Расставание с Учителем

37. Путь странствий

ПУТЬ СТРАНСТВИЙ

Когда Учитель покинул меня, я вспомнил его слова о том, что нужно жить Великой Любовью и Возвышенными Помыслами. Оказавшись в одиночестве, я понял, что это такое. Если с Великой Любовью я мог ещё повременить, то вот для Возвышенных Помыслов мне не хватало собеседников.

Отправляясь в Путь Странствий, я остро почувствовал необходимость обзавестись мудрыми попутчиками. Учитель сказал мне, что все мудрецы находятся в моём сердце, и насколько я могу установить с ними связи и добрые отношения, настолько сам могу стать мудрецом. Но как это сделать? Как проникнуть в своё сердце?

Учитель говорил так: «Мудрец видит все связи между собой и другими в единстве, сам не ведая, почему, - таков его характер». И ещё он меня учил, как проникать в своё сердце. Он говорил: «Знающий не говорит, говорящий не знает. Прегради свой обмен. Затвори свои врата. Притупи свою остроту. Освободись от своей разделённости. Сгармонируй свой блеск. Воссоедини свои пылинки. Таковы действия изначального единения. Тогда ты недосягаем для родственного, недосягаем для чужого, недосягаем для пользы, недосягаем для вреда, недосягаем для почёта, недосягаем для позора. Поэтому это действие в мире ценно». Кажется, он тогда мне процитировал слова Лаоцзы из главы пятьдесят седьмой его трактата «Дао-дэ цзин». Такую медитацию Учитель называл очищением сердца до пустоты.

Я сел в позу лотоса и углубился в медитацию. Через какое-то время я явственно увидел, как внутри меня открылись двери и через них проникли в моё сознание три существа, принявшие образы трёх мудрецов: Чжуанцу, Лецзы и Ян Чжу. Возможно, что Учитель послал их мне из небытья, а может быть, получилось так, как он говорил мне: «Стоит направить мысль на какое-то желание, и оно реализуется».

Я поклонился мудрецам, и они ответили мне приветствием, спросив, чем вызвано моё желания встретиться с ними. Я им ответил, что я решил отправиться в Путь странствий, но странствовать в одиночестве мне непривычно, поэтому хотел бы услышать от них некие напутствия.

Чжуанцзы, рассмеялся услышав мои слова, и спросил, что я хочу обрести во время моих странствий. И я ему сказал:

- Я хочу найти некую обитель, или место, что-то наподобие рая, где мог бы остаться со своими друзьями и обзавестись семьёй.

После этих слов Чжуанцзы ещё больше рассмеялся, и заметил: «Зачем искать того, что можно обрести рядом с собой? Истинный мудрец ищет не покоя, а открытий». И он рассказал мне одну из своих притчей:

«ГЛУПЫЙ» МУДРЕЦ

Как-то стоял в карауле Страж рая,
В сад заглянул, им любуясь, мудрец.
Страж мудрецу, долгой жизни желая,
Там предложил прожить жизни конец.

Тот же сказал, головою качая:
- «Незачем мне находить здесь приют.
Разве с одними богатствами рая
Я обрету мой душевный уют»?

Этот отказ удивил очень Стража.
Он пожелал мудрецу сыновей.
Но рассмеялся, услышав, тот даже,
Молвив, что много хлопот от детей.

- «В старости всех нас ждёт поношенье.
Если богатым быть – много тревог,
В уединенье - лишь успокоенье,
В мире открыто так много дорог.

С помощью благ не взрастить добродетель,
Счастье в себе только можно найти.
Чтоб не попасть в какие-то сети,
Вряд ли сходить в жизни стоит с пути».

Тут рассмеялся сам рая Хранитель:
- «Счастьем считаешь от мира уход?
Где ж ты отыщешь такую обитель?
Вижу, что ты сторонишься народ.

Жить средь людей - какие заботы?
Быть хочешь добрым - трудись, не ленись!
Много детей есть – займи их работой,
Много богатства – с людьми поделись!

И не судил бы тебя никто строго,
В старости встретил б счастливый конец.
Ну, так ступай же своею дорогой,
Вижу, что ты не мудрец, а глупец».

Выслушав Стража, мудрец поклонился,
Вряд ли бы понял Хранитель ответ,
Пыль отряхнув, вновь в дорогу пустился,
Думая: "мир – суета всё сует".

Выслушав его притчу, я воскликнул:

- Так что же получается?! Для того чтобы обрести себя, необходим вечный поиск? А покой нам только снится? Я понимаю, что Дао – это вечный путь движения, но это движение должно быть к чему-то?

- А чего ты хочешь достичь? – спросил меня Чжуанцзы. – Рая или Истины?

- Истины! – воскликнул я.

- И это правильно, - сказал Чжуанцзы, - рай обретают женщины, а мужчины обретают Истину. Когда человек останавливается, его развитие прекращается. И вряд ли когда-нибудь он постигнет Истину, попав в рай. Ведь в раю Истина умирает. Остановившийся на своём пути даос из мудреца превращается в софиста.

- Это как же? – удивился я.

И тогда Чжуанцзы поведал мне свою вторую притчу:

СОФИСТ И ДАОС

Был задан Лаоцзы Конфуцием вопрос:
- «Кто более мудрей софист или даос.
И старец отвечал, благообразный:
- «У них подход к понятью сути разный:
Даос, в учение Путём овладевая,
К бессмертию стремится, силе подражая.
Он невозможное делает возможным,
Ум направляя ко всем вопросам сложным.
Неистинное в истинное превращает,
О здоровье заботиться не забывает.
Софист идеями жонглировать умеет,
Но утверждать, что знает Истину, не смеет.
Ему в словесных дебрях блужданье суждено,
Понять же, что происходит в мире, не дано.
Он в мыслях суетлив и вечно в услуженье,
Слуга, заимствующий у других сужденья.
Хоть и в своих поступках он с обезьяной схож,
Его язык в обществе порой – как острый нож.
Его частенько опасаются в народе,
Но главное различье – к Истине в подходе.
Добавлю, чтобы изложенное доказать,
Чего нельзя услышать, о чём нельзя сказать.
Есть те, ногами кто и головой владеют,
Но вместе с этим сердца, слуха не имеют.
Но нет того, кто, обладая своим телом,
Мог быть бы с тем, кого не сыщешь в мире целом.
Причины в мире как покоя, так движенья,
Рожденья, смерти, уничтоженья, появленья
Сокрыты не в самих людях, а в проявленье,
Но есть причины и от людского управленья.
Тот, кто себя не помнит, впадая в забыванье,
Кто забывает о природе и обо всём на свете.
Кто, отдаваясь, входит с природою в слиянье,
И есть Даос. Он отличается от софиста этим».

Услышав эту притчу, я понял, что в пути к совершенству человеку не следует никогда останавливаться, и ещё, что стремление превосходить других во всём заложено в самой человеческой природе. Когда у нас речь зашла о превосходстве Ян Чжу прочитал свою притчу:

ПРЕВОСХОДСТВО

Конфуция как-то случайно спросили:
Есть кто-то, кто в школе его превосходит?
Сказал он: «Один совершенен по силе,
Все в мужестве равных ему не находят.

Другой ученик силён в красноречье,
Сравнить если, нет ему в обществе равных.
Когда произносит он умные речи,
То все забывают об их делах главных.

Ещё есть один, кто во всём непреклонен,
Настойчив всегда, проявляет усердье.
Другой ученик к добронравию склонен,
Он всех превосходит в своём милосердье».

- «Тогда почему все в твоём подчиненье?
Не ясно, зачем тебе четверо служат?
Ведь могут отдать люди им предпочтенье,
Раз превосходство над тобой обнаружат.

Конфуций, немного подумав, ответил:
- «Я вряд ли хотел б поменяться местами,
Хоть я превосходства все вам их отметил,
Достойней я сам их, судите же сами:

Тот, с добронравьем, не способен перечить,
И часто страдает от простоты веры.
Другой же, владея своим красноречьем,
Всегда говорит, но не чувствует меры.

Все знают, храбрец презирает опасность,
Поэтому часто срывается в хамство.
Настойчив упрямец, когда даже ясно,
Неправ он, и всё же впадает в упрямство.

Поэтому я, как учитель, им нужен,
Чтоб их недостатки ученьем исправить,
Поскольку они все мне верою служат,
Я должен на истинный путь их наставить».


После этой притчи я спросил мудрецов:

- Я понимаю, что в превосходстве сравниваются степени совершенства. Но как добиться высшего совершенства?

На что Лецзы мне изложил своё понимание совершенства:

СОВЕРШЕНСТВО

Решил царь петуха выучить для боя,
Мудрец занялся, чтоб победила птица,
- «Готов»? – чрез срок царь спросил его в покоях,
- «Нет, самонадеян, попусту кичится».

Проходит время с ним в трудной тренировке,
Опять спросил царь мудреца: «Как, отважный?»
Мудрец с сомненьем сказал о подготовке:
- «Бросается на тень, как и на звук каждый».

Ещё проходит время в трудах ученья,
Во взгляде царствующем вопрос безмолвный.
Мудрец, главой качает ещё в сомненье:
- «Чрез край бьет сила, взгляд ненависти полный».

И вот ученье подходит к завершенью,
На петуха взглянуть чтоб, двор весь собрали.
Царь радуется чудесному свершенью:
- «Взгляни-ка, он, будто, выкован из стали»!

Дух в его виде сам превосходством дышит,
Петух своих свойств всю полноту имеет,
Других птиц голоса будто и не слышит,
На вызов кто же откликнуться посмеет?

Услышав его слова, я воскликнул:

- Наконец-то я вник в суть понятия «Достоинство» из «Кодекса чести самурая»! Там говорится, что достоинство – это внешнее проявление непоколебимого самоуважения. Оно делает человека человеком. Это – глубокая вера в то, что человек скорее умрет, чем позволит другим презирать себя. Достоинства каждого человека видны с первого взгляда. Есть достоинство во внешнем виде. Есть достоинство в спокойствии. Есть достоинство в краткости слов. Есть достоинство в безупречности манер. Есть достоинство в величавости поступков. И есть достоинство в глубоком постижении и ясном понимании. Все достоинства проявляются на поверхности. Но их залог есть простота мысли и сила духа. Достоинство человека – это когда внутренний мир в его жизни гармонично соединяется с внешним миром, и человек понимает свои возможности и свои способность проявить себя во внешнем мире. И я понял, наконец, что смысл моего Пути странствий заключается в изучении самой жизни.

В этот вечер из беседы с мудрецами я многое понял, и попросил их во время моих странствий оказывает мне помощь в постижении тайн жизни. Я также понял, что и в моей жизни мне придётся преодолевать множество трудностей, и быть готовым к любым испытаниям и неожиданностям. И эти встречи с бессмертными и мудрецами, которых я мог вызвать из глубин своего существа, будут способствовать разрешению всех моих жизненных проблем. В конце этого вечера я всё же получил приветствие от своего Учителя в виде знаков, спустившихся с небес, который советовал мне обрести некий настрой при встречах с будущими испытаниями. Эти знаки гласили:


ПРЕДЕЛЫ ЧУВСТВЕННОГО МИРА

Даос Юй Нан-мин, знаток классического канона,
Сказал: «Придела радости и горя не бывает,
Как нет порядка установленного и закона
В печали и веселье, что душа наша рождает.

Так в жизни постоянно происходят измененья:
Когда предела горести и скорби достигаешь,
То радость постепенно в своём сердце ощущаешь,
Которая к обратному меняет настроенье.

Остановился как-то на подворье я в Нинкане
Каморка низкая и тесная там оказалась,
Как встанешь, потолка макушка головы касалась,
Ни занавеса - на дверях, ни полога - на кане (1),

А во дворе - ни дерева, и засуха стояла,
И воздух знойный был, везде - сухой песок, пылище,
В пространстве, застоявшемся, дыханья не хватало,
И чувство – словно ты сидишь в котле для варки пищи.

Разделся в полдень я, прилёг, но мухи помешали
Сомкнуть глаза, и беспокоили меня немилосердно,
И мысли всякие, как крысы, в голове сновали,
Как я ни силился забыться крепким сном усердно.

Сказал тогда себе я: «Это – ад, ведь, настоящий».
Прошло какое-то там время, я заснул в мученье,
«На джонке в море я, - вдруг ощутил я, крепко спящий, -
Тайфун дул, и случилось там со мною приключенье.

Всё небо стало тёмным, и мой парус вдруг сломался,
Борт джонки трещину дал, охватил меня здесь ужас,
Ещё минута, и я с жизнью бы своей расстался,
Пошёл б ко дну на корм, но здесь кому-то стал я нужен.

Какой-то человек вдруг вытащил меня на сушу,
Связав верёвкой, люди меня в яму затолкали,
Темно где было, и где ужас вновь вошёл мне в душу,
Услышал стон я, крик, как будто бы меня позвали.

Открыл глаза, увидел, что опять лежу на кане,
Я поудобней лёг, и настроение поднялось,
Вода чистейшая стояла предо мной в стакане,
Отпил глоточек, и вокруг меня всё поменялось.

Мне стало хорошо, как будто снова я родился,
Иль неожиданно в стране бессмертных оказался,
В тот лунный вечер у реки сном с другом поделился,
И голос чей-то из-под водорослей вдруг раздался:

- «Какие речи справедливые и замечанья!
Нам всем несчастным и в глубинных водах потонувшим
В конечном счёте лучше всё-таки необычайно,
Чем тем, за грех кто в ад попал, со временем минувшим».

Примечание

Кан – лежанка, устроенная таким образом, что могла во время зимы подогреваться огнём (нечто похожее на русскую печь), только невысокая.

С этим посланием я и направлялся в Великое путешествие, названное мною Путём Странствий. Реальность моя соединялась со сном, а сон стал продолжением моей реальной жизни. Всё, что происходило во сне, случалось потом и в моей жизни. Через сон я обогащался опытом. Я обрёл полную гармонию между двумя мирами: миров физическим и миром духовным.