Прости, мама...

Прости, мама...

Думаете, самое страшное, что с вами может случиться – низкий бал по ЕГЭ? Или вечер, проведённый без зависания в социальной сети? А если я скажу вам, что есть вещи гораздо, гораздо страшнее?

У меня была ужасная жизнь. Я так тогда думала. Ведь что может быть ужаснее полной семьи, младшего брата и отдельной комнаты? Но мне этого было мало. Мне казалось, родители не понимают меня, не уделяют мне времени столько, сколько брату.

Это началось пять лет назад. На моего брата уходила вся забота родителей, только потому что он часто болел. Подумаешь! Мне ведь тоже нужна была поддержка! Поэтому, перестав добиваться внимания родителей, я быстро нашла себе, как тогда я думала, крутую компанию.

Они все были старше. Парни и девушки, которые решили покорить себе город, слушающие тяжёлую музыку и носящие вызывающую одежду. Я быстро нашла с ними общие темы для разговоров: жалобы на «предков», которые не дают гулять до поздней ночи, на учителей, которые завалили «домашкой», и критика всего, что попадётся под руку.

Сначала дальше разговоров дело не заходило. Но затем один парень предложил прогулять школу и вместо этого пойти выпить пива. Тогда со мной всё произошло в первый раз: первый прогул в школе, первый глоток алкоголя и первая встреча с детской комнатой милиции.

Я помню разочарование в глазах родителей. Так они никогда не смотрели на своего ненаглядного сына! У меня отобрали телефон и посадили под домашний арест. Как глупо и наивно было думать, что со второго этажа так трудно сбежать к тем, кто всегда тебе рад! А потом всё пошло по нарастающей… Каждое воспоминание сейчас бьёт меня в солнечное сплетение словно острым ножом.

Скандалы с родителями. Первый уход из дома. Пьяная драка в подворотне. Грабёж ларька с сигаретами. Набитая в подвале татуировка. Пощёчина от отца. Срыв на младшего брата. Исцарапанные вены. Не чтобы умереть, нет. Чтобы привлечь к себе внимание родителей, то внимание, от которого я так старательно теперь бегала. Я не знала, зачем. Меня просто бесило всё на свете. Внутри, словно кобра, поднималась слепая злоба. К этому такому бесполезному и глупому миру!

Последний день на свободе я помню очень чётко. Вы бы тоже запомнили, если следующие три года ели, спали и жили по расписанию.

Было солнечно. Я ненавидела солнце. Оно больно резало глаза, заставляло щуриться. Я задёрнула шторы на окне, накрасилась и незаметно выскользнула в коридор. Из кухни высунулся брат, хотел было что-то сказать, но опустил голову и снова ушёл. Пока я шнуровала ботинки, в коридор вышла мама. Она скрестила руки на груди и строго на меня посмотрела.

- Ты никуда не пойдёшь.

- Пойду!

- Нет, ты останешься дома!

- А ты заставь меня!

Разговоры на повышенных тонах с родителями давно вошли в привычку. Иначе мы уже не общались. Только крики, только скандалы и пререкания.

- Тебе завтра в школу! Имей совесть, подготовься хоть сегодня-то!

- Да плевать мне на школу! И на тебя мне плевать! - Крикнула я, засунула концы шнурков в ботинки и ушла, хлопнув дверью. Стоит ли говорить, что первое сентября я встретила совсем не в школе.

Мамочка, прости меня! Я была уверена, что ты кричишь на меня только потому, что тебе не нравится дочь, которая на тебя не похожа. Если бы я тогда знала, как ты плакала, когда я не возвращалась домой под утро, если бы я знала,  как каждый вечер братик спрашивает, когда я перестану сердиться на него. Боженька, почему ты тогда не сказал мне, что я всё делаю не так? Почему?

В тот день у нас были планы собраться в парке. У одной девчонки было что-то, чем она хотела с нами поделиться. Я шла, всё ещё злая после стычки с мамой, пинала ботинками камни, вульгарно накрашенная и с колонкой в руке. Прохожие оборачивались. Да что мне было чужое мнение! Они ведь все серая масса, не способная понять бунтарский дух подростка.

Таня пришла в числе первых. Она сидела на спинке скамейки. Рядом расположились ещё трое  наших. Я устроилась рядом. Таня с гордым видом сунула руку в карман и вытащила целлофановый пакетик. Она ещё не развернула его, но я уже знала, что это такое. Наркотик.

Знаете, я верю в Бога. Что иначе могло уберечь меня от того, что я отказалась? Если бы я не колебалась эти полчаса, наблюдая за пустыми глазами друзей, я бы совершила роковую ошибку. Очередную в моей скатившейся жизни, но в этот раз фатальную.

Нас повязали как раз спустя эти полчаса. Моя рука уже тянулась к белой пудре в целлофановом кулёчке, когда появились полицейские. Я отбивалась, даже пыталась кусаться, страшно ругалась. Словом, во всём подражала своим старшим друзьям. Тогда я их видела последний раз.

Я не хочу вспоминать снова всё, что произошло с момента обвинения до переезда за решётку. Я была как в тумане. До последнего верила, что всё это сон! Что я снова проснусь в своей комнате, что мама снова упрекнёт меня, что я проспала до обеда, что младший брат снова стащит пачку моих чипсов…

Первым уколом,  пробудившим меня от коматозного состояния, стало переселение в отряд. Я оказалась среди таких же, как я. «Трудные дети», так ведь вы нас называете? Зря. Мы не трудные, мы мёртвые. Наша смерть как людей началась ещё с первого проступка, а где она закончится – дело каждого. Кто-то воскреснет, кому-то уже нет дороги к нормальной жизни. Воскресла ли я? Я не знаю. Возможно, я всё ещё в чистилище.