Просто фанатка

Глава 1 Филипп

Февральские морозы выстудили столешницу парты в кабинете заклинательства. Обычно я сидел откинувшись назад, чтобы не пришлось класть руки на ледяную поверхность. Об этом я вспомнил случайно, поймав себя на мысли, что позабыл о старой привычке этой зимой. Больше мне не было холодно — Марта сидела впереди и излучала тепло, согревая меня.

Я убеждал её, что в этом нет необходимости, но Марта не слушала —делала так, как хотела. Она оказалась на редкость упрямой, переспорить её представлялось невозможным. Она, по обыкновению, замолкала, когда я брался её переубеждать, и спор затухал, так и не успев разгореться как следует.

Ближе к доске пересадил её я, пользуясь положением старосты. Мне нравилось смотреть на неё — пусть только на её макушку, когда бы ни вздумалось; и то, что она всегда находилась у меня на глазах было необъяснимо приятно. Я стал намного лучше понимать её необходимость смотреть на меня при любой возможности. Вот уже некоторое время я делал то же самое.

Никто из однокурсников уже не скрипел недовольством по поводу того, что Марта больше не занимает парту на задворках кабинетов. Все привыкли. Речь не шла о том, что Марту действительно приняли, но больше не отторгали.

Она, как-никак, являлась мастер-магом и победителем соревнований стихийников в прошлом году, что явно заставило парней смотреть на неё с большим уважением. Ещё она встречалась со мной, и это сказалось на том, как её воспринимали другие девушки. Зависть и ревность были почти осязаемы, а презрение растаяло в воздухе, будто и не было.

Но действительно рад я был тому, что у неё по-настоящему получилось влиться в компанию моих друзей. Она не была бессловесным довеском за нашим столом в обеденном зале, но девушкой, присутствие которой было понятно, хотя совершенно необязательно.

Я был по уши влюблен и прилагал усилия, чтобы это читалось не так откровенно. Григорий слушался её беспрекословно, крепко определив в ней более сильного мага и наставника. Кирилл уверовал, что именно Марта стала причиной его удачи с Ксенией, и стремился угодить ей мелочами в благодарность, пододвигая тарелки во время обедов, уступая дорогу и открывая дверь, если шел впереди. А Максиму попросту ничего не оставалось, так плотно она вросла в нашу жизнь, что мы уже не помнили, как было без неё.

И всё же я переживал. Переживал, что пусть Марта и видит только меня перед собой, нас пока ничего не связывало. И как бы пристально она на меня ни смотрела, я вечно пытался незаметно проверить, остаюсь ли я единственным в поле её зрения.

Что если однажды ей понравится другой?

Мысль об этом казалась невыносимой.

Тревога усилилась после появления в прошлом году горе-наставника Савелия Ивановича. Пусть Марта осталась глуха к его топорным поползновениям и предложению руки и сердца, но что если появится другой желающий покорить мастер-мага? И что если он, не в пример грубому и неотёсанному Савелию Ивановичу, ей понравится?

Я ощущал незримую опасность и тщательно следил, чтобы никто другой не вздумал виться вокруг моей девушки.

Всё свободное время мы проводили вместе, много гуляли. На улице стояли сугробы по колено, и на морозный воздух мы выбирались нечасто, но академия была огромная. Нашим излюбленным местом прогулок стали подземелья.

Мы продолжали изучать их секреты и конца им не было видно. Иногда обходили вереницу упокоенных слуг, рассуждая о том, каково им жилось при старом хозяине. Возвращались к красивым воротам, скрывавшим, по-видимому, вход в семейный склеп жившего здесь некогда мага смерти.

Открыть заветные двери было до крайности любопытно, но мы остерегались, не зная, на что приходилось рассчитывать. Нарушать пределы владений могущественного мага, пусть и почившего, было чревато. Живший здесь чародей, судя по размерам замка и размаху склепа, должен был обладать невероятной силой.

Я сам, несмотря на то, что происходил из семьи магов смерти, почти ничего не умел. Достаточного запаса магической энергии, чтобы двигаться вперёд по сложной стезе не нашлось, и потому отец меня не учил. Марта была согласна с таким решением. По её словам, подвергать меня опасности без всякой на то необходимости — настоящее преступление. Я только фыркнул на такое рассуждение, в котором была вся Марта и её отношение ко мне.

Марта тоже размышляла, стоит ли переступать порог склепа. Она часто останавливалась напротив створок и погружалась в раздумья, касаясь время от времени драгоценных камней. Я не сомневался в силах и умениях Марты, и если она не торопилась вторгаться в пределы чужого захоронения, это о многом говорило. Хотя бы о том, что опасность была далеко не надуманной.

Я спрашивал её об этом. Марта ответила, что никогда не видела ничего подобного. Если мы правы и склеп действительно так огромен, как предполагала окружность галереи слуг, то за дверьми нас могли ждать неожиданности, и не самые приятные. Для неё же вопрос заключался не в том, стоит ли проверять, а в том, зачем это делать?

Большей силы она не жаждала. Марта её изучала и практиковала, но не была одержима её приумножением. Всё, что она хотела, у неё было, говорила она. На мой вопрос, что же это, Марта отвечала, что я. А вот что будет, если мы откроем дверь, оставалось неизвестным. Совать голову в петлю ради праздного любопытства мы оба считали верхом глупости. Поэтому чудесные ворота, украшенные пугающим змеем, оставались закрытыми.

Кто знает, может войти туда суждено не нам?

Однажды я выразил удивление, что за столько веков их никто не нашел, на что Марта ответила:

— Я сильный маг смерти, — будничным тоном произнесла она, но я-то знал, что её интонации никак не соизмерялись с истинной величиной её возможностей, о которых я сам толком не ведал. — В этом может крыться причина того, что я сумела их отыскать. Может быть, на них натыкались и другие маги, но как знать, решились ли они совать нос в дела древнего чародея и какие последствия это повлекло? Может быть, как и мы, они вняли голосу разума и обошли загадочное место стороной. А может, вторглись внутрь и сгинули навеки.