Проводник его печати

Проводник его печати

Прошлое совсем не помню. Иногда, во снах, та жизнь напоминала о себе смутными картинками-образами.

Маленький дворик, окружённый тёмно-жёлтыми двухэтажными домами, снился чаще всего. Асфальтовые дорожки и палисадники двора усыпаны тополиной листвой. Вдоль домов на взрослом велосипеде едет подросток. Велосипед большой и пацан, неловко изогнувшись, просунул ногу под рамой, со скрипом крутит педали. Что за мальчишка, не помню. Может брат? А может и нет.

Вот и все воспоминания. Право, не густо?

Вспоминая сон, скольжу в толпе людей, легонько касаясь спешащих куда-то мужчин и женщин, детей и старушек. Ищу того, кому необходимо Предупреждение.

Огромный муравейник-вокзал в это время года забит до отказа уезжающими и вернувшимися. Люди, люди, люди… Торопятся, тянут за собой безобразно набитые сумки, томятся в длинных очередях у касс.

Вот. Нашёл!

Выбираюсь из временного потока. Мир вокруг меня замирает, становится блёклым, серо-белым. Тот, кого я искал, — высокая сутулая девушка. Она сегодня получит Предупреждение. Я кончиками пальцев касаюсь девичьей капсулы. Механизм запущен — можно возвращаться в реальное время.

Мир облегченно рванулся с шумом и гомоном. Девушка поправила на плече лямку огромной сумки и побежала по своим важным делам.

Люди, люди, люди… Струятся вокруг меня и сквозь меня, а я продолжаю неспешный поиск, вспоминая. Чаще всего вспоминаю Школу.

* * *

После долгого отбора нас осталось совсем немного — трое парней и пять девушек. Самое сложное позади — мы прошли. Странно, но я совсем не чувствовал себя счастливым. Какое-то внутреннее удовлетворение и всё. Ребята же из моей группы радостны и шумны, как малыши.

Когда веселье начинало плескаться через край, я незаметно уходил в свою комнату. Не винил одногруппников — они заслужили право на радость. Всё-таки отбор был таким муторным и тяжёлым. Прошли же?

Каждое утро мы собирались у старого клёна во дворе школы. Ребята зевали, тёрли глаза. Пока ждали проспавших, разговоры постепенно набирали обороты, веселье волнами прокатывалось по группе, нарастая.

Наблюдать за первыми ростками веселья интересно. Оно сначала выскальзывало мелкими смешками то у одного, то у другого. Кто-то фыркал, рассказывая нечто на ухо соседу. И вот смех расцветал среди ребят, заражая всех и каждого.

Я чаще стою чуть в стороне и веселью не по силам заразить меня. Тони, нахохотавшись с девчонками, иногда подходит ко мне и просто стоит рядом, переводя дух. Всего несколько секунд и вот уже кто-то из девушек утаскивает моего друга. Тони, виновато оглянувшись на меня, исчезает за спинами.

Если наша группа под клёном стоит долго, то веселье перерастает в действие — начинается дурашливая толкотня.

Кто-то обязательно закрутит сальто и запрыгнет на одну из верхних веток клёна. Или девчонки, сцепившись руками, создадут колечко-отжимку, да подкинут зазевавшегося почти на уровень крыши главного корпуса — этажей пять где-то. С хохотом ловят раззяву, планирующего вниз.

Я с улыбкой наблюдал за шумными развлечениями друзей. Да, мы дружили. Ребята относились ко мне хорошо. Не подумайте, что я уж такой нелюдимый, мрачный индивидуалист. Совсем нет. Свой. Меня принимали таким, каков я есть.

Утренний Контакт для меня самое простое упражнение. Разминка перед началом серьезных занятий. Перед Воротами вся наша группа затихает, лица укутывает сосредоточенность.

Тони побаивается Контакта — вон как поджал губы. В этот миг парень становится совсем чужим, серьёзным, взрослым. Еще недавно лицо было расслабленным, таким, сонным.

Я будил Тони, сдёргивая с него одеяло. Парень же со смехом отбивался от меня, обнимая подушку. Шумно возмущался, пытаясь поспать.

Ещё каких-то полчаса назад он брыкался и вопил, когда я брызгался холодной водой. А теперь серьезный.

Мы с Тони познакомились еще на отборе. Первые дни я сильно тосковал по Земле. Воспоминания исчезали быстро — школьные наставники старались. Но оставалась глухая тоска. Глубокая и чёрная. Ночами я тихонько выл в подушку, не в силах избавиться от боли в груди, от комка, склеивающего горло.

Тонина комната была соседней. Он заглянул ко мне поздней ночью и сидел со мной до утра.

А вот такие Контакты не его стихия — ясно всем.

Ли поймала изучающий взгляд, который я задержал на Тони.

— Мальчики, может хватит таращиться друг на друга? Может, мы сегодня чуточку поработаем? Ась? — И фыркнула, улыбаясь.

Вот кто всегда несерьезен, так это Ли. Восхищён этим качеством. Никогда не видел девушку грустной. Даже начиная очередное упражнение, Ли умудрялась шутить, весело сдувая с глаз непокорную челку. Маленькая Ли живчик и заводила всех проказ нашей группы. Отличный спец, отличная подруга.

После того, как Ли развеялась, впервые увидел, как Тони плачет. Ли развеялась за несколько недель до выпуска. Ушла. Ушла бесследно. Её желание и её выбор.

Группа жила подавленно несколько дней после Ухода подруги. Мы слышали, что иногда ученики, не выдержав испытаний, уходят, но вот чтобы так… Рядом… В нашей группе…

Тони плакал очень тихо, сжавшись в комок на постели. Я неловко обнимал друга, вспоминая лицо Ли, её голос. И теребил деревянный амулет.

Фигурку Праотца я вырезал из сухой ветки клёна и почти всё время носил в руке. Ребята сначала подкалывали меня, но позже привыкли.

Деревянный амулет, по идее, должен приносить удачу. Конечно, это просто игрушка и никакими силами не обладает, но я привык к ней и часто сжимаю в руке просто так, на всякий случай.

Кручу в пальцах амулет и что-то тихое успокаивающее говорю Тони.

С каждым днём в группе всё реже вспоминали о Ли. Опять стало пробиваться на свет зелёными ростками веселье. Опять мы стояли под клёном, и кто-то крутил высотное сальто. Опять веселье расцветало. Начинался очередной день с очередного Контакта.

Ворота за моей спиной закрылись. Пора начинать. Передо мной до самого горизонта расстилался бесконечным зеркалом Второй слой. Снизу ровная зеркальная поверхность. Вверху кучевые нереально белые облака, скользящие в прозрачном небе. Я один. Никого из моих друзей тут нет — у каждого свой слой для Контакта.