Проводник

Разговор

Снежная зима в этом году радовала не всех жителей города. Обилие снега на дорогах затрудняло движение, а то и приводило к авариям. Пешеходам, конечно, было немного легче, но не все дорожки были чисты и по некоторым приходилось пробираться, утопая по колено в снегу. Автолюбителям же, чьи машины были занесены снегом по самую крышу, было ещё сложнее.

Фёдор Михайлович, ветеран двух войн, бережно огладил свой китель с медалями и орденами. Вспоминая своих сослуживцев, улыбка поблекла на его лице. Из всех, с кем он служил, командовал, жертвовал, спасал и просто считал боевыми братьями и сёстрами — осталась малая горсточка. И сегодня, как и каждый год, ему пришло письмо с приглашением, посетить дом культуры, где пройдёт вечер встреч ветеранов.

Выпив лекарства, которые ему в силу возраста и былых заслуг приносили на дом дети, забирая из аптек, старик не ощутил особого улучшения от них. Сердце всё так же кололо ночами, да по утрам, будто удар-два пропускало. А уж, в глазах темнело стабильно раз в день. Сжав в руках пустую баночку, старик швырнул её в мусорку.

Да, он хоть и был малым ребятёнком, когда фашисты напали на его Родину, но уже тогда он, Федька-Шалопай, помогал всем чем мог тем, кто встал на защиту. Лишившийся семьи в одну из бомбёжек, он, не щадя себя, приближал миг Победы. А после окончания войны понял, что ему нет места в гражданском мире. Он — ребёнок войны и должен остаться в армии, преданно служа своей Родине. Так и было. До событий в Афгане.

Тогда, он снова отправился на войну. Принял командование взводом десантников и целых четыре года совершал со своими людьми успешные рейды. Враги прозвали их коротко — Смерть. Никто не мог уйти от них живыми. А взвод и их командир, которого бойцы звали не иначе как Отец, всегда возвращались живыми. Да, случались у бойцов и ранения, но смертей не было. Четыре года, наполненных рутиной приказов, убийств и крови. Но, в один из дней, удача отвернулась от всего взвода разом.

Перебирая фотокарточки с родными «сынками», Фёдор Михайлович до сих пор не понимает, что именно случилось. Ошибка корректировщика, слежка, или же попросту был «крот» в его взводе, но на очередном задании всех их накрыло ударом артиллерии. Лишь чудом ему удалось отделаться сломанными ногами и осколком под сердцем. И остаться бы ему там, со своими людьми, да Мишка, который истекал кровью, с упорством медведя допёр «отца» своего до базы, а как сдал его санитаркам — там и помер, с улыбкой на лице, зная, что сделал он это не напрасно.

Именно этот момент и изменил его. Смерть взвода, окровавленное лицо Мишки и его нежелание спастись самому, а вытащить командира и, Любочка. Медсестра, которая не отходила от него днём и ночью, пока он метался в бреду, звал своих и ночами, плакал от кошмаров. Спустя время, когда командование комиссовало его из-за полученных ранений и наградило медалями да орденами, Фёдор Михайлович решил отбыть в свой родной город. Да не один, а с женой Любочкой.

Как бы сложно ни было в стране, семья Кузнецовых держалась вместе, росла и крепчала. Трое сыновей, что пошли в отца и стали офицерами, гордо защищали Родину на суше, море и в воздухе! А обе дочери, что пошли в бизнес, всегда поддерживали родителей и всю семью. Даже соседи, которые, казалось, должны были завидовать их семье, никогда дурного слова не говорили о них. Уважали и относились, если не с почтением, так с добром в душе. Да и детишки их, частенько захаживали послушать истории «деда Феди» или откушать выпечки «баб Любы».

Так и было, до две тысячи десятого года, когда Любочки не стало. Тяжело переживал Фёдор Михайлович её смерть. Никак не мог смириться, что Смерть забрала жёнушку его любимую, а не его самого. Долго он проклинал костлявую за это. Всё то время, пока Любочку не похоронили рядом с её родителями, в родном селе. А как вернулся в город Фёдор Михайлович, то захотелось ему горе своё утопить в беленькой. Уж, больно хорошо она боль глушила от потери любимой жены. Хоть и горькая была, но не горше боли в душе и на сердце его.

Утонуть бы ему в горе и водке, если бы не Лизочка. Дочка соседей, что чаще прочих детишек бывала у них дома. Даже сыновья и дочери шутили: «Вот папа, и седьмая внучка у тебя. Хоть и десять лет, а вон как по дому всё делает. Даже готовить учится у мамы». И правы ведь были. Как остался он один, Лизочка только и делала, что проводила дни до ночи глубокой у него в квартире. Не хотелось девочке возвращаться домой, где были лишь ругань да ссоры. Боялась она, под горячую руку отца попасть. Вот и пряталась у «дедушки Феди», которого её отец боялся.

Выключив дома радио и телевизор, Фёдор Михайлович надел парадный китель со всеми орденами и медалями, взял старенький, но верный телефон, подаренный детьми, пошёл одеваться. Старый, но добротный тулуп на меху, тёплая шапка и хорошие зимние сапоги. Собственно, это всё, что ему было нужно. Да и сама квартира, пусть и была трёхкомнатной, не блистала богатством и изысками. Можно даже сказать, выглядела она бедновато, но ему и Любочке были важнее уют и душа в доме, чем бесполезный лоск и множество вещей, без которых можно обойтись.

Выйдя из подъезда, он зябко поёжился. Ветер усилился и прямо-таки пробирал до костей старика. Конечно, можно было и не идти туда, но Фёдор Михайлович не привык отступать, как бы тяжело ни было. Идя сквозь сильный ветер и метель, старик размышлял, кого он не увидит в этот раз на встрече ветеранов. Мало их осталось. А тех, с кем служил он, и того меньше. В том году и десятка два не собралось, но, раз приглашение пришло, то значит кто-то да остался. Выходя из двора, он увидел Лизоньку, которая о чём-то спорила с парнем. Конечно, зрение, да и слух уже были не те, что прежде, но не заметить то, как парень замахивается на его внучку, он не мог.

Подойдя к парочке, чьи выяснения отношений были в самом разгаре, он резким басом осадил парня:

— Ты зачем руку поднял на внучку мою? — Парень попросту отмахнулся от него, но Фёдор Михайлович схватил его за плечо и крепко сжал руку. — Я к тебе обращаюсь, недоросль.