сознавая это и ничего не в силах поделать. Весь мир из-за вас стучит зубами в ломке. Гребанные зеленые фантики. Обертки из-под ирисок, наверное, стоят больше.
Американец зловеще замолчал, постукивая пальцем по столу.
- Вы преувеличиваете, коллега, - дружелюбно улыбнулся министр Англии. – Не все так страшно.
- Ха-ха-ха; известно даже ребенку – Великобритания послушная кукла у янки. Если в Америке кашляют, в Англии тут же чихают. Интересно, вы вместе репетируете выступления в ООН?
- Вы переходите все границы, - ледяным тоном заметил американец. – Моя страна сделала столько для всех вас…
- Да уж, да уж, - закачал головой министр Франции. – Говна вы сделали столько…
Американец нервно поправил очки и закашлялся.
- Да перестаньте, Джон, вы не в Совбезе, - махнул рукой француз. – И не делайте оскорбленное лицо. В Афганистане – провал, Ирак – вообще говорить смешно. А мы-то дураки – позволили бомбить Югославию, в центре Ев-ро-пы-ы-ы. Ради чего? Каких-то вонючих албанцев, которым место на каторге. Благодаря вам, Джон, сейчас там процветает наркоторговля и похищение женщин. Чем мы тогда думали? – он обернулся к немцу.
- Чем, чем? Они запарили нам мозги, что русские усилят влияние. И что мы получили? Кучу чумазых преступников, которые разрушают церкви. И опять же благодаря вам мы напустили в собственные страны черную заразу, которая не желает работать и чуть что бросается жечь машины.
- Это толерантность и принципы равноправия, - смущенно ответил американец.
- К черту такое равноправие, да, к черту, - взорвался Клаус. - Джон, куда вы нас не втягивали – везде ноль. Полный ноль. У вас, американцев, прямо талант устроить помойку на этой земле. И с каждым годом только хуже – прямо как моя жена. Ливия, Сирия, Иран… Кто следующий?
- Хватит, хватит, господа, - запричитал министр Англии. – И так эти русские с китайцами портят нам кровь.
- И клянусь своим здоровьем, я прекрасно их понимаю, - раздраженно ответил француз. – Не будь моя страна по вашей, - он ткнул пальцем – американец поморщился, - по вашей вине вместе с вами в зловонной яме, я тоже бы голосовал против. Любой, обладающий здравым смыслом, откажется жрать вашу стухшую похлебку, поданную под соусом демократии. Интересно, вы что-то добавляете в пищу там, у себя, вашим дебилам, что они так рьяно верят в эту чушь?
- Ну, знаете, - вскочил американец, - никому так не позволено разговаривать с нами.
- Сядь, Джон, - устало сказал немец. – Выкладывайте, какую очередную чушь вы еще там придумали, за океаном. Только избавь от высокопарных бредней про нарушение прав, свободу и прочую дребедень. Скажи дело.
- И вы примете? – с сомнением застыл амриканец.
- А куда нам деваться? – повысил голос Клаус. – Давай, выкладывай – и если в вашей очередной затее есть хоть доля здравого смысла – я съем свой галстук.
- Жаль, боюсь, я этого никогда не увижу, - рассмеялся француз.
Американец недовольно сверкнул очками.
- Надо чем-то жертвовать. Земля не в состоянии обеспечить всех.
- Господи, опять лозунги. Назови просто – кто новый козел отпущения? Где еще обнаружили залежи? Что бомбим – а то в Европе мы заскучали и просто голову ломаем: кого бы нам разутюжить? У нас других проблем-то нет, - едко улыбнулся немец…

Ударная группа кораблей США вошла в Персидский залив. Пузатые раздувшиеся авианосцы, преисполненные собственной мощи, лениво резали волны в сопровождении эскорта кораблей поменьше. Дула эсминцев приветливо смотрели на берег, радуя темнокожих дикарей импортной завезенной демократией. Толстые очкастые дяди за тысячи километров отсюда вдруг прозрели и поняли, чего не хватает тут, братьям меньшим, для полного счастья; и в обмен на безоговорочное рабство туземцам приволокли в красивой обертке блага цивилизации – как конкистадоры меняли на зеркальце слитки золота. Старушка-Европа в очередной раз прогнулась, немного покривлявшись, как выпускница лицея. И вот торопятся торговцы обертками всучить залежалый товар наивным бедуинам – здесь еще не тошнит от надписи USA. Налетай, есть отличная Техасская демократия. Свежая, только с печки. Пару кило за парочку скважин.Чего, не нравится? Встречайте торговых агентов – тяжелые бомбардировщики.

- Как тебе? – Вельдирий любуется, не скрывая торжества. – По-моему, наш договор уже ничего не решает. Земляне рехнулись; еще пять лет – и они друг друга сожрут. Как там поживают твои десять заповедей? Не актуально, - закачал головой Вельдирий. – Предлагаю давать орден тому, кто соблюдал хотя бы три.
Архангел хмурится:
- Ты испугался честной битвы и в нарушение договора строишь козни там.
Вельдирий усмехается – криво, самоуверенно:
- Я? Боюсь? И это говоришь мне ты, дрожащий от одного вида пороков? Да, я – зло, но никто не может обвинить меня в трусости. И не я затеял все там, - он кивнул на Землю. – Не веришь, вижу. Смотри, - он вытянул руку. – Между прочим, делаю твою работу – но ты, конечно же, выше этого. Жестокость тебе неприемлема; легче сидеть в сторонке, скрестив лапки, и гундосить о смирении.
Он бросил на архангела насмешливый взгляд и опустил ладонь в направлении маленьких точек ударной группы США. В центре флотилии стремительно вырастала воронка. По ее крутым склонам, заверченные, проваливались и исчезали точки в жерло, опрокидываясь на бок. Воронка заглатывала корабли, как крокодил.
- Сэр, сэр, это «Аризона»! Нас засасывает! О боже!
- Повтори, повтори.
- Черт вас дери, что за шутки?!
- А-а-а…
Эфир похрипел, булькнул и сдулся. За тысячи миль отсюда очкастые дяди выскочили из-за столов, похожие на толстых пьяных студентов.
- Весь флот уничтожен!
- Этого не может быть!
- Наверняка русские.
- К черту, Бобби, - заревел с бульдожьими щеками советник по национальной безопасности. – Нельзя же все всегда валить на русских. Это даже уже не смешно.
- Тогда кто?
- Не знаю! – бульдожьи щеки засеменили к выходу.
- Китайцы? Иран?
- Нет, нет, нет. Летчики сообщают – видели огромную воронку.
- Откуда она взялась? По всем прогнозам море было спокойно.
- Гарри, какого дьявола! Расстреляй синоптиков и сейсмологов, но только оставь меня в покое.
- Ну надо же что-то делать.
- Что? Поплакаться в Кремль или спросить у китаез: « Извините пожалуйста, а не вы ли ухлопали наш прославленный шестой флот?»

- Иногда даже ты мне нравишься, - слегка улыбнулся Павел.
- А ты мне – нет. Готовься к битве, - учтиво поднял край шляпы Вельдирий.

- Тектоническое оружие! – лаяли истерично очкастые дяди.
- Инопланетяне, - кто-то хрюкнул и тут же пожалел об этом. На него посмотрели, как на идиота. Хотя...
- Да-а-а, - советник пришел в себя, разжевав таблетку. – Такого плевка Америка никогда не получала. И мы должны ответить ассиметрично.
- Кому, Барни, кому? – все уставились на него.
- Не важно, - мудро изрек советник. – Пусть это будет актом возмездия. Для начала нанесите авиаудары по побережью; а мы тут пока разберемся.
- Есть!
- Да, заодно и по базам Талибана и Хамаса – так, на будущее, для ума.
- Барни, - кисло заметил один из военных, - ты забыл направить ракеты на Антарктиду – там были замечены подозрительные пингвины. Они помочились на флаг Америки.
- Знаешь, Харрис, - огрызнулся советник, - я посмотрел бы на тебя в этом кресле.
Раздался звонок:
- Советник, профессор Хэлвис Беккей сообщает о странном поведении планет.
Все ухмыльнулись, и советнику стало тошно:
- Он дурак, ваш Беккей! Как только кончится эта заварушка, я разберусь с дармоедами, которые только и пялятся в свои трубы и ни о чем серьезном не думают. Передайте ему – пусть займется делом. Устроится санитаром в госпиталь, в конце-то концов.
- Поняла, обязательно передам, - покорно промямлила трубка.
- Шучу! – гавкнула главная трубка. – И вы, Молли, займитесь, наконец, своими прямыми обязанностями и не отвлекайте меня по всякой ерунде.
- А вдруг, Барни, это серьезно?
- И ты туда же, - советник обиженно посмотрел на военного.

Синоптики с сейсмологами не спали вторые сутки и клевали носами в мониторы под пристальным рыком военных, не понимая, в чем они провинились. Лучших профессоров согнали, как стадо баранов, и заставили корпеть над амплитудами, магнитудами, колебаниями, рельефами. Профессура что-то невпопад блеяла – военные выпячивали грудь, бряцая медалями, и взывали к патриотизму. Америка билась в припадке и объявила ядерную тревогу. Берег засыпали « Томагавками» и прочими сладостями, возвестив о прибытии господина в звездно-полосатых штанах. Вельдирий посмеивался, получив нагоняй от хозяина и строгий наказ не лезть в бестолковые затеи безумных землян. Пока не лезть, пока…

Куда хватает взгляда – конница, сплошная конница. Монголы, не мывшиеся с рождения и воняющие на пару миль впереди себя. Арабы – сарацины ли, мавры – кто разберет? Африканцы. Слоны – впереди войска. Оно и понятно. Глупо было бы бросать их сзади на своих же. Чингисхан отдает приказ:
- Мне нужен он. Алая накидка – царь, как всегда, понесется впереди. Его не станет – победа наполовину будет наша.

С другого конца поля смотрят на разношерстное смрадное огромное стадо.
- Эх, не их лучники – развалили бы в миг, - сожалеет Роллон. У него, как в далекой молодости, в каждой руке по мечу.
- Что ты, - поддержал Ричард. – В сече они – тьфу; рубишь, как клевер.
- Конница, - задумчиво смотрит викинг вдаль. – Встречал, князь, разбеги кавалерии?
Святослав чистит меч.
За него отвечает архангел:
- Он встречал со своими русами разбеги закованной в металл тяжелой кавалерии, такой, как у рыцарей. Встречал пешим и опрокинул ее.
- Да ну? – присвистнули все. Святослав чистил меч, остальные задумались. Ай да рус!
- К бою! – понеслось вдоль колонн. Архангел шепнул Македонскому:
- Там тебя ждут, очень ждут. Схитри – глядишь, и охотник станет дичью.
Искандер кивнул, пристально заглянув в глаза.
- К бою, к бою!
- Ждать! – взревел Ричард Львиное Сердце – и кони от крика пригнулись к земле. – Жда-а-ать…
Двести тысяч стоят против двухсот. Стоят, шумно вздыхая воздух, раздувая ноздри, перекатывая желваками мышц. Стоят, нетерпеливо взбивая песок, готовые сорваться.Чингисхан, не наклоняя головы, отдал приказ:
- Сначала – слоны, за ними – конница. И пусть Сульде нам поможет, - он посмотрел на небо.

Вздрогнула земля – пошли, раскачивая бивнями, ушастые великаны.
- Лучники, к бою!
Агаряне взвели стрелы.
Карл подмигнул шотландцам:
- Ребята, мне нужно парней пометче. Видите эти серые кучи, несущиеся на нас? Снимите-ка с них погонщиков, и по глазам – бей.
- Поможешь? – Македонский подходит к Ричарду. Тот кивает, опуская забрало. Македонский что-то говорит, показывая на левый фланг. Забрало послушно кивает.

Слоны наплывают. Марий дает команду – и вдоль рядов легиона бегут на передовую солдаты. Вдоль своих; мимо рыцарей, замурованных в латы. Бегут навстречу. Две линии вот-вот сойдутся – мохнато-огромная и муравьи.
- Бей! – прозвучали команды, и с двух краев тысячи луков плюнули стрелы. Жужжала тетива.
- Стро-о-о-йсь! – римляне склеились в черепаху. Что им стрелы. Щитоносцы укутали фалангу. Залп, второй, третий – свист, свист - и нет ему конца.
Слышен топот накатывающей конницы, что идет за слонами.
- Еще! – взмахнул Карл, шотландцы ухнули. Навстречу слонам выскочила половина муравьев, уцелевшая от дождя стрел; выскочила в самые ноги и бросила доски. Погонщики свесились достать дротиками – их накрыло стрелами. Шотландские лучники пришпиливают гвоздями, Ганибал мечется в кромешном аду свиста и крови. Муравьи шмыгнули обратно, к своим, не забывая разбрасывать доски, как семена.
- А-а-а, - взвыли первые и обмякли. Серые гиганты и не заметили, как с половины из них, скатываясь со спин, кулями упали хозяева. Достается и слонам – толстокожие утыканы занозами.
- Бей! – шотландцы выкосили погонщиков и ударили в раскрытые пасти и глаза. – Бей!
Рев – и сорок слонов рвут строй, взмывая на лапах к небу, вздевая хоботы, чумея от боли.
- Бей! – слоны наступают на доски. Дыры в армии Ганибала, дыры, через которые видно конницу, воющую и поливающую стрелами на скаку.
Тучи стрел, вышибающие пехоту. Вельдирий потирает руки.
- Закройсь! – ревет Роллон, и потери у викингов огромные. Облако стрел таково, что волей-неволей щепа находит живое мясо, полоску кожи.Опять свист – и викинги в бешенстве.
- Вперед! – зычно кричит Александр и срывается по краю, обтекая с фланга поле. Алая накидка – но как будто не царь? Или показалось?

До фаланги с когортой и рыцарями слонам оставался бросок копья, когда они дрогнули. Дрогнули – и повернули, сминая все на своем пути, спасаясь от беспощадных шотландских стрел. Повернули в поле, назад, туда, где не стреляли и жалили. Половина барахталась на песке, подымая пыль, заливая горячей кровью. Трубя жалобно и надрывно, обвиняя людей, приведших на погибель. Оставшаяся половина, подбитая, смяла арабов и сарацин, в ярости поддевая на бивни. Взрывая жиденькую кавалерию, попадающую под лапы. И трескает конница брешами, гнется, подставляясь под шотландские луки. Верещат арабы, заворачивая коней. Куда?
Ричарда осенило.
- Атака! – кони пригнулись и пошли, пошли, пошли.Медленно, с каждым шагом быстрее раскачивая тяжелого седока.
- В дыры! В дыры! – рвет глотку Ричард.
- Стой, - вздел руку Карл. – Не стрелять – наши...
- Обижаешь, король, - пожали плечами шотландцы и натянули тетиву. Плохо, видать, их командир знает, насколько бьют длинные северные луки.
Арабам и африканцам не повезло. Вельдирий брезгливо сморщился – из облака пыли выскочили слоны, а с ними – рыцари, внимательно огибая спятивших от боли гигантов. Удар конницы англичан был страшен. Они даже не доставали мечей, одним потоком копий сминая арабов. Слоны уже остались позади – а рыцари прошивали и плющили сарацин, сравнивая с песком, утаптывая в месиво и гоня на своих.
- Да-а-а, - поник Вельдирий. – Эти черные никуда не годятся.
Архангел не проронил ни звука, впившись в поле боя.

- Он попался, - Чингисхан пришпорил коня. Глаза хищно блеснули щелками. – Он мой. Субудай, сотри позор там, - он кивнул вперед, на остатки сарацин, - атакуй противника.
Этерия македонцев под ливнем стрел, осыпаясь, приближалась слева. Треть выскочила к запоздавшим лучникам – треть, покусанная, обессиленная, но прорвалась. И началось...
- Ух! – взмах клинков. – Ух! Ух! Ух! – кавалерия царя вырубала пашню. Дождь стрел поредел – там, сзади, свои разогнули спины. Каждый пятый вышиблен – только римляне потеряли всего лишь одного. Фаланга склеивается, убирая павших, в стену.
- Если это еще продолжится, - угрюмо заметил викинг, - я угроблю всех своих людей, так и не вступив в бой.
Стрелки переключились на рыцарей. Марий сразу оценил обстановку:
- Вперед! Вперед!
- Ты хочешь лишить разбега? – догадался Роллон. – Хитро.
Викинги двинулись за легионами. Осторожно, посматривая на небо, откуда льется колючая смерть.
Жалкие кучки сарацин с африканцами, вырвавшиеся с мясорубки, вяло кружили и постреливали, цепляя неосторожных, когда залп шотландцев полностью уничтожил смуглую конницу. Полностью...

Субудай ждал. Взмах руки темника Чингисхана – и монголы вскинули луки. Рыцари бегут навстречу своей погибели и знают об этом. Даже спотыкается конь – все, рыцарь считай что мертв. Ему не подняться в пудовых доспехах.
Субудай опускает руку…

Алая накидка мелькает в куче лучников, нахлестывая с коня, забирая единственную надежду Вельдирия. Их мало – треть, а вот и четверть. Тает, тает армия Македонского, на остатки которой взял разгон сам Потрясатель Вселенной. Монголы несутся, пригнувшись к коням, и впечатывают остаткам этерии в бок. Беззащитный и голый бок, ломая хребет македонской коннице. Смяв, как тряпку. Алая накидка затоптана монгольским копытом. Чингисхан вздымает руку – и в узких глазах блестит слава, освещая нелегкий путь единственного на свете безупречного полководца. Теперь уже единственного, равному которому нет..
- Хурра! Хурра, - несется по полю. Кони переминаются, монголы трясут оружием.
- Да они ослепли! – вскочил Вельдирий. С разгона монголов сшибают рыцари; рыцари, посланные с самого начала под командование Искандера, оторванные, смешанные с гетайрами Македонского. Сшибают, ломая; снова сшибают и вязнут. Алая накидка рвет нукеров Чингисхана, прорубаясь к Самому. - Этого не может быть! – беззвучно шепчет Чингисхан. Пыль от половины тумена в первую секунду сшибки – хрипящая, корчащаяся на земле с вывернутыми кишками пыль. И не успеть схватить луки, чтобы, отступая, отстреливаться. Рыцарей мало – но удар в неподвижную конницу с разгона сминает все. Губя англичан, превращая в кашу тумен Великого.
- Спасайся, хан, - визжат нукеры и телом закрывают Тимуджина. Другой Великий, Александр, кричит в спину убегающему Чингису:
- Куда же ты, шакал? Ты хотел со мной драться!
Потрясатель пытается освободиться от железных клещей верных нукеров – телохранители плотным кольцом с застывшими лицами не дают пошевелиться. Да, им сломают хребты – но они спасут Повелителя, который вырывается, брызгая пеной.

Субудай кусал локти, со стороны наблюдая, как его хана рвут рыцари. Рвут на лоскуты, вышибая дрогнувших монголов с седел. Давно не было такого позора; да, почитай, никогда. Но сегодня… Монголы закружили карусель, и их прикрыли лучники. Поздно…С десятка тысяч осталось дай Бог три, да и те обглоданные.

Субудай, сплюнув, опять роняет руку. Залп – и два тумена монгольской тяжелой конницы срываются навстречу рыцарям. Из-за их спин несутся стрелы. Но и монголы хватают шотландские подарки от Карла – редкие, выдергивающие с седла, ломающие ребра даже в доспехах.
- Бей, ребята! – Лучники вспотели – у них самая пахота. Пот не дает прицелиться – но в такое стадо не промахнешься.

Остатки рыцарей во главе с Ричардом стукнулись лбами с монголами и пропороли тумены гребенкой. Отважный и верный Субудай выполнил приказ – но какой ценой. С двух туменов сквозь рыцарей продрались пять тысяч – и то для того, чтобы сразу влететь на копья фаланге. Влететь, не поняв, что случилось; не успев отвернуть, чтобы развернуться. И сгинули рыцари, отправив на тот свет по трое на каждого .Сгинули, заставив непобедимого Потрясателя убегать и выть побитой собакой.
- Да, - чешет бороду Вельдирий. – За тридцать тысяч рыцарей и десять тысяч македонской этерии – двадцать пять монголов, тридцать сарацин и десять лучников. Плохо дело.
- У меня еще десять тысяч пехоты – потери от стрел. - Павел спокоен. Алая накидка сгинула под дождем копий, сделав свое дело. Он, как всегда, неисправим – погнался с горсткой за Чингисханом. Погнался, не веря, что погибнет.

Лучники уже не так опасны – сейчас все решит пехота. Конница легла почти полностью, застелив поле и сделав его непригодным для стука копыт. Кони и сейчас всхрапывают в агонии, копытами дробя всадников, ломая кости и головы.

Карл проморгал появившихся ниоткуда кельтов – Вельдирий даже захлопал в ладоши. Раскрашенные свирепые воины ворвались сбоку – и началась резня.
- Что там за крики? – поднял бровь Роллон.
Марий тревожно обернулся:
- Нас обошли! Бегом туда!
- Ребята, - расплылся в улыбке герцог. – Я слышал, вы заскучали?
Викинги грузно затопали на фланг, откуда неслись вопли несчастных шотландцев.
- Ну, вот это уже похоже на правду. Хватит тянуть резину – закончим эту партию. – Вельдирий повел плечами. Монгольская конница собралась в порядок. Пустив по бокам остатки африканцев, она набирала ход на центр – легионы и когорту. Следом бегут бородатые даки, карфагенцы и страшные огромные тевтоны. И снова ударили агаряне с луков, закрыв пол неба дождем стрел.

Фаланга ждет, ощетинившись копьями. Ждут легионы, роняя из себя задетых стрелами. Ждут…

Кельты кромсали заметавшихся шотландцев, стремительно убывающих, когда на них прыгнули викинги. Прыгнули – и показалось кельтам, что рухнул мир. Прыгнули, шваркнув секирами, топорами, мечами. Ошарашив сразу расслабленных в легком бою с лучниками. Кинув вперед радугу из мечей. Пошла свалка, в которой кельты и не увидели, что викингов вдвое меньше. А когда поняли – их стало вровень. И кельты давят и бьются отчаянно, выпучив белки глаз, но… Что может удержать разошедшегося северного волка? Да и кельты, привыкшие биться навалом, не меняют передних – и уступают тактике викингов. Глухо и жутко в стену кельтов влетают молоты. Вельдирий с Павлом вцепились в подлокотники кресел – так заразительно бились на левом фланге. Кельты храбры, отчаянны – но... Викинги похрабрее и понахрапистей.
- Туда! – указывает Чингисхан. – Нам надо обойти с фланга. Прорвите этих викингов.
И на помощь замордованным кельтам спешит Ганибал со своей пехотой.

В центре с разгону конница стукает в стену фаланги и легионам. И виснет на заборе, смяв первый ряд и дав дорогу дакам с тевтонами. Виснет, поранив фалангу.
- Держа-а-ать строй! – орут командиры. Кони влетают в людской студень, проламывая копья, спотыкаясь.
- Да-а-а, - качает головой Вельдирий. – Подведем промежуточные итоги.
У меня – тевтоны, даки, агаряне, карфагенцы, кельты.
- На твоем месте я бы кельтов уже не считал, - архангел кивнул туда, где викинги съели раскрашенную пехоту. Почти съели, подавившись и потеряв всех.
- Сюрприз, - Вельдирий указал на торопящихся к кельтам воинов. – А сколько там у тебя? Фаланга – половина; легионы – к сожалению, целые; шотландцы – помолчим; викинги – треть; кто еще – все? – улыбнулся Вельдирий.
Павел развел руками.
- Постой, постой – а где русы? – остолбенело заметил Вельдирий. – Где твои, будь они прокляты, русы?! – заорал он на спокойного Павла.
- Да вон они, - кивнул архангел, и Вельдирий обреченно рухнул в кресло. В бок спешившим на помощь кельтам, которым уже помощь-то особо и не поможет, спешившим пехотинцам Ганнибала с задних рядов легионов бежали русы. Легко, соскучившись по битве, по тигриному разминая затекшие чресла – и любому, посмотревшему на картину боя, стало бы ясно. Хоть и равное количество сейчас встретится – мощные славяне в час перелопатят черных воинов Карфагена, загрызут, выплюнув.
- А что же раньше они сидели? – раздраженно заметил Вельдирий.
- Ждали, - равнодушно ответил Павел. – Эти ребята умеют ждать.

Викинги, разбив кельтов, тихо лежат в обнимку. Герцог Нормандский так и не разжал рук, в каждой из которых по мечу. Спасенная треть шотландцев проверяет луки. Окровавленный Карл встает:
- Ребята, победа близко, - он тяжело дышит. – Займитесь вон теми... - Рука указала на далекие кучки вражеских лучников.

Славяне стали пластать Ганибала. Чубатый князь идет впереди, вырубая тропки – рядом дружина с ледяными лицами чешет, чешет, чешет. Не удержать – Ганибал отступает. Отступает упорно, огрызаясь – но этим светловолосым демонам боя все равно. Они просто идут вперед, расчищая засеки; идут, не оборачиваясь. Настырный Киевский волкодав вцепился и рвет зубами глотку. Искры при звоне клинков, крики, стоны...

Легионы стоят насмерть. Тевтоны прыгают на мечи, даки пытаются смять фалангу. Напирают час, два… Захлебываясь в атаках – иногда кажется, еще чуть – и фаланга опрокинется. Даки лезут – их вдвое больше. Тридцать на пятнадцать, двадцать на десять. Гнется фаланга и трещит, натянутая струной. Охрипли командиры, харкая кровью. Умеют воевать даки, впрочем, как и тевтоны. Свежие, полноценные, на подбитые легионы. Щупловатые римляне против здоровяков в медвежьих мордах. Крошится римская безупречная лестница, крошится, втыкая тевтонам в животы клинки. Крошится, сыпясь осколками под булавами варваров. Все, все – нет больше мочи. Пещеры в когорте, в которые лезут медвежьи морды. Марий осел под ударом палицы с треснувшим шлемом. Немного – и тевтоны размечут по полю прямоугольные щиты. Победно завыли тевтоны и опрокинули семь рядов. Удар сбоку русов решает все. Удар пятнадцати тысяч русов, всклокоченных, не боящихся медвежьих морд и слаженно всадив в бок мечи. И Чингисхан покачнулся в седле. Нукер подбежал:
- Что делать, Великий?
- Уже – ничего, - он скрипнул зубами. Русы крошат в салат тевтонов – и воспрянувшие римляне орут « Барра!» Это конец… Да еще заревела фаланга, от которой осталось почти ничего.Заревела – и затихла под даками, забрав их с собой на обломках копий.

Две тысячи русов со Святославом стоят в окровавленных рубахах, покачиваясь, роняя мечи. Подошел архангел:
- Лети, князь, с дружиной к свету. Я в тебе не ошибся.
- А никак нельзя еще одну битву? – жестко прищурился Святослав. – Я хотел бы встретиться с печенегами.
Дружина, суровая, кивает.
- Нет, - рассмеялся архангел. – Нет, князь, - уже тихо молвит он. – Не волнуйся. Тебя будут чтить героем, примером доблести. Твое имя пройдет сквозь века.
- А как будут звать моего убийцу хана Курю?
И архангел, презрев благочестие, скривился:
- Собакой, змеей, подло напавшим на Великого князя. Не волнуйся, князь. Твои потомки раздавят поганых – и уже через сто лет о них никто и не вспомнит.
- Раздавят, говоришь? – расцвел Святослав. – Пора, братья…

Вельдирий кисло усмехнулся:
- Твоя взяла. Ладно, тысячу лет – это миг. Все равно земляне обречены.
- Может, они сделают выводы? Пора умнеть, в конце концов? – наморщил лоб Павел.
- Ха-ха-ха. Неужели ты всерьез думаешь, что я останусь без работы? Поверь, наивный, у меня ее с каждым годом все больше и больше.
- Мы должны были дать им еще один шанс, - Павел смотрит вдаль, глубоко задумавшись.
- Ну-ну, - смешок Вельдирия. – Все, ты мне надоел, увидимся через….

- Русские не дадут на это пойти, - американец многозначительно хмурится. – Как ты считаешь, Клаус? Клаус. Эй, - американец защелкал пальцем возле немца. – Эй, ты где?
- Я? – немец усмехнулся. – Я-то как раз здесь, на своей планете, а вот вы где?
Англичанин, канадец, японец уставились на него.
- Да, где вы? – с вызовом бросил немец. – Вы всегда прилетаете из-за океана, такие важные, пузо навыворот, и диктуете всему миру, как жить.
Американец беспокойно заерзал, француз улыбнулся.
- Не перебивай, - поднял руку Клаус. – У меня вчера внучка спросила: « А ради чего мы живем?» И ты знаешь, Джон, я не сумел ей ответить. А сегодня, наверно, смогу.
- Слушай, Клаус, - канадец сделал понимающее лицо, - сейчас надо думать, как обойти вето.
- Я устал обходить, увиливать, угрожать. Короче, - Клаус выдохнул, - я голосую с русскими против.
Все остолбенели. Француз хлопнул по столу:
- И я не дам ход резолюции.
- Вы с ума сошли, - медленно обвел взглядом англичанин.
- Нет, Том, это вы сошли с ума. И я говорю – пошли вы на хрен со своими базами, блоками, поисками врагов. Вы превратили весь мир в помойку – еще поколениям трем ее расхлебывать. А русские... Они нормальные парни – с ними надо дружить. Тебе сколько лет, Джон?
- Шестьдесят,- машинально ответил американец.
- Не пора ли задуматься – что ты сделал в этой жизни толкового?
Американец затеребил бумаги.
- И еще, Джон. Внучка спросила, кто такой дьявол. Так вот, дьявол – это вы со своими амбициями. И я посвящу оставшуюся жизнь борьбе с дьяволом, с вами, Джон. - немец вышел.

Земля наматывала круги. Опасность схлынула, и люди снова нырнули в пороки. А как же обещание стать лучше? Да погоди, мы станем лучше… потом. А пока… Давай веселиться, жизнь так коротка – нужно урвать побольше. Станем, станем лучше, обязательно…