Рассекающая песнь ветра: Алый

Пролог

Осень еще не вступила в свои права, да и до сезона дождей было далеко, но за окном который день шел дождь. Почему-то в такие тоскливые хмурые дни у меня начинала болеть голова. Ноющая пульсирующая боль, подобно терновому венку, сдавливала виски и лишала покоя. Я мог вытерпеть и не такую, но все же это было неприятно.

Окружающая природа словно чувствовала меня и стояла под стать моему настроению. Ненависть и злость давно сменились апатией и равнодушием, хотя порой и проблескивали вспышки агрессии в адрес окружающих.

Неизменный мелодичный стук капель по крыше смог бы навеять в добавок скуку и уныние, однако бесперебойное ворчание собеседника сбоку исключало эту возможность. Который день за мной попятам ходил этот приставучий мужчина и "обучал" меня нерадивого уму разуму.

– Ален, ты ведь прекрасно все понимаешь и знаешь правила. Ты лучше меня знаешь, что пора найти нового рина, а не геройствовать и ждать неприятностей на свое непоседливое место, – надзирательно вещал поучительным тоном Вольдемар. – Или же оставить все как есть и вернись в Варуну. Если не желаешь нового сотрудничества, то возвращайся домой. Это тебе мой дружеский совет. Перед тобой стоит несложный выбор. Я не понимаю, почему ты так упрямишься! Или ты на зло решил мне отомстить, добавив неприятностей своим упрямством? Что за вздорный характер на мою голову, – сетовал он, качая головой.

– Ты меня утомил своими нравоучениями и советами, – равнодушно и лениво ответил я, его вынужденный слушатель, сидя на мягких подушках напротив окна. – Я не спрашивал у тебя совета, как мне поступить. Ты зря суетишься. Просто оставь меня в покое. Я хочу побыть один.

– Намекаешь на то, что я тебя утомил?! Ну ты и наглец! Это я должен так говорить, – возмущенно воскликнул смотритель, театрально усмехнувшись. – Ты знаешь, ты мне не чужой. Да вы все мне здесь как родные. Но всему должны быть границы! Послушай, малыш, возвращайся домой. Твой официальный срок контракта истекает через пару недель. И когда он подойдет к концу, я должен буду сообщить в ратушу об этом. Ты не сможешь оставаться на территории Леары без надзора, – продолжал Вольдемар, более спокойным тоном. – Я и так сделал все, что смог. Я вечно прикрываю тебя и твои вольности. Ты же только шипишь недовольно, как разъяренная змейка. Никакого понимания и сочувствия мне несчастному. Если ты не позволяешь тебе помочь и сам ничего делать не хочешь для этого, то я умываю руки, Ален. Я и так…

Вольдемар продолжал ломать комедию и ворчать словно старый дед, заламывая руки и подсматривая за мной чуть прищуренным взором. Не прерывая игру одного актера, я нехотя поднялся с насиженного теплого места и, открыв стеклянные двери в сад, сделал шаг навстречу усилившемуся дождю.

– Ален, мы не смей уходить! Мы еще не договорили! – строгим голосом крикнул мне в спину смотритель общежития, отбросив свой фарс. – Что ты решил? Ты вернешься домой?! Или все же позволишь найти тебе рина?

– Нет. Я останусь здесь, Валик. И никакой рин мне больше и даром не нужен. Тебе ли не знать последствий, – довольно твердо и властно произнес ему в ответ, делая шаг вперед, навстречу стене из дождя.

Крупные беспощадные капли моментально намочили накидку на моих плечах. Небесная вода заструились по волосам, стекая на виски и лицо, немного охладив поднявшееся из глубин души раздражение. Физическая боль не исчезла, но стало легче дышать. Ступая по каменной дорожке сада, под шум дождя, я до сих пор слышал доносимое со стороны дома недовольное ворчание друга. Прости, Валик, но в этот раз я не послушаюсь тебя, я не вернусь домой. Да и где теперь мой дом? Куда я должен вернуться?