Пуша Варваровна сидела очень кротко

Пуша Варваровна сидела очень кротко

Она голубоглазая, и сердитая, сложила ногу на ногу, после — закурила. Ей никак не шло курение, очень портило её, но, кажется, было Пуше Варваровне все равно на это. Она была прекрасна одета, от неё пахло очень хорошенькими духами, не отличными, но, весьма терпимыми. Молодая кошка одиннадцати лет водила по всему потолку глазами, и по всему полу, словом, делала все, лишь бы не смотреть на меня. Время было очень позднее, а мне хотелось домой, ведь после мне нужно было на важную встречу.

– Что вы делали вечером прошлой пятницы? — был мой ей вопрос. Пушу Варваровну брали ночью, и была она, видно, еще злее сейчас, чем обычно с ней это происходит. Она все же глянула на меня, и снова увела взгляд в потолок, затем снова в пол.

– Дома была, – ответила она. Глаза её, тот час, опять-таки глядели на меня, и были весьма дикими. – А что? Номерок взять хотите? Номерков не даю. Я телефоном, простите, пользоваться не умею-с.

– Да нет, – быстро сказал я. – Лучше расскажите, какие у вас были отношения с соседским котом? Матроскин Василий Николаевич, по-моему.

– Он грязный подлец! – вскрикнула она, выпустив один из своих коготков. И был он острее бритвы. – Обещает значит мне любовь, а сам – раз! – и ушел. Поматросил и бросил этот ваш Матроскин-с. Ненавижу его! А что? Я его месяц не видела.

Я побил пальцами по столу и удобно уселся. Пуша Варваровна врала.
– Вчера вечером он исчез. Свидетелей нет. И мотива нет – добрый кот, дворовой. Ничего, словом, нет. Единственное, что мне известно — он был вашим ухажером.

– Ну и пусть катится. Что б валерьянка ему поперек горла! Алкоголик несчастный. Я из окна видела, как он с каким-то молодым человеком в компании моей очень милой хозяюшки сидел. Я долго за ними наблюдала, и больше на клоунов они были похожи. Один красный, второй – черный. Я-то думала — щас представление будет! А ничего. Поластился с ними, посидел, помурлыкал вероятно, про меня-то забыл, и ушел.

– Но ведь вы сказали, что не видели его месяц.

– Да? Я так сказала? – наигранно удивилась Пуша Варваровна. – Я очень зла на него. Но не убивала. Честное кошачье, – и она стала умываться-улыбаться.

– Мда... – я пуще прежнего забарабанил по столу, в размышлениях.

– Вы можете так не делать?

– Как? – я продолжал бить пальцами.

– Ну вот так! – и она со всей силы ударила по столу, так, что он сломался пополам. – Ладно! Да! Я убила Матроскина. Это была я. А что мне делать?! На сайте знакомств он не был такой паскудой!

– У котов есть свой сайт знакомств?

– Конечно есть! Вы думаете, я зачем диван своей самой лучшей хозяйки мечу? Это я анкетку заполняла... Написала я следующее: строгая, властная, люблю покой и внимание к себе, ненавижу собак и посторонние запахи, умею драться, умею убивать, не готовлю; жду еду в своей миске.

– Приятно познакомиться, – сказал я, и сделал пометку в своем блокноте. – Ну хорошо, допустим, – я почесал затылок карандашом, после встал, – что Матроскин – на вас. А остальные коты – чьих лап дело?

– Откуда я могу знать?! – весьма раздраженно ответила Пуша Варваровна. – Я за всеми не слежу. Это они – за мною. То один привяжется, то второй – только и успеваю отгонять от себя-с, – и она снова умылась, и почему-то замурчала. Видимо, говоря о себе, она успокаивалась, и я решил диалог строить исключительно в этом порядке.

– Хорошо, – были мои слова. – Как вы считаете: белое или черное?

– Ну-с, предположим… – Пуша Варваровна стала размышлять, и подвигала ушами. – Черное! Нет! Нет! Белое. Да. Белое. А что?

– Недавно исчез белый кот Баша Селый. Говорят, вы были к нему весьма неравнодушны, даже жили вместе. Это так?

– Как исчез?! – опять-таки наигранно возмутилась она. – Мы ведь только вчера вместе прогуливались по мосту, он мне, представляете, стихи написал!

Пуша Варваровна будто бы заплакала, или очень хотела это сделать, но у нее ничего не получилось. Чуть помолчав, она добавила:

– Но, представьте-с снова, – ей очень нравилось всюду прибавлять букву «С» в конец, – я решила через компьютер своей лучшей хозяюшки проверить, так ли это, действительно ли это его рук дело, ну, стихи эти галимые. И знаете что? Самая первая ссылка! Подлец! И я перерезала ему горло, а труп сбросила в реку.

– А он что?

– Помявкал что-то, вроде: «Любимая! Любимая моя! Не надо!». Ну меня это окончательно взбесило, и все случилось. А что? Почему вы спрашиваете?

– Да так, – мне стало очень смешно с наивности Пуши Варваровны, и было удивительно, как она не поняла, что попала не на интервью какое-нибудь, а на допрос, и обвиняется в серии убийств дворовых котов. – Не берите в голову. Лучше расскажите, как вам этот… Как вы его там назвали? Черный клоун, да?

– А-а-а-а, этот нахал?! – взъерошилась она. – Пока не знаю. Но он нахал – говорю вам! Приходит к нам, когда вздумается, забирает у меня мою хозяюшку, говорит с ней, хихикает, а меня – даже не зовут! Ну ничего. С ним я тоже расправлюсь, пока правда не придумала, как. Он что-то не похож на кота. От него собакой воняет. Вы слышали, что про него говорят?

– И что же?

– Что на Луну воет! Какой кошмар. С кем связалась моя хозяюшка, с кем она связалась…

– А хозяюшка ваша? Что с нею? Вы сильно её любите?

– Больше жизни! Не вру. Я много вру, но сейчас – ни сколько! – и она наконец-то докурила свою сигарету, и взяла еще одну. – Меня люди, порою, до той степени бесят, до той крайности я хочу их съесть, что не могу держаться иногда. Но хозяюшку свою я не трону. Никогда. Я буду её защищать ценою своей кошачьей жизни. У меня, представьте-с, всего одна осталась, да…

– А куда же ваши восемь исчезли? – спросил я, увлеченный её рассказом. Я уже и сам позабыл про допрос, про работу свою, но домой мне все-также хотелось, поэтому я придумал следующее. – Слушайте. Давайте вы мне расскажите по дороге?