Раз-Два!

Раз-Два!

Хотели оказаться в шкуре настоящего гоблина? Извольте! Вот он я: нос картошкой, кожа зеленью, глазки злые, когти по полу клац-клац.

- Раз-два! - орет наш шталмейстер, старая перечница Анна Мария Персиваль фон Браузенштоценсвищ.

Почему он именно шталмейстер, и почему Браузен чего-то там свищ никто не в курсе - так уж повелось испокон веков, а живем мы очень долго.

И вообще в славной нашей компашке никто особо не заморачивается, и мы называем старину просто Свищем. Он не обижается. Не потому что привык. А потому что мы его за спиной так называем. Рука у шталмейстера тяжелая, а наряд на козлодерню или удар плеткой урвать никому неохота.

- Раз-два! А это значит нам надо крутить шестерни, мазать салом подошвы, сунуть палки в колеса и совершать прочие нужные вещи - как велит долг. Вернее Долг. Долг у нас один, причем один на всех.

Как?

Я не сказал сразу?

Ну, извините, почтенные камраден унд дамен. Поясняю. Я из дорожных гоблинов. Вы не ослышались - таки да, из них.

Наша служба трудна, но ценна, многополезна, и самим Владыкой отмечена.

Бригада у нас небольшая - ну, понятное дело, Свищ, который шталмейстер, Гога, Гугнивец, Слепой Брю, Две Отрыжки, а также ваш покорный слуга - Пуговка.

Пуговка туда, Пуговка сюда. Кто спер мой мосол, кто шаману в карты вдул месячную пайку, кому в чумной барак, кому на козлодерню? Ответ прост - скажете вы и будете неизменно правы.

- Раз-Два! - рявкает злобно шталмейстер. Вот зараза, что ж ему не терпится.

Поворачиваемся к трону Владыки. Вижу в очах его красных усталость, вижу раздражение, а еще сигнал указующий вижу, и цель. Кивает он всей нашей бригаде, а на самом деле - каждому персонально. И словно в душу заглядывает. А как это происходит, вспыхивает в нас и долг, и рвение, и полное почитание. И бежим мы на цирлях полусогнутых. И делаем то, что должно.

А делаем мы хорошо. Очень

Без этого никак.

Иначе вмиг из бригады почетных дорожников вышибут, и на козлодерню отправят. В общий котел.

Гога как-то делился впечатлениями: по провинке его на козлодерню запрягли. В качестве обеда. Восстанавливался он потом долго - бесплотным духом триста лет мотался, кости да мясо отращивал. А сбежать никак.

- Раз-два! - Камлает с бубном Гугнивец, орет шталмейстер, хрипит заклинания Брю.

А перед нашей бригадой дорога вырисовывается. Не простая, во всей своей красе - широкая. А в конце дороги той - трон Владыки и красное зарево. То ли от очей его мудрых и все понимающих, то ли от котлов в замке. Все пути ведут ко Владыке, все. Но попадаются изредка узкие тропки, которыми норовят нерадивые смертные куда-то в сторону увильнуть. Ускользнуть. Владыку нашего обмануть и законной доли лишить.

Свистит ветер, взметается дорожная пыль, что способна застить Луну, звезды и второе пришествие. Шипит недовольно пылевой демон, и дергается в трансе Гога - сегодня его очередь бригада к месту протаскивать.

Но вот затихает последнее слово мертвого языка, и исчезает жар и блеск алых очей Владыки, откатывается в далекую даль его замок, а мы, перешагивая через звезды и страны, приближаемся к цели. И, наконец, спустя миг, а может год, точно не скажу - дорога штука странная, оказываемся там, где надо. Рассеиваемся по местности, приглядываемся.

Похоже - так себе захолустье. Прикинув на пальцах, определяю - век то ли семнадцатый, то ли девятнадцатый. Закат средневековья, начало прогресса. Занятный альтернативный мирок на задворках Ойкумены.

Ловлю направление, кручу носом, устремляюсь вперед к цели - пока еще не ясной.

Наконец вижу широкий плац...

Мерно вышагивают трубачи, бьют барабанщики, маршируют солдаты. Паж в красном камзоле семенит за роскошной дамой, фрейлины щебечут в сторонке. Вижу министра и секретарей, вижу доблестных стражников и мелких воришек, в толпе снующих.

И, вот она - цель.

Затих Гугнивец, перестал трясти бубном, откамлался. И Две Отрыжки перестал бурчать волосатым брюхом, лишь водит носом, да щуритья.

Девушка. В роскошном бальном платье, Слепой Брю оживляется - все интересные детали - от красивых ножек до лебединой шейки закрыты складками ткани. С такими клиентами играть занятней всего.

Красивая, чистая. Почти. Легкая тень под глазами, отблеск мишуры, тайное желание быть первой. А еще в противовес- скромность и кротость. Настоящая Леди.

Но это пока - скромность и кротость.

Вот нависает над юной Леди Слепой Брю и начинает нашептывать. Сначала тихонько и невзначай, то пылью глаза запорошит, то видений нужных подкинет. Грезит, грезит юная Леди. А кто в возрасте юном и романтичном не мечтает, а?

И вижу я, как блестят у девушки глаза, как грезит она о прекрасном принце на коне белом, о замке, собственном троне, золоте, балах, всеобщем почете и любви...

Слепой Брю шепчет и шепчет, змеем-искусителем, а дорога - коврик красный под ногами милой девушки, извивается, да в нужном направлении для нас поворачивается.

Легкое задание, как есть легкое. Расплывается довольной лыбой шталмейстер, скребет корявыми пальцами по пузу Две Отрыжки, да и мне весело: чую светят нам всем премиальные раньше срока.

И тут, как это обычно бывает: происходит накладка.

Подходит рыцарь. Вернее - Рыцарь.

Шталмейстер Свищ сразу скуксился, и видом на незрелую грушу похожим стал.

А дорога, дорога под ногами Леди нашей ненаглядной - враз из широкого плаца в узенькую тропку превратилась.

И видит девушка - что не розы, да платья роскошные, золотом шитые ей предстоят, а возможно совсем-совсем иное. А еще Леди в глаза Рыцарю своему смотрит, и вроде как соглашается. Где-то там, в душе.