Пусть дует ветер

Пусть дует ветер

Коржин Антон

Пусть дует ветер

1.

Честно говоря, я не могу ничего спасти.

Я пришёл прямо сюда, к морю, покинув душную комнату, оставив позади несколько кварталов, миновав пару коктейлей... Чуть было не попавшись на закуску самоуверенной барменше, которая слопала бы меня в два счёта.

Я пришёл сюда, только для того, чтобы сказать это.

Такая мысль приходила мне в голову несколько раз за последнее время. Каждый раз по всё менее значительному поводу, так что к сегодняшнему вечеру простая дверная ручка или вода в чайнике одним своим видом напоминают мне об этой истине.

Чем-то похоже на прогрессирующее заболевание. Сначала ты скромно покашливаешь в сторонке, а потом, лёжа посреди торгового центра, задыхаешься, и продавец овощей неумело делает тебе искусственное дыхание. Отчаявшись, он опрокидывает коробку с баклажанами и хлещет ладонями по лицу.

- Дыши! Дыши!

Вот только дыхание мне, конечно, никто не делал. Тогда я и не пришёл бы к такой мысли.

Спасти себя - значило бы нарушить естественный заведённый порядок вещей. Впервые к этой идее меня подтолкнула знакомая времён учёбы в университете. Молчаливая девушка, скрипачка из начинающей группы, в которой состоял и я. Применительно к музыке, она могла исключительно мало. Некая травма, полученная в детстве, мешала ей играть быстро и разнообразно, и в конечном итоге - мешала играть хорошо.

Однажды, во время очередной репетиции, когда мы вышли на улицу передохнуть, я вдруг предложил ей прогуляться вдвоём в "нерабочее время". Ожидая ответа, я курил сигарету, чувствуя небольшое напряжение.

Её лицо, наделённое тонкими чертами, несколько мгновений оставалось беспристрастным. Невозмутимость - одно из тех качеств, которые в ней смотрелись вполне складно.

- Хорошо. Ты только... Позвони в этот день, если соберёшься. Я могу забыть.

- Без проблем

Чуть погодя, мой приятель, вокалист нашей группы, хлопнул меня по плечу и тихо произнёс:

- Эй, она ужасно скучная. Тебе придётся постараться, чтобы разговорить.

- Всё нормально, мы мило погуляем по парку. И, кроме того, у меня в запасе ещё остался коньяк...

- Вот хитрец - он улыбнулся.

Коньяк, правда, в дело не пошёл. Мы уничтожили его тем же вечером, после репетиции. Проводили скрипачку, посадили гитаристов в метро - в вечернем вагоне они смотрелись дико и растерянно. Жёлтый свет освещения и две нелепые фигуры в кожаных куртках. Позабытые экспонаты.

Оставшись вдвоём, взялись за коньяк под разговоры о нашем пути, о музыке, о творческих планах, которые так и не состоялись.

- Послушай, - говорит вокалист, нависая надо мной. Было уже глубоко за полночь, коньяк быстро кончился, - послушай Coil!

- А что они?

- Послушай, говорю... Coil - это атмосфера. Когда услышишь, поймёшь бессмысленность своего вопроса.

- Очередная ведь бредятина будет по твоему совету.

- Бред - это возможно, - он с серьёзным видом кивнул и добавил:

- И скукота - тоже. Но не большая, чем гулять с ней по парку, - он многозначительно приподнял бровь. - Мой совет: лучше возьми её скрипку и разбей себе об голову.

- На своём опыте знаешь, что - лучше?

- Можно сказать и так. Девушка хорошая: спорт (борьба!), музыка, туда-сюда. Но серьёзная ужасно.

В пятницу, в назначенный день, я закончил с учёбой рано. Прогулка должна была состояться ближе к вечеру, поэтому, закинув в себя нехитрый университетский обед, поднялся в библиотеку. Читальный зал библиотеки не был популярным местом среди студентов. Если не храпеть, там можно было спать относительно легко, спокойно и даже - лёжа.

Свидание было для меня в новинку. Поэтому, как и всегда в подобных ситуациях, я испытывал состояние, которое Сартр называл "тошнотой". Мой сон смешался с тягомотной действительностью библиотеки. Серая пыль в воздухе, шепот, шелест, хруст, старые книги, оживлённые студентки с синими эмблемами на груди...

Проснулся я не от будильника, а от хлопка. Думаю, кому-нибудь книгой зарядили по физиономии. Достойное происшествие для студенческой библиотеки. Немного рассеяв сонную муть в голове, потянулся к телефону.

Не знаю, в чём дело: всегда, когда я звоню, трубку долго никто не берёт. Просто проклятие какое-то.

- Ало, привет, это я.

После короткого молчания:

- Привет. Надо же... Как поживаешь?

- Выходи - расскажу.

- Слушай, я правда забыла.

- Я тоже, а потом вспомнил, а потом уснул.

- Могу через минут 40, если ненадолго...

- Давай, я недалеко от тебя, в институте. Примус починяю.

- Давай...

После сна я не всегда уверен в том, что всё, о чём я думаю, я произношу. И наоборот.

Вскоре мы гуляли по парку, рядом с её домом. Немного болтали, немного шутили, курили одну за одной и может быть даже ели мороженное. Когда начало смеркаться, мы уже сидели в местной пиццерии. Панорамные окна позволяли видеть гудящую улицу, полную машин и людей, которые в это время спешили с работы домой. Кафе строилось с некоторым размахом, который, видимо, так на себе и не испытало.

Я порой приходил сюда из университета в обеденный перерыв. Несколько столиков, прилавок, за которым всегда одна и та же девица, где-то за ней - кухня. На одной из стен висели большие, с не совсем понятной претензией, часы.

Моя подруга давилась маленькой невкусной пиццей, за которую я сам и заплатил. Я съел такую же, не приложив особенных усилий. Не могу сказать, что заметил её затруднение сразу - меня часто упрекают в том, что я невнимателен.

- Если не лезет, пожалуйста, не ешь. Я куплю что-нибудь другое.