Псевдо

Псевдо

Я плохо помню, как это произошло впервые. Почему-то изгладился из памяти именно первый раз, когда я создал свою квантовую копию и наделил ее отдельной жизнью внутри искусственного мира — последнего из сохраненных. Зато в память врезалась шестнадцатая «искра». Парень оказался отъявленным негодяем. Как, почему он таким получился — никто не знает. Искры — это отдельные личности, сущности в сотворенном пространстве, обладающие не только собственным поведением и состоянием, но и частичкой нашего духа. Когда всё это только начиналось, никто не мог и предположить, что некоторые из них возжелают погубить своих создателей.

Именно тогда я впервые познакомился с чувством вины. То ли меня заставили его испытать, то ли так оно и должно было случиться — копия-то моя! — тем не менее я казнил себя за неудачный эксперимент и позднее, как мог, пытался ликвидировать проблему.

Когда нас всех собрали перед лицом катастрофы и попросили разделиться, это вызвало ожидаемую негативную реакцию. Все понимали, к каким энергетическим потерям приведет разделение духа.

Часть из нас воспротивилась.

— Всё равно погибнем! — кричали несогласные. — Дайте нам самим решать, как провести последние дни.

Но Высокое Правление настояло на своем:

— Мы на грани вымирания. Нужно дать шанс тем, кто только проявился, они хотят прожить хотя бы немного и в любом состоянии. Нельзя же быть такими эгоистами! К тому же, мы слишком многого достигли, чтобы терять знания. Условия изменились без нашего вмешательства, будто катаклизм был предначертан изначально. Разве это справедливо? Никто не спросил нашего согласия. Почему же мы обязаны умереть, исчезнуть, словно отработанные механизмы? Как мог Бог запрограммировать нашу смерть? Неужели он не предусмотрел, что мы сделаем, когда поймем, сколько нам осталось? Пусть нам придется отвечать за то, что мы собираемся предпринять, но это наш единственный шанс.

— Всё предопределено!

— Здесь нет нашей вины! — посыпались оправдания.

«Но так ли это?..» — усомнился тогда я, однако промолчал, всецело разделяя курс, принятый старейшинами. Если бы я знал, к чему приведет повиновение…

***

— Ты просишь о странных вещах, почти невозможных, — нахмурился жрец Питроу, когда молодой неофит согласился отдать все сбережения храму взамен возможности увидеть «Глаз Бога». Питроу никогда не позволял непроверенным лицам входить в святая святых их древнего храма, но уж слишком велико было пожертвование юноши, уж слишком привлекательным в нынешней ситуации выглядел денежный вклад.

Мирру был знатен, красив лицом, обаятелен, прекрасно слажен — как раз то, что требовалось для дальнейшей эксплуатации его образа. В последнее время религия пришла в упадок, появилось много отступников среди мужчин, и обычные средства борьбы за умы и души уже не справлялись с массовым явлением.

«Кто как не женщины могли бы вернуть отступников в лоно религии, а накопления прихожан — в казну, — размышлял жрец.— Но как заманить женщин? Возможно, именно писанным красавцем с его сладкоголосыми речами...»

— Это моё условие, Питроу.

— Ты не имеешь права выставлять никаких условий. Ты пришел сюда познавать Свет или...

— Прекрати. Оставь всю эту чушь тем, кто верует.

— Тогда ты обманываешь меня.

— Нет, я достаточно откровенен. Это сделка. Мне кажется, что достойная.

— Зачем тебе это, Мирру? Ты можешь получить всё, что захочешь. Зачем тебе «Глаз Бога»?

— Я жаден до знаний. Считай, что я зашел в тупик.

— И как древний артефакт поможет из него выйти? Это область веры, это чудо…

— Питроу! Я принадлежу царскому роду и прекрасно знаю, что нет там ничего мистического. Однако ходят слухи… очень давно… Мне бы хотелось проверить.

— И ради этого ты готов превратиться в бедняка? — усомнился Питроу.

— Верно.

— Ты очень странный юноша. Как бы то ни было, но ты обязан принести клятву молчания. Ты узнаешь правду, но никому и никогда не сможешь рассказать то, что увидишь.

— Согласен.

— Что ж, пойдем, я размещу тебя в общежитии храма. А завтра…

— Сегодня же!

— Не вижу смысла спешить. У тебя впереди вся жизнь.

— Сегодня, Питроу. Я могу развернуться и уйти, а могу остаться и посвятить себя служению. Вы многое приобретете, если я останусь: за мной придут другие, богатые. Подумай о перспективе. Вскоре ты сможешь объявить об элитарности храма со всеми вытекающими плюсами.

Это было сущей правдой. Питроу поджал в недовольстве губы и глубоко задумался. Все, кто прежде входили в нижний, подземный храм и видели «артефакт», были уже «обработанными», отчего религиозный экстаз затмевал разум и неудобные вопросы не возникали. А это было важно, ибо задавать неудобные вопросы не разрешалось никому. Неверие в божий замысел и могущество каралось смертью, а сомнения и попытки объяснить божественные деяния исключительно наукой — пожизненной каторгой на дальних землях и островах.