Пустынник

Пёстрая компания

  «Бигон, Бигон, ты пропал!..»

  Будильник хрипнул, хрюкнул коротко и отрывисто, почти что издевательски, подавился непонятно чем (не слюной же, у будильников нет слюны… да и у людей теперь…), осёкся и замолк.

  «Это он сказал? Механический болван, шкаф в полтора метра ростом, стальной гроб, вставший на дыбы, наполненный пружинами и колё…»

  Бигон, Бигон, коль не встал – это значит, ты пропал.

  Мелодичный звон.

  «…сиками и прочим хламом, древним хламом, никчёмным, никому не нужным хламом… Кстати, кто такой этот Бигон?»

  Солнце, утреннее, но уже яростно-раскалённое, жарящее без жалости на завтрак всякую плоть, а грешную – с особым удовольствием, протолкнуло луч сквозь щель в ветхой занавеске и, нащупав, ожгло щёку.

  «Тварь! Белая тварь!» обругал светило…

  «Бигон… Черти травлёные, да это же я!»

  …Бигон и, дёрнув пару раз липким веком, приоткрыл правый глаз.

  Справа была стены. Так себе стена. Серо-жёлтый, пропыленный с внутренней стороны и густо просыпанный песком со стороны внешней гофрокартон. Толщиной с полторы ладони.

  Впрочем, если принять во внимание то обстоятельство, что из стомиллионного населения Земли у сорока миллионов жилья нет вообще, а из оставшихся шестидесяти каждый третий…

  «Это сколько будет-то, а?» призадумался Бигон, пытаясь приоткрыть крепко проклеившийся левый глаз.

  …живёт и вовсе в хижинах из пластобумаги, толщину которой можно разве что ногтём измерить, но уж никак не ладонью, так можно сделать вывод о том, что…

  «Жизнь удалась!» радостно резюмировал Бигон и открыл-таки левый глаз.

  С левой стороны сидело существо.

  Сидело на табуретке, самой приличной мебели в жилище Бигона.

  «Баба?» спросил сам себя Бигон.

  И привстал, отбросив пуховую накидку.

  И понял, что проснулся очень вовремя. Липкие струи, стекавшие по всему телу, стали уже ссыхаться в чёртову серую корку.

  «Терморегуляция нарушена… Перегрелся, зараза!»

  Ночи на проклятой планете пустынные, ледяные. А утром, чуть заспишься, начинает жарить так, что истекаешь последним телесным соком, будто синтостейк на раскалённой сковородке.

  «Пятьдесят ботов – перезаправка плазмой» мысленно прикинул Бигон.

  И тут ещё раз обратил внимание на…

  «Точно, баба!»

  …гостью.

  Сидела она с довольно гордым и независимым видом, с некоторым вызовом выпятив грудь вперёд.

  Она, должно быть, была красивой.

  Вообще-то, Бигон в женщинах и их красоте не слишком разбирался. И видел их редко.

  Вот те ребята, с орбит, они часто видели женщин. И, кажется, достаточно часто с ними… спали, что ли?

  Или как там у них это называется? В общем, как-то вместе развлекались.

  Ну да, им же можно. Они же гидронатуралы, гидропротектированные. И воду пьют, небось, не по двадцать литров в месяц, по чипам и сканер-картам, а так – сколько захочешь.

  Небось, и двадцать литров в день выпить могут… Или не могут?

  Сколько эти долбанные акватики воды пьют? Какие там у них нормы? Биологические, конечно, не административные, как на Земле.

  Пять литров? Десять?

  Да они и не считают…

  А тут – двадцать в месяц. Счастливчикам. Таким как он, Бигон, пилот суборбитального танкера. Высокооплачиваемым специалистам.

  А голытьбе всякой – десять. А то и пять.

  А нищих администрация снабжает. Двумя литрами в месяц и бесплатными уколами для химиосна.

  Усыпили бы, да нельзя…

  Орбитальные Службы не позволяют. Те, которые наверху. Те, которые присматривают за чёртовой брошенной планетой, оставленной на попечение грёбаной Администрации, которая никаким попечением, конечно, не занимается, а только боты копит, налоги гребёт да думает, как бы сбежать отсюда.

  А нищих бесплатно колет и поит, потому что Службы (те, которые наверху), запрещают несанкционированную утилизацию биоматериала.

  Потому что другие Службы, которые на дальней орбите, такую утилизацию запретили.

  Потому что Службы, которые на внешней орбите, ввели такое правило и издали приказ.

  Потому что из всех биоресурсов на Земле только хомо сапиенсы и остались.

  И только те, кто прошёл биотрансформацию.

  Остальные не выжили.

  Не смогли.

  Жарко тут, на Земле. Днём. И холодно ночью.

  А ещё – большие проблемы с…

  Бигон встал, и, не смущаясь присутствием дамы…

  «Сама пришла, зараза, никто не приглашал!» подбодрил сам себя Бигон.

  …сбросил с бёдер ночную повязку.

  Гостья хихикнула и потянула шнурок на платье.

  - Я тоже раздеться могу! 

  - Зачем? – хрипло пробурчал Бигон. – У меня таблетки страсти год назад закончились. Больше не покупал, боты жалко тратить…

  После таблеток, кажется, вспоминаешь, что такое баба. Для того их и придумали. Вот только чёртово семя всё равно не вырабатывается. Когда в крови вместо воды – биополимерная плазма, то много чего не вырабатывается.

  Слюна, семя… Даже из порезов на коже что-то серое сочится. А должно бы жёлтое. Или красное… ребята на орбите говорили, что цветное. Цвет вот только забыл.

  Одна имитация. Даже при оргазме никакой разрядки. Пульсирующее биение в паху, огонь до кончика чёртова члена, толчки, вроде сброс уже, но жидкости нет, нет этой жидкости, этой долбанной жидкости, хоть какой-нибудь!

  Потом надо принимать другие таблетки, синие. Белые – до. Синие – после.

  Синие – чтобы успокоиться.

  А то, не дай бог, истерика, а там, кто знает, и до слезливости паскудной можно докатиться.

  А плакать тоже нечем.

  Режим экономии, мать его!

  Хотя кому-то и такие развлечения нравятся. Какое-никакое, а удовольствие.

  С другой стороны, почему нет?

  - Может, я тебя без таблеток заведу! – задорно предложила гостья.

  Подобное развязное поведение ничуть не удивило пилота. Его, мужика хоть и грубого (а где нынче другого найдёшь?), но весьма, по земным меркам, обеспеченного, бабы когда-то просто брали на абордаж.