Рабыня Шейха. Пепел надежды

Глава 1

РАБЫНЯ ШЕЙХА. ПЕПЕЛ НАДЕЖДЫ

Книга 2

Ульяна Соболева

Аннотация:

Он забрал у меня даже право на голос, но не смог забрать мою волю. Он думает, что может приходить ко мне, заявлять свои права, причинять мне боль и снова уходить, будто я ничтожное НИКТО. Но даже теперь, когда моя надежда превратилась в пепел, во мне горит слабый огонёк. Я должна найти способ выжить… ради себя, ради тех, кого я люблю, и ради ребёнка, который растёт внутри меня.

Я буду бороться. Даже если это значит стать никем и ползать в грязи. Даже если мне придётся смотреть в глаза своему мучителю каждый день, пока я ищу выход. Они думают, что я сломлена, но я буду продолжать сражаться. Я найду способ доказать свою невиновность. И если мне придётся пройти через ад, чтобы вернуть себе право на счастье, я это сделаю.

Глава 1

Я вздрогнула и вцепилась в стену ещё сильнее. Тонкий луч света прорезал темноту, осветив часть комнаты, но он не принес облегчения. Он обнажил меня, заставил чувствовать себя ещё уязвимее. Я могла бы броситься в угол, спрятаться в тени, но знала, что это бесполезно.

Он стоял в дверном проёме — высокий, с широкими плечами, которые, казалось, заполняли весь проём, не оставляя места для света. Он стоял так, словно сама тьма выпустила его наружу, чтобы напомнить мне, что спасения нет. Сначала я видела только его силуэт — смутный, неясный, будто он сливался с тьмой, как её часть. Но потом мои глаза привыкли, и я разглядела его лицо. И это было ещё хуже. Его взгляд был тяжёлым, как плита, придавливающим к полу, не дающим пошевелиться. Он не произнёс ни слова. Ему не нужно было говорить. Я видела всё в его глазах — холод, ярость, разочарование и желание моей смерти. Эти глаза, которые когда-то были для меня горящими, яркими, в которых я видела что-то большее, чем просто жестокую власть, сейчас жгли, как раскалённые лезвия. Они пронзали меня насквозь, и я чувствовала, как под этим взглядом я уменьшаюсь, сжимаюсь, превращаюсь в ничто.

Я пыталась отвести взгляд, но не могла. Он захватил меня этим взглядом, как хищник захватывает свою добычу. Я была прикована к нему, и это было самое страшное — я не могла вырваться из этой ловушки. Я чувствовала, как моё сердце сжимается, сжимается всё сильнее, пока не остаётся только боль, такая острая, что хочется закричать. Я знала, что он пришёл не для того, чтобы выслушать мои оправдания. И это осознание было, пожалуй, страшнее всего.

Я пыталась найти слова, объяснить ему, что всё это ложь, что я не делала ничего плохого. Но мой голос застрял где-то в горле, как комок, который я не могла проглотить. Я открывала рот, пыталась что-то сказать, но из него не вырывалось ни звука. Это было как в кошмаре, когда ты пытаешься закричать, но не можешь, потому что ужас парализовал тебя. И мне оставалось только смотреть на него, на его холодные глаза, и ждать.

В этот момент я поняла, что больше не принадлежу себе. Я принадлежала ему, целиком и полностью, и он мог делать со мной всё, что захочет. Эта мысль обожгла меня, и мне захотелось исчезнуть, раствориться в этой тьме, стать невидимой. Но я не могла. Я должна была стоять, смотреть ему в глаза, пока он медленно приближался ко мне. Шаг за шагом, неумолимо, как рок.

Тени сгущаются, словно ожившие твари, которые ползут по стенам, затаившись, крадутся ближе, будто хотят накрыть меня своим холодным мраком и скрыть от мира то, что сейчас происходит. Они шевелятся, изгибаются, как хищные звери, готовые ринуться в атаку, и я вижу, как они хватают меня своими тёмными лапами, словно утягивают вниз, в бездну, из которой нет выхода. Подвал становится теснее, воздух густеет, обволакивает меня липкой пеленой страха. Здесь будто бы нет времени, нет звуков — только шорох его шагов, едва слышимый, как удар ножа по плотной ткани. Я вслушиваюсь в каждый его шаг. Он идёт медленно, размеренно, как будто смакует каждый миг, как будто наслаждается этой тишиной перед бурей. Мои собственные вдохи сдавленные, прерывистые, тяжёлые, и кажется, что каждый из них — это моя последняя попытка дышать, последний шанс вдохнуть жизнь в своё застывшее тело. Тёмные стены впитывают эти звуки, искажают их, и в этот момент я не уверена, слышу ли я своё дыхание или его. Мы слились с этим подвалом, с его мраком и холодом. Я — часть этой тьмы, и он — её повелитель.

А потом — резкий, внезапный звук, хлёсткий удар плети. Звук разрывает тишину. И…по моему телу проходит первая судорога. Это боль, но не только боль — это напоминание. Напоминание о том, что я ничто. Я не закричала. Прикусила губу до крови, чувствуя, как солёный вкус растекается по языку, чтобы не дать воле крику, который уже готов был вырваться из груди. Нет. Он не должен увидеть, что мне больно. Он не должен видеть, что я сломлена. Даже сейчас, когда меня охватывает страх, я пытаюсь удержать это хрупкое ощущение силы, не дать ему разрушить меня окончательно. Почему? Это единственная мысль, что стучит в голове. Почему он меня не убивает? Как он мог поверить этой лжи, этим грязным, подлым тварям? Разве он не чувствует? Я хочу, чтобы он услышал меня, понял, но мои губы не произносят ничего, кроме сдавленного невнятного шепота. И я вижу, что он не слушает. Он смотрит на меня, но не видит. Его глаза холодные, как лёд, они не отражают ни капли сомнения. Нет в них жалости. Только пустота, которая пугает меня до глубины души. Как будто этот человек, которого я знала, исчез, уступив место чему-то тёмному, чужому, опасному. Жестокое удовольствие. Оно мелькает в его глазах, как слабый отблеск света в темноте, и меня пугает этот проблеск больше всего. Он не должен был быть таким. Он не должен был смотреть на меня так, как будто я — его добыча, которую нужно сломать, чтобы удержать рядом. Но именно это я вижу. Он как будто хочет доказать себе, что я всё ещё его, даже если для этого нужно уничтожить меня. Сломать до конца, чтобы я никогда больше не смогла встать.