Раздолбай

Раздолбай

Я учился в институте по специальности «тепловые электрические станции». После четвертого курса проходил практику в небольшом провинциальном городке на ТЭЦ. Ничего необычного. Мало ли таких практикантов по всей стране. Вот и меня направили в турбинный цех. Так как такого лоботряса, как я, девать было некуда, меня пристроили работать дежурным слесарем по вахте к строгому серьезному начальнику смены Виктору Михайловичу. Этот большой бородатый мужчина, пятидесятилетнего возраста, был толстый и лысый, массой в 130 килограмм. Эти внушительные размеры вселяли страх и уважение. Работа была не пыльная. В мои обязанности входили ежечасные обходы насосного оборудования в турбинном отделении. Я наблюдал за работой насосов, следил за температурой в подшипниках и за их смазкой. Должен вовремя обнаруживать и устранять течи в сальниках, в задвижках, в арматуре и трубопроводах. Что нельзя было устранить без останова и вывода в ремонт, записывал в журнал дефектов и докладывал начальнику. Словом, работа была не сложная, и я быстро освоился.
В перерывах между обходами я быстро изучил оборудование и перечитал все инструкции. Было уже скучновато, и я, чтобы ночью не клонило ко сну, крошил кирпичи, расположенные кучкой после разбора какой-то стенки, - оттачивал тем самым мастерство удара ногой.

Однажды я так увлекся, что остановился только тогда, когда услышал свист, раздавшийся откуда-то сверху. Я остановился и поднял глаза. Наверху на десятой отметке, где размещался щит управления, стоял Виктор Михайлович. Он долго наблюдал за мной, пока не выдержал. Наши взгляды встретились, и он покрутил пальцем у своего виска.

«О, блин, - подумал я, - попался!» Но меня этот жест задел за живое.
Я поднялся на отметку и зашел на щит управления.

- Ну, ты и раздолбай! – без всякого зла, сказал Виктор Михайлович. – Я в твои годы, когда учился, облазил всё оборудование, даже, когда зашел спор, залез на дымовую трубу, чтобы уточнить – качается она или нет, - гордо добавил он и с усмешкой посмотрел на меня.
- Ну и как? – заинтересовано спросил я.
- Вот так! – не поняв вопроса, сказал важный Виктор Михайлович. – а ты баклуши бьешь, нет, чтобы с пользой время использовать. Учиться нужно! Нужно всем интересоваться! В твоей работе в будущем всё пригодится, знания никому ещё не помешали, - закончил начальник свою речь показательным менторским тоном.

Электрик и киповец, сидящие рядом, слушали и согласно кивали. Мне стало стыдно, и я вышел наружу в турбинный цех. Через полчаса пришел назад. Я радостный и довольный ввалился на щит управления и с гордой уверенностью всенародно доложил:
- А ни хрена она не качается! – Мой неожиданный громкий голос заставил всех вздрогнуть.
- Кто не качается? – не понял Виктор Михайлович и в его глазах застыл вопрос.
- Труба…, - уточнил я и окинул всех сидящих невинным взглядом.
- Какая труба? – опять не понял начальник, и все захихикали.

Наконец, до начальника дошло. Он внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю правду. Но я не моргнул и не отвёл взгляда.

- Да, врёшь ты! Как ты туда мог залезть, если лестница от земли на восемь метров обрезана, чтобы по ней никто из посторонних не карабкался! – убедительно сказал начальник. – Мало, что ты раздолбай, так ты ещё и болтун! – вынес вердикт начальник.

Все засмеялись и посмотрели на меня, соглашаясь с мнением начальника. Меня зацепило.

- Ладно! – сказал я. – Ставлю ящик водки, если не залезу на трубу туда и обратно. – и, чтобы быть убедительней, добавил. – И при этом, если на всё потрачу более 15 минут!

Мужики вытаращили глаза, перестали смеяться и с любопытством уже смотрели на Виктора Михайловича.

- А чё, Михалыч, соглашайся! – вдруг сказал электрик, облизывая сухие губы. – Глядишь, после вахты, выпьем за здоровье студента!
- Или за упокой! – ехидно добавил киповец.

Виктор Михайлович молчал и ходил желваками, усиленно думая о своем. Потом молча вышел и куда-то заспешил.

- Куда это он ломанулся? – не понял я.
- Пошел изучать обстановку на месте... Подождём, что скажет, - заметил электрик.

Начальник пришел минут через двадцать. Все в ожидании смотрели и молчали. Виктор Михайлович протиснулся к своему столу и уткнулся в оперативный журнал. На щите управления зависла тишина.

Не говоря ни слова, я вышел и спустился на нулевую отметку. Сделав обход, я подошел к куче кирпичей. Там постоял, подумал и вдруг понял, что мне нужно изучать оборудование, ведь знания ещё никому не помешали.