Путь Сумеречницы

Пролог

Война богов, в сиянии Червоточин

Ритмично пульсировала в ночном небе лестница: ступень красная, за ней – зелёная, синяя. Вместе с северным сиянием раскрывались в вышине Врата Червоточин. Морозный воздух гудел и искрился, выстуживая душу сквозь почти омертвелую плоть. Вдалеке полыхали зарницы, лязгала небесная сталь, грохотали летящие с гор глыбы – отголоски уже выигранной войны, Войны богов и Предвечного Мрака, что охватила все девять сфер мироздания и погубила целый континент.

– Когда же вы угомонитесь? Разве не видите, что всё уже кончено? – выкрикнул в пустоту безликий Ветер.

Меховая одежда пропиталась кровью и отяжелела. Одна рука опиралась на железный посох, вторая – зажимала рану на боку. Хорошо, что Ветер утратил благодать, иначе зараза бы уже убила его, покрыв тело язвами. Какая ирония! Смертным он протянул немного дольше, чем если бы оставался богом. И хорошо! Эти мгновения дороже всего золота мира.

За Вратами уже виднелись переливающиеся радугой своды Пещеры духов. Приглушить бы нестерпимый свет, но сил вряд ли хватит, а они ещё нужны.

Оказавшись внутри, Ветер замер, пытаясь отдышаться. Эхом отражаясь от сводов, по пещерному залу пронёсся испуганный шепоток. Развоплощённый братец Тень подоспел – жаждал вернуть себе тело.

Ветер усмехнулся:

– Не надейся. Ты останешься здесь, со мной. Навечно.

Бесплотный братец нырнул в тёмную Сумеречную реку и помчался по течению к Мельнице душ. Её колесо черпало воду и с грохотом опрокидывало обратно, неся мёртвых к перерождению. Того же хотел и братец.

Ветер поднатужился и воткнул в мельничное колесо посох. Лопасти заскрежетали, пытаясь смять преграду, но та выдержала. Осталось одно усилие, чтобы наверняка заклинить демонов механизм и помешать брату.

На руке вздулись жилы. Ветер выжимал из себя последние капли магии. Хватит ли их? Ладонь легла на колесо. Белым пятном от неё побежал иней, перерос в толстую ледяную корку и намертво сковал всю реку вместе с Мельницей.

Последний шаг, и ноги подкосились. Ветер опёрся о стену и сполз на пол.

Зрение гасло. Звуки отдалялись за грань. Ветер и сам приближался к ней. Стирались имена братьев, матери, жены, его собственное. Лица уходили в забвение. Манящее безмятежной синевой небо забирало боль от раны, горечь предательства и тоску разлуки. Делалось легко, будто корка льда покрывала его самого. Ветер растворялся в прозрачной дымке, становился всем и ничем, жил в каждой букашке и каждом горном исполине, слышал всё и видел всё. Почти осязаемой грезилась свобода.

Дрёму нарушила тяжёлая поступь. Сознание с оглушительной болью вернулось в тело. Почему покоя нет даже в смерти?!

– Что ты наделал, сын?! – пророкотал над головой строгий голос Небесного Повелителя, который так пугал в детстве.

Ответ дался с трудом:

– Остановил бойню, отец! Разве не видишь?

Рану накрыла тёплая ладонь. Стало немного легче.

– Но какой ценой… – с сожалением выдохнул Небесный Повелитель.

– Я заплатил её сполна, – его присутствие заставляло огрызаться, даже когда было не время для этого. – Вы только что выиграли войну длиной в вечность. Празднуй, а мне дай умереть спокойно.

– Мрак вернётся, – возразил отец.

– Я этого не увижу, а ты будешь знать, как справиться.

– Справляться дальше будешь ты.

Ноздри защекотал запах тлена, ушей коснулся зловещий шёпот. Ветер раскрыл глаза.

Небесный Повелитель осунулся и постарел, запомнившееся молодым лицо бороздили глубокие морщины. С разбитого виска по щеке текла кровь. В разорванной на груди меховой одежде копошился осколок Мрака, выедал душу, заполняя пустоту тёмной сущностью.

– Видишь, жизни в нас обоих осталось лишь на одного? Им будешь ты. Прости.

– За что? – ужас с хрипом вырвался из глотки.

Ветер догадывался, что задумал отец, но не хотел верить.

Небесный Повелитель со звоном потянул меч из ножен. Высвобожденный клинок вспыхнул фиолетовыми огнями и с хрустом вонзился в сердце Ветра.

Боль накатывала удушливыми волнами, переплеталась с жизнью. Сопротивляться не осталось сил. Ветер мог лишь смотреть, как лезвие проворачивается, убивает сыновье, то, что не успело стереться с именами и лицами; вживляет своё – отцовское.

Силы Небесного Повелителя текли сквозь звёздный металл. В лицо Ветра впивалась костяная маска, тело каменело, мировая твердь вдавливала плечи в пол.

Сознание кануло в тёмную воду, но не ушло за грань, не растворилось – а Ветер так желал смерти.

– Спи спокойно, сын мой, – зашептал Небесный Повелитель, укладывая его, обездвиженного, на каменное ложе. Влажные губы коснулись лба. – Когда-нибудь ты примешь эту силу, как примешь и себя. Прощай.