"Предатель"

"Предатель"

Часть всех нас.

Глава 1

Обледенелая до состояния инея комната была самым страшным из обителей живого, хоть в ней ничего, кроме стульев и... Больше ничего. Убийственный холод уже не так морозит конечности, ведь за приблизительно четыре дня можно привыкнуть. Единственное, что остаётся для минимального временного ориентира- считать сны. Если провести по любой плоскости комнаты, то на пальцах останется немного снега, и таять он будет неестественно долго, наша температура немногим больше. Клубы пара, выдыхаемые десятью людьми заметно поредели, и было уже не так весело. До этого "эффект сигарет" мне всегда доставлял удовольствие. Эффект сигарет... Пачка сигарет... А ведь сигареты зажигаются огнем, а его так не хватает, чёрт побери.

Всё более мутно глядя по сторонам, ужасаюсь внешнему состоянию своих соседей. А лучше ли я? Не думаю, условия одинаковы. И далеко не хорошие, эту комнату можно смело называть "Комнатой Шредингера", ведь не думаю, что мы выживем ещё четыре сна. Сейчас мы как трупы, просто ещё подаём признаки жизни, но все мы мертвецы. Да...

Покалывание конечностей гипнотическое, сон граничит со смертью, ужасно хочется спать, но проблематично, когда даже в сознании не особо понимаешь спишь ли. Шум остатков жизнедеятельности других заключенных не помогал. Нужен именно посторонний шум, а его нет абсолютно. Если не сокамерники, можно услышать треск холода и шум крови внутри, но "звук тишины"! Этот истощающий звон в ушах разъедает всё остальное, что может дойти до перепонок.

Ещё три сна назад сумасшедший чудак пытался взломать дверь, кричать- исчез. Я не говорю умер- он именно исчез. Да, и единственное, что не даёт ему уйти окончательно- бледно-розовый кровавый след простирающийся до двери. Есть ли возможность адекватно описать произошедшее с ним, чтобы не звучало как безумный сюр?

Исчезло два человека за последние два сна, и никто ничего не помнит. И это странно, ведь не думаю, что эти люди не могли даже крикнуть, или что-то ещё, кого-то, когда-то, ЧГК... Забавные вопросы, жаль их Белый не услышит, хотя... Кто знает, даже члены внутренних органов не знали, что им уготовано. Поэтому о какой теории вероятностей мы тут вообще говорим? Ведь даже ежу понятно, что существует всего два исхода: либо полный ноль, либо пятьдесят на пятьдесят. По факту, кирпич тебе на голову либо упадет, либо нет, как в том анекдоте... Стоп, неужели вы не слышали эту серию анекдотов-загадок? Ну там, если с самолёта упадет один кирпич из ста, то сколько останется? Так-таки он упадет в атмосферу, десять километров над землёй. И он будет падать, а вокруг холод, шум, крики.

Крики? Стоп, какие крики, он же в воздухе. Но факт дикого вопля плавил нервные клетки своими децибелами, определенно! В бледном, сумрачном свете я увидел нечто. Странно, оно как человек, но всё в чем-то. Приглянулся, и это одежда. Во имя всего Партийного, теплая одежда. Я так давно не видел её на людях, что не принял обладателя униформы за оного. Да, человекоподобное существо с знаком неясных цифр на груди, и эмблемой-нашивкой. Серые волки Империи, как я мог забыть- олицетворения всего существующего. Но эти цифры, да, определенно они мне знакомы. Я их не вижу, но догадываюсь. Глухие, резкие стуки отвлекли от соображений, поскольку с каждым разом звук становился всё более странным.

Увиденное поразило бы меня до немого крика, будь я в хотя бы приемлемом состоянии, поэтому я просто медленно начал ползти прочь, и даже немного похолодел. Старик в кровь разбивал себе лоб об пол. Кровь текла, и шатающийся подобно маяку, живой скелет, улизнув от "волков" с разбегу побежал на стену головой. Ужасный звук хруста, настолько неестественного, был намного тише гула, но своим значением и резкостью перекрыл его полностью. Старик рухнул на землю, и волки пошли в его сторону. Голова, лежащая на полу под произвольным углом, начала подниматься. Перебирание конечностями, столь живое и четкое, болтающаяся голова еле держалась на бегущем теле, судорожные движения походили на рывки, кидания собственного тела в никуда- прочь от солдат. Глаза старика были мертвы, но широки от ужаса, он кинулся в мою сторону.

Голова, повёрнутая на сто восемьдесят, перекрученная до состояния близкого к независимости, смотрела на меня полупустыми глазами. Пузырьками красной слюны выходил громкий хрип, не переставая ни на миг. Солдат, оценив ситуацию, ногой раздавил голову старика как арбуз. Поток крови хлынул, но не фонтаном. Нет, не фонтаном: слишком сдержанный поток, слишком мало крови, слишком густая, черная как нефть.

Первый солдат начал тащить тело к двери, клянусь- я слышал хрип. Он не переставал исходить, был в мозгу громче любого шума, любых звуков: протяжный хрип, он не мог столько длиться, никак. И эти глаза- мертвый ужас, равнодушный животный инстинкт дикой паники. Смерть и страх, как и всё кругом. Тщетные попытки другого заключённого перегрызть себе запястье обернулись лишь лишением оного. Снова хлынула кровь, но уже из руки, и меньше. Складывалось ощущение, что её смешали с краской, желатином и льдом. Слабый крик, на издыхании, пронесся по комнате, обмякший толстяк тащился волком прочь, к двери. Именно так: он умер раньше, чем ему оторвали запястье- он уже труп, хоть и дышит. Все трупы, просто кто-то в большей мере.

Толстяк только промямлил что-то невразумительное, прежде чем солдат выволок его и захлопнул дверь. Звука двери я не слышал, и единственное, что в ушах- хрип. Всё громче и громче, всё темнее и темнее. Темнее... Как улицы Лондона, не так ли? Листовки, глаза, всевидящее лицо. Взгляд, который видит тебя насквозь, преградой ему не служит ничего на этом свете. Черные, как уголь глаза, в черном, как нефть, городе, стране. Чёрное как стакан суточной нормы портвейна, как еда, вода, земля. Да что б меня Большой Брат покарал, что я несу? Раньше ведь ничего такого и не приходило в голову?

Только от ресурса можно услышать странные, древние как мир сказания об странном движении какого-то противника власти. О неком человеке и его возлюбленной, миф похожий на текста, летящие прямиком в трубу. Но где они сейчас? И так это давно было, что уже даже не запомнили кто из этих двоих какие действия делал. Но так я и не понял-что я сделал не так? Я даже не могу вспомнить почему меня спрятали в министерство, какой проступок? Речь, как и вся жизнь- регламент, элементарная инструкция. Так где же ошибка? Теперь я в холоде, каким образом мне выйти отсюда в вертикальном положении? Не могу найти ответ. Ответ, конечно, есть, но он очень мучителен- никак. Любовь либо для всех, либо ни для кого, поблажек не бывало ещё со времён присутствия ресурсов на поверхности земли.