Птичка для миллионера.

1. Собеседование.

Собеседование было назначено к двенадцати.

Я припарковала свою малютку на парковке ещё неработающего ресторана, заглушила двигатель, и несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула.

Волновалась, чего там говорить, хоть и была полностью уверена в себе.

Да, знаю, что предварительно моё резюме уже изучили и просмотрели, поэтому и позвонили, что прошла, как говорится, на следующий этап.

Но это же «Уолтерс»!

Гастропаб!

Такой только в столице, и в Питере. И вот у нас тоже открывается. Идею выпить и вкусно поесть завёз московский олигарх Смолов из Лондона и подкинул идею другу, бизнесмену Долохову. Тот, недолго думая, за пять лет открыл два удачных предприятия, и вот теперь и у нас в Сибири тоже.

Да, я подготовилась!

Я люблю разбираться в том, что мне интересно, и поэтому прежде, чем идти на собеседование, я нашла всю нужную информацию.

И о владельце Долохове Назаре Дмитриевиче. Он один из молодых предпринимателей страны, всего-то ему тридцать четыре, у которого за плечами множество прибыльных проектов, которые позволили ему стоять твёрдо на ногах и воплощать в жизнь новые планы, как вот этот гастропаб.

И обо всех аспектах именно этой концепции питейного заведения провела даже небольшой опрос среди своих подписчиков и знакомых, насколько она им интересна, в общем, провела полный анализ, как по учебнику, мой препод по экономике был бы доволен.

Говорю же, подготовилась. Даже о цифрах, примерных, конечно, которые фигурировали в журнале «Деловой мир», знала, поэтому считала гастропаб «Уолтерс» вполне выгодной идеей в нашем городе.

Эх, мне бы к ним маркетологом бы, а не администратором, но не всё сразу. Не могла я, не попытаться. Не могла упустить такую возможность.

Нет, это не по мне.

Я выпорхнула из своей малютки в апрельский хмурый день.

Сибирь, что поделать?

Вчера вот солнце ярко било по окнам, и казалось, что вот оно, лето рядом, только руку протяни, а сегодня стало понятно, что нет, не рядом, такое ощущение, что вспять время пошло, потому что небо тяжёлое, хмурое, и ветер так и норовит спутать мои волосы, и забраться под пальто.

Я посмотрела на своё отражение в стекло своего Ауриса, поправила распущенные светло-русые волосы, которые легли на плечи и спину, слегка завитыми локонами.

Долго думала, собрать ли их, ведь это формальная встреча, но оставила так. Вроде как уверенности мне придают. Красивые, длинные, шёлковые.

Обожаю свои волосы!

И я пока не на работу вышла, на собеседование, надо показаться во всей красе. Придала круглому личику серьёзное выражение, вздёрнув немного курносый нос. Поправив ремешок на сумке, зацокала по асфальту каблуками к по-английски сдержанному экстерьеру здания.

Грубая кирпичная кладка, видна штукатурка, старые большие окна, деревянные, не пластиковые. Блестят такой чистотой, что не небо отражается в них, а небо смотрится в них, любопытствуя, как оно выглядит в свинцовом наряде. Над высокой тяжёлой двустворчатой дверью висит вывеска «Walters», курсивом, тёмным цветом, словно, большой шариковой ручкой написано. И всё, никаких пояснений, даже пока режим работы не висит.

Дверь не заперта, хоть у меня и возникает трудности в её открытии, она тяжёлая, и я уже отмечаю тот факт, что это не очень удобно. Держать её постоянно открытой, не вариант, и ставить швейцара, тоже. Всё-таки гастропаб, это, по сути бар, а не ресторан, и здесь всё должно быть проще. А ещё я знаю, что идею интерьера, да и всей начинки, разрабатывал сам Смолов, не лично, но всё же. А Долохов, по сути, купил франшизу. Поэтому внести изменения во что-либо здесь будет проблематично, особенно не согласовав с лондонским олигархом.

Сразу у входа меня встречает высокий, суровый молодой человек. Цепко оглядывает с головы до ног, и даже вопроса не задаёт. Я сама здороваюсь, улыбаюсь и поясняю, что на собеседование. Он только кивает мне в сторону высокой вешалки, мол, раздевайся. Я снимаю пальто, поправляю волосы перед зеркалом, и, наконец, оборачиваюсь и осматриваюсь.

Интерьер «Уолтерс» мне знаком по фотографиям из интернета, и всё же такой кайф увидеть всё вживую.

От входа тянутся ровные ряды столиков, у стены виднеется большой бар, конечно, с разнообразным пивом. У окон широкие диванчики, с деревянными спинками, драпированные зелёным сукном. Позади них сделаны полки, на которых расставлены всякие милые вещицы. Старые часы в виде велосипеда, шкатулки, горшки с суккулентами, книги, рамки со старыми фото. На подоконниках тоже стоят старые песочные часы, лампы с плотным абажуром, пустые клетки.

Столы уже сервированы, переливаются чистыми, прозрачными бокалами и сталью столовых приборов. На потолке в переплетении балок виднеются кондиционеры. У противоположной стены стоит сцена. Среди столов стоят высокие вешалки, и в деревянные перекрытия вмонтированы плоские экраны. А вдалеке ещё есть тонкое перекрытие, из прозрачной шторы, из стекляруса, которая переливается в свете дневных ламп. Там тоже столики, более уединённая обстановка и более дорогие места.

Я моментально представляю, как это место заполняется народом. Шумные, весёлые голоса наполняют паб. Ароматы пива, солода и фирменного стейка с кровью витают в воздухе. Играет живая музыка. Она не грустная и невесёлая. Просто живая, наполняющая это место гармонией звучания, бас-гитары, и ударной обстановки, а может, даже саксофона, и превосходного вокала. Официанты приветливо лётают среди столов, выполняя заказы. За баром улыбчивые бармены разливают светлое пшеничное, или блонд эль, или тёмный айсбок. И до самой поздней ночи паб живёт, впитывая эмоции, запахи, голоса. И вскоре это место обрастёт своей историей, заведёт традиции и получит своих поклонников.