Прошлое хочет меня убить

Прошлое хочет меня убить

Боль, пронзающая моё худое тело, уже безумно надоела. И её название — воспоминания.

Я могу не есть сутками, не выходить на улицу и не заходить в интернет. Мне страшно, что таким образом я просто убью себя. И эта смерть будет медленной и мучительной, не такой, как у Финна.

Его нет рядом год, и я уже устала быть в одиночестве. Ты приходишь в пустой дом, где тебя никто не встречает, иногда готовишь себе ужин, и ешь в гордом и угнетающим одиночестве.

Кровать всегда холодная с левой стороны, ведь я сплю ближе к стене. Вместо родного тела я обнимаю край одеяла, изредка его подушку. Я выбросила все его вещи, кроме футболки, в которой сплю. На ней ещё остался его запах, хотя это невозможно. Мне просто это кажется. Я пью лишь с чашки Финна, которую он так любил, ведь я подарила её ему на Рождество.

Слишком много осталось воспоминаний о нём, о прекрасных днях, которые мы провели вместе.

Я помню наше знакомство в мельчайших деталях. Финн тогда был с другом, пил кофе в ресторане отеля. Мы оказались в одном курортном городе Египта и встретились взглядами лишь на секунду. Но на следующий день уже искали друг друга.

Далее были разговоры на пляже под луной, фруктовые коктейли, весёлая музыка и слишком много романтики.

Тогда я и поняла, что влюбилась впервые в жизни. Раньше-то я не верила в чувства, а он изменил всё. Начиная с моего мировоззрения, заканчивая внешним видом. Да, я готова была ради него на всё, как и он: я сменила работу, я бросила курить, я научилась любить...

Когда мы оказались в моём городе, в который он любезно согласился переехать ради меня, мы сразу начали снимать квартиру и жить вместе. Мне пришлось привыкать готовить еду не только для себя, но и для вечно голодного Финна.

Вечерами мы смотрели глупые ситкомы, которые я терпеть не могла, а он так любил. А когда я уснула за очередной серией, он понял, что стоит прекратить издеваться надо мной.

Наши прекрасные ночи, которые мы проводили всегда в мягкой кровати, до сих пор появляются в моих снах.

Особенно первая ночь.

Его бывшая квартира, лёгкая музыка, бокал красного сухого вина и страстные поцелуи. Перематывая этот момент в голове, я вспоминаю, как же сильно боялась. Трусиха по жизни.

Зато утро было безумно милым, ведь увидеть его, стоящего в одних трусах с подносом в руках, что-то нереальное. Он угадал всё, что я люблю, ведь специально запоминал это, чтобы когда-то удивить. Чёрный чай с бергамотом и ароматные вафли политые клиновым сиропом.

Как же я давно их не ела. Больно вспоминать.

А после, был его день рождения, когда мы собрались в ресторане вместе с его друзьями. Я чувствовала себя неловко, вечно хватала его за руку и казалась испуганным ребёнком.

После его смерти друзья ни разу не позвонили мне. Слишком заняты, наверное. Или они просто не любили меня.

Рождество, Новый Год, ещё с десяток праздников, которые мы провели вместе, даря дурацкие подарки. Я никогда не забуду, как он подарил мне большого плюшевого зайца, да ещё розового цвета. Он знал, что я ненавижу этот цвет, но всё равно подсунул мне его.

Сейчас он стоит передо мной, и я грустно смотрю в его пустые глаза.

И я не выдерживаю, хватаю со стула кофту и быстро выхожу из квартиры. В моих глазах пылает огонь ненависти к тому роковому дню, когда он предложил эту авантюру.

Сажусь в такси, называю адрес, который так неприятно произносить и откидываюсь на сидение. Мои глаза закрыты, тело расслаблено, а внутри настоящий ураган.

Авантюра была до чертиков глупа — прокатиться на крутой тачке, выжимая как можно больше лошадиных сил. Ему предложили это взамен на какую-то сумму, которая вылетела из моей головы. Финн, естественно, согласился, ведь всегда хотел свозить меня опять в Египет, который познакомил нас.

Скорость сто пятьдесят. Вполне обычная, даже привычная, ведь мы любим адреналин. На сто восемьдесят у меня начало быстрее биться сердце, а когда спидометр показал двести, я испуганно сжала руку Финна.

Он тогда улыбался, как сейчас помню.

А потом я не выдержала:

— Сбавь скорость, Финн, мы же не в космос собираемся взлетать!

Мой парень тогда махнул рукой, мол, всё под контролем. А потом даже поцеловал, не смотря на то, что нужно быть внимательным.

Когда спидометр показал скорость двести тридцать, Финн громко засмеялся и сказал:

— Эви, мы взлетаем, чёрт побери!

И мы в прямом смысле взлетели. Только вот не в вверх, а вниз, прямо с обрыва, который никто не мог видеть, из-за внезапного тумана.

Я кричала так громко, что думала, что мои голосовые связки просто перестанут издавать звуки. Первый удар о землю и переворот машины был самым болезненным.

Выставив перед собой руки, пытаясь закрыть лицо, я начала плакать. В меня летело стекло, я больно билась всем телом о металлические стенки автомобиля.

И не смотрела на Финна.

Когда машина наконец-то перестала катиться, я была в сознании. Соображала, конечно, туго, тело ужасно болело и я не могла пошевелить ногами, ведь их зажало капотом, который сплющило.

Я повернула голову и вскрикнула. Голова Финна была вся в крови.

— Финн! Ты меня слышишь? — кричала я, начиная биться в истерике.

Он молчал и даже не шевелился. Я не могла дотянуться до него, но понимала, что он мёртв.

Наверное, в своей жизни я не чувствовала боли хуже той, когда осознаешь, что человек, которого ты любишь, мёртв.

Я вылезла из машины, ничего не соображая. А потом наконец-то потеряла сознание, чему была очень рада.

У меня были сломаны обе ноги, сотрясение мозга, многочисленные ушибы рук и одно сломанное ребро.

Финну повезло меньше. Он скончался ещё до приезда помощи, как я и думала. Черепно-мозговая травма, сломанный позвоночник и большая потеря крови. У него не было шанса выжить.