"Кротовый пёс"

"Кротовый пёс"

В чипе, вживленном в мою черепушку, было по меньшей мере одно несомненное достоинство – я всегда оставался на связи. Я не мог потерять или забыть зарядить свой «мобильник», не мог его ни разбить (разве что вместе с башкой), ни утопить (что я в тот момент в некотором смысле и делал). Впрочем, когда я, надев техножабры, барахтался среди разноцветных рыб под теплым слоем вод рягского Единого моря, и меня даже там достал вызов базы, я в этом достоинстве слегка разочаровался. Ну в самом-то деле, первый раз за три года выбрался в отпуск, а тут!.. И недели не позагорал. Но в то же время сознательной, если можно так выразиться, частью рассудка я понимал: просто так в этой дали меня бы трогать не стали. А раз уж тронули – значит, причина нешуточная.

И как назло, качество связи оказалось отвратным. Все же «кротовые норы», по которым не только курсируют «дыролазы», но и проходит сверхдальний сигнал – штука еще весьма и весьма малоизученная, и что за «наводки» случаются порой внутри них, никто до сих пор внятно объяснить не может. Вот и сейчас вместо членораздельной речи я с трудом разобрал лишь обрывки фраз: «...рочно ...дуй на Коле... ...робные ...укции на месте... ...вини, ты бли... ...ех». И все. И не переспросить, потому что для ответа моей собственной «мощности» не хватит, для этого я должен находиться ближе к ретранслятору, или «вещать» с передающей станции. Впрочем, особо переспрашивать ни к чему, и так все понятно. Ясно же, что «дуй на Коле» не означает, что я должен оседлать некоего быстроногого Николая. Даже по этим обрывкам я без труда восстановил исходный текст: «Срочно следуй на Колеф. Подробные инструкции на месте. Извини, ты ближе всех». Надо же, соизволили извиниться! Я едва не растрогался. «Ближе всех» – ишь ты! Если уж дело такое срочное, могли бы отправить кого-нибудь на «дыроколе»!..

Ну ладно, это я уже, конечно, ворчу. Полет на «дыроколе», который сам «выгрызает» пространство до точки назначения, дороже путешествия на «дыролазе», что использует естественные МП-туннели, раз в двадцать, и это для обычного пассажира. А с учетом того, что я как-никак сотрудник «дыролазного флота», то счет и вовсе идет по другому прейскуранту. К тому же, на самом деле глупо посылать кого-то с Земли, если от Ряги до Колефа есть прямая «нора», а на Ряге сижу я, «кротовый пёс».

Собраться мне было недолго. От курорта, где я загорал, до космодрома каждые два часа шныряли челноки, так что я с запасом успевал на ближайший «дыролаз» до Колефа. Правда, грузовой – пассажирский ожидался лишь через два дня, – но с внутриведомственными корочками место и в грузовике мне было гарантировано.

До «норы» мы ползли почти сутки. Экипаж на меня повышенноого внимания не обращал, но и неприязни я у ребят к своей особе не заметил – даже кормили. Ну а мне ничего не оставалось, как слушать их сплетни. Я, убаюкиваемый неспешным разговором, начал уже задремывать, когда вопрос второго пилота, заданный командиру, заставил меня насторожиться.

– А что там с «Абрелой»? Ты слышал, Мироныч?..

– Хрен поймешь, – после короткого молчания буркнул командир. – Как всегда, темнят. Вроде авария. Но, говорят, «Абрела» до Колефа доползла.

– А ребята-то хоть все живы?

– Говорю ж, темнят. Прилетим – сами узнаем.

– На «Абреле» Миха Чебиков, – вздохнул штурман. – Земляк мой, из Кич-Городка. Жалко будет, если...

– Не каркай! – оборвал его командир. – Жалко у пчелки в попке, как мой внук говорит.

– Так твоему Гераске три года всего! – удивился второй пилот. – Откуда такое знает?

– В этом садике «раннего развития» и не такому научат, – проворчал командир.

Разговор экипажа свернул на семейные темы, и я перестал к нему прислушиваться. А вот упоминание о происшествии с «Абрелой» меня не на шутку заинтересовало и даже встревожило. Этот «дыролаз» обычно ползал с Мипры до Колефа и обратно. Рутинные грузовые рейсы; экипаж, как и у этого грузовика, три человека: командир корабля, второй пилот, штурман. А заинтересовало меня упоминание о нем по той простой причине, что происшествие с «Абрелой», если оно и впрямь имело место, могло как раз и быть той самой причиной, по которой меня выдернули из пучин рягского моря.

Я ни разу до этого не был на Колефе, но космодромы, по большому счету, на всех планетах одинаковы, поэтому я слегка удивился тому, что грузовой терминал оказался столь многолюдным. Экипаж тут же взяли в клещи медики, грузовик облепили технари с аппаратурой, дожидались своей очереди таможенники, шныряли вокруг и подозрительные личности – скорее всего, охочие до жареного репортеры. Вероятно, тут и впрямь недавно произошло что-то неординарное, оттого и прибытие нашего корабля вызвало повышенный ажиотаж. Меня тоже чуть было не взяли в оборот медики, но я сунул под нос молодому конопатому парню карточку штатной медслужбы и, воспользовавшись его замешательством, успел проскользнуть к выходу. И сразу увидел человека в темных очках, державшего инфотабличку с крупными, ало горящими буквами: «Митрофан Коновалов». Мне бы удивиться, что ко мне не обратились через встроенный чип, но увиденные собственные имя с фамилией оказали гипнотическое действие, и я подошел к мужчине.

– Едем, – взял тот меня под руку, – время не ждет.

Прямо возле выхода нас дожидался пыльный, непонятного цвета мобиль, в котором сидели еще двое – мужчина и женщина. Они тоже оказались в темных очках, хотя небо было пасмурным. Мало того, женщина еще зачем-то натянула на голову капюшон комбинезона, но я чужими причудами всегда интересовался мало.