"Жезл Твой и Палица Твоя..."

"Жезл Твой и Палица Твоя..."

Аккуратно переступая ямы, одинокий мужчина медленно шёл по Ленинградскому проспекту к центру города. На нем был чёрный спортивный костюм, большие туристические ботинки, его лицо было замотано шарфом. Вдоль проспекта возвышались скелеты зданий, некоторые были почти разрушены. Сплошное свинцовое небо зависло низко над городом, оно давило на голову, словно потолок в подвале. Среди развален иногда мелькали фигуры людей и тут же прятались. Никто не хотел связываться с пришельцем. В руке мужчина держал чёрный железный лом на случай, если кто-то захочет напасть на него. Он не винил этих людей ни в чем, он их понимал. Каждый боролся за выживание как мог.

«Вот оно, то место», - на Тверском путепроводе мужчина остановился и окинул взглядом территорию.

Справа возвышалось бело-бирюзовое здание Белорусского вокзала, точнее то, что от него осталось. Слева виднелись края офисных зданий Белой площади. Мужчина вздохнул, раньше он работал менеджером в одном из этих зданий, в крупной консалтинговой компании. Он повернулся и подошёл к левому краю моста, чтобы лучше видеть остатки конструкций зданий. Когда по всей Москве начались провалы, то эти офисы ушли под землю одними из первых. Земля здесь и так имела много пустот, поэтому знающие люди почти не удивились. В тот роковой день Владимир отпросился на обеде и уехал за дочерью в детский сад. Мужчина прикрыл глаза от нахлынувших воспоминаний. Тогда его младшая дочь отравилась, а воспитатель смогла дозвониться только до него. Когда он приехал, то в детском саду все рыдали от ужаса, который передавали по всем каналам телевидения. Кадры мелькали: одно за другим здания в городе проваливались под землю, какие-то частично, какие-то по самую крышу. Все чаты «Телеграмма» голосили видео с воплями людей, взрывались от новостных заметок и комментариев. Никто не ожидал, что в тот тёплый солнечный день Москва потеряет четыре миллиона своих жителей. С экранов всех устройств лились слезы и боль людей. В тот день почти в каждой семье в городе была трагедия. Владимир сжал руками железную ограду моста. Он помнил, слишком хорошо помнил, как он тогда судорожно схватил телефон и пытался дозвониться до жены. Она работала в банке в Москва-сити. Пальцы одеревенели и отказывались тыкать в экран, но он сумел набрать ее — она не ответила. Он поставил номер на автодозвон, а в следующий миг по телевизору детского сада показали, как все башни Москва-сити дрогнули, а затем медленно, как по команде начали проваливаться под землю, это выглядело так, как будто они прятались. Были видны вспышки от разрываемых электрических проводов, окна лопались, как мыльные пузыри на детском празднике. Владимир уронил телефон — мир вокруг завращался, в комнате стало нечем дышать. Если бы на его руках не было дочери, то он бы позволил себе упасть без чувств. Затем показали Белую площадь. Камеры сняли ее уже после трагедии. Все офисные здания опустились под землю, лишь три верхних этажа с темными окнами без стекол безучастно взирали на мир, словно глаза мертвецов.

Владимир запрокинул голову и резко выдохнул. Слез больше не было, он все выплакал. Внутри него осталась лишь выжженная пустыня отчаяния и безсмысленности существования. Мужчина опустил голову и посмотрел на грязную воду, которая плескалась между остатками зданий. После провалов почти сразу пришли наводнения, которые затопили многие районы города. Вся Красная площадь, здание Кремля, да почти весь центры Москвы провалились под Землю в тот день скорби. Новостные каналы в исступлении кричали о том, что пришёл конец света, городом управлять было некому, никакие аварийные службы, скорые и МЧС не могли справиться с таким масштабом трагедии. Начались хаос и неразбериха.

Владимир вздохнул и закинул ногу на железный забор моста. Раньше под ним ездили машины, но сейчас там протекала река грязи и обломков.

«Хватит воспоминаний, ничего уже не вернёшь и не изменишь. Делай то, зачем пришёл сюда», - подумал мужчина и уже хотел подтянуться на руках, чтобы полностью залезть на бортик моста, как где-то недалеко от него раздались крики. Мужчина повернулся на шум, тот раздавался со стороны 1-й Тверской-Ямской улицы. Так как тишину города теперь ничего не нарушало, то все звуки были хорошо слышны. Владимир увидел, как несколько человек с криками пытаются окружить кого-то. Он присмотрелся — это был какой-то старик в чёрном плаще, он что-то держал в руках и, как загнанный зверь, пытался вырваться из окружения. Владимир вздохнул и отвернулся — теперь уже все неважно, скоро он забудит обо всем и наконец обретет мир и спокойствие. Он попытался подтянуться еще раз, но так и замер. Снова раздались крики.

«Твою ж…», - выругавшись, мужчина ударил кулаком по борту моста, поднял свой лом и направился к группе людей.

- Эй, вы! - выкрикнул Владимир, уверенным шагом приближаясь к незнакомцам. Он поднял лом повыше и многозначительно переложил его в другую руку.

- Чего тебе, мужик? - от группы отделился молодой парень, глаза его были немного навыкате, поэтому сложно было разобрать эмоции. - Мы тебя не трогаем, и ты не трогай нас.

Владимир остановился и осмотрел присутствующих: двое молодых парней, одна женщина и мужчина примерно его возраста. Все уставились на него в напряжении. Это были простые люди, такие же, как и он. Возможно, когда-то он с кем-то из них сидел в метро на соседнем сиденье или стоял в одной пробке на Cадовом. Затем мужчина перевёл взгляд на старика, почти белая воздушная борода свисала до груди, в руках он что-то держал, крепко прижимая к груди, под черным плащом было непонятно. Скорее всего это и привлекло к нему людей, они могли подумать, что у него с собой еда. Владимир нахмурился и обратился к молодому парню с глазами навыкате, который казался здесь главным:

- Как ты думаешь, чего боится отчаявшийся человек?

- Что-о? - парень удивленно моргнул. - Не знаю, отвяжись мужик!

- Правильно, ничего, - Владимир ловко перехватил лом в другую руку и прокрутил. Парень отшатнулся.

- Отчаявшемуся человеку на все пофиг. Я - отчаявшийся человек.