Пророчество на троих

Глава 3. Мир-паразит

Он войдет, никого не спросив,

Ты полюбишь его не сразу.

С первого взгляда он некрасив,

Со второго — безобразен.

Пикник «Самый звонкий крик - тишина»

Дарина

Лестер производил на редкость отталкивающее впечатление. Феникс сидел на полу, подперев спиной стену и расставив в стороны длинные ноги. По количеству грязи на одежде он вполне сливался с раскиданным по комнате мусором. Когда-то коричневые брюки были потертыми, но пока еще целыми. Плащу, попугайской расцветки рубашке и высоким болотным сапогам повезло меньше — то тут, то там на них виднелись рваные дыры. Жесткие темные волосы были завязаны в неаккуратный низкий хвост, а лицо посерело то ли от недостатка света, то ли от пыли. Кое-как обрезанная бородка топорщилась в разные стороны. Но самыми жуткими были глаза: чуть раскосые, левый — светло-серый, как лед, а правый — почти черный, настолько темный, что граница между зрачком и радужкой была едва заметна. И эти глаза неотрывно за мной следили.

В комнате витал кисло-горький дух перегара, смешанный с потом. Единственное окно было занавешено плотным одеялом, не пропускающим свежий воздух. Из мебели — покосившийся шкаф у дверного проема, который, судя по оставшимся на полу полосам, использовали как баррикаду. Старое кресло с шатающейся ножкой стояло у стены. Рядом с ним валялась куча грязной одежды. С другой стороны — неправдоподобно целый стол, уставленный коробками и банками. Ободранные стены, потолок в трещинах... Как здесь можно жить?

Все тело ныло после ночевок на холодном полу. От боли в ногах хотелось выть в голос, а короткий разговор вытянул из меня последние силы. Получив ответ на свой вопрос, я упала обратно на плащ, заменивший мне подушку. Сама я подложить его не могла, значит — позаботился Лестер. Феникс. Восстающий из пепла. Что я про них знаю? Ни-че-го. Что же нужно сделать, чтобы память вернулась? Ни о чем я не жалела так сильно, как о невозможности вспомнить свое имя. Серый Мир? Выживем как-нибудь. Нельзя колдовать? Не больно-то и хотелось. Знания? Добудем заново. Но имя... Имя мне нужно мое собственное.

Последующие несколько дней были похожи друг на друга, как близнецы. Лестер уходил с утра и возвращался за пару часов до темноты. Иногда приносил еду — безвкусную полужидкую массу серо-землистого цвета. Есть это, действительно, можно было, только когда желудок уже слипался от голода. Аппетит «еда» отбивала напрочь. Я же целыми днями лежала посреди комнаты — вставать мне запретили — и цепенела от ужаса всякий раз, когда под окнами раздавался пронзительный вой. Местных тварей я так и не увидела, но без этого знания я бы с удовольствием обходилась и дальше.

Несколько раз феникс давал мне глотнуть самогон. Сам Лестер пил его вместо воды. От крепкого пойла он становился безразличным ко всему. Искра жизни, которая иногда мелькала в разноцветных глазах во время нашего первого разговора, пропадала. В такие часы я ненавидела феникса. Я чувствовала, что он запирается внутри себя, прячется от Серого Мира, бросая меня одну... Эгоистично? Да. Но я хотела снова увидеть на его тонких губах улыбку. Всего один миг — чем я его так насмешила? - но я заметила и запомнила. Лестер пьяный и Лестер улыбающийся — два разных человека. И я, несмотря на показное смирение мага, точно знала, что в глубине души он все еще надеется выбраться отсюда. Надеется, но уже не верит.

Постепенно я начала вставать. Ненадолго, всего на пару минут – на большее сил пока не хватало. Но и это уже было достижением. Израненные ноги ныли и отказывались слушаться. Смирившись с тем, что ходить я буду нескоро, я начала ползать. Платье, и без того пострадавшее во время побега из Синей Бухты, окончательно превратилось в лохмотья, но мне было все равно. Я усиленно приводила в порядок убежище феникса. В одном из ящичков стола я обнаружила набор ниток и несколько иголок. Не уверена, что сам Лестер о них знал. До позднего вечера я латала прорехи на всей одежде, какую только смогла найти. Зашила и дыры на обивке любимого кресла мага. Вернувшийся феникс, взглянув на результат моей работы, одобрительно хмыкнул. Я воспользовалась тем, что он скинул плащ, и принялась чинить его. Вытащила из воротника чей-то обломанный коготь и продемонстрировала его магу. Лестер повертел трофей в руке.

- Надо же, почти достал. В шею метил, гад...

- Кто это был?

- Тебе название? – феникс вышвырнул коготь в окно. – Или внешность описать?

- Можно и то, и другое?

- Какая-то-шестилапая-дрянь. Эдакая помесь паука и скорпиона размером с пони. Четыре глаза… хм-м, нет, после встречи со мной их осталось три. Тело защищено прочным хитиновым панцирем. Единственное уязвимое место – суставы конечностей. Нужно перерубить их по очереди, пока тварь пытается дотянуться до тебя жвалами и оставшимися лапами, а потом, когда она уже будет извиваться всем телом, пытаясь забиться в ближайшую щель и отрастить себе новые ноги, вогнать нож ей в глаз и разрушить мозг.

Лестер не хвастался. Ровным будничным тоном он описывал то, что окружало его долгие годы. Я содрогнулась. Насколько нужно умереть внутри, чтобы равнодушно взирать на ужасы Серого Мира? Феникс убивал кого-то каждый день. Каждое утро, когда серый пейзаж немного светлел, он выходил на охоту, чтобы уничтожить рискнувших забрести на его территорию тварей. Каждую ночь новые твари приходили к нам под окна, чтобы разбудить леденящим душу воем. Ночью маг никогда не выходил. Только поднимал голову и приглядывался к одному ему заметному плетению магической защиты, проверяя: держится ли? Защита держалась. А я постепенно привыкала к отсутствию красок, к непрекращающемуся холодному дождю, к безвкусной пище… И безумно тосковала по Марии и Шарону, ставшим мне семьей. Как они там? Не забрала ли их Инквизиция, как пособников ведьмы? Но ведь они не знали, на что я способна. Я и сама не знала… Смогу ли я когда-нибудь снова пройтись по Синей Бухте?