— Никуда Крис не уйдёт, — самоуверенно заявил мой муж. Он откинулся на спинку кресла и провел ладонью по тёмным волосам. При этом его голубые глаза блеснули огнем. Я замерла на входе на террасу, зачем-то спрятавшись за качелями. Платье цвета молодой зелени обмотало ноги. Туфельки на низком каблучке вросли в землю, а я не могла понять, почему я должна уйти?
Сегодня мы отмечали четырёхлетие нашего сына Мирона, и пока дети развлекались на пенной вечеринке, я выгадала момент побыть с мужем, но он, видимо, был занят.
— А если она все же узнает про твои похождения и твою рыжую? — усмехнувшись, уточнил наш друг семьи Данил.
Меня не было видно, но я прекрасно могла рассмотреть мужчин: Герман, который по случаю праздника сменил строгий костюм на светлые бежевые брюки и свободную льняную рубашку и Даня в джинсах и майке.
— И что? Никуда Крис не уйдёт. Не в свою ж деревню ей возвращаться. Тем более рыжая это экстрим и кайф, а моя Крис… — муж цокнул языком.
Мои пальцы похолодели. Я чуть не опрокинула на землю поднос с напитками и фруктами.
— Крис… она хранительница очага. Мать моего сына. И вообще это разное. Рыжая — это огонь. Она такое вытворяет в постели, что Крис никогда не сделает. И я ничего менять не собираюсь. Как говорится, хороший левак укрепляет брак…
Сердце пропустило удар. Губы дрогнули. А ладони стали влажными. Липкий пот выступил на спине.
Я сделала один шаг вглубь кустов цветущего жасмина и тяжело задышала.
Что говорил Герман?
О чем?
Что я никогда не сделаю?
От шока до меня со скрипом доходил смысл сказанных мужем слов.
— А как ты умудряешься не спалиться? — встал с кресла Даня и шагнул к окну. Полы террасы тихо скрипнули. Я совсем провалилась в кусты. Нервно сдавила побелевшими пальцами поднос и сквозь гул собственного сердца старалась расслышать, что ответит муж.
— Крис же домашняя девочка. Ей дела нет, сколько времени я провожу на работе… А рыжая… Она такая, что в любой момент, в любом месте готова, даже в туалете ресторана на обеде… — Герман протяжно свистнул. Послышался звон бокалов.
Я прикрыла глаза.
Нет.
Этого же не может быть. Герман…
Мы же любили друг друга, уважали. Мы так давно вместе, что я и подумать не могла…
Восемь лет брака.
Счастливые восемь лет, за которые мы оба росли, вставали на ноги, и Герман из маленькой конторы сделал целую компанию. Он был архитектором, а я когда-то давно реставратором.
Мы начинали вместе. Я пришла как наемный сотрудник, а потом…
А потом короткий роман, который обернулся свадьбой.
Несколько лет упорной работы. Герман с ног валился от усталости, когда все деньги вкладывались в бизнес, а я один кусок мяса умудрялась на неделю растянуть. Безденежье, и первый раз ничего не вышло. Мои бессонные ночи, когда я дописывала за студентами из строительного дипломы. Герман, который по утрам ездил разгружать фуры, а к полудню бежал на работу, чтобы хоть как-то исправить ситуацию.
Только потом через все это дерьмо у нас вышло, у нас получилось. Мы выбрались. Муж стремительно стал подниматься вверх, а я пошла в долгожданный декрет.
И все это разрушено, да?
— Крис тебя не простит, если узнает, — глубокомысленно заметил Данил и провел указательным пальцем по ободку бокала, а я вздрогнула при звуках своего имени.
— Крис ничего не узнает, Дань, — отмахнулся муж. — А даже если и так… Четыре года в декрете, она за все это время растеряла своих клиентов. Работы нет. Я денег не дам. Дома нет. Ей некуда идти…
Эти слова словно полоснули меня по горлу. В голове встала картинка удобной покорной жены, с буклями на голове, в розовом фартуке и готовящей пироги.
И это была я.
— Гер, — тихо сказал Даня. — У женщин есть одно чудовищное состояние. Когда им больно, они готовы разнести к чертям не только свою жизнь, жизнь любимого, но и себя разрушить. До основания. Они настолько безумные в своей ненависти, что готовы себя уничтожить. А теперь представь, что они способны сделать с изменником?
Я затряслась от этих слов. Потому что действительно была уничтожена. Уже ощущала всю боль в мертвой от признаний мужа душе.
— Дань, не нагнетай, — фыркнул муж. — Погоди, мне моя звонит. Да, Насть…
Я похолодела.
Любовницу он называл «моей».
— Я же говорил, что у сына день рождения, — хмыкнул Герман и прошёл вдоль террасы. — Нет. Я понимаю, что хочешь сегодня увидеться…
Сколько раз вот так Герман уезжал на работу, а сам был со своей любовницей? Сколько времени я такая дура? Сколько времени я ждала его? Сколько я ещё не знала?
Слёзы сдавили горло, и я, боясь вздохнуть, сделала шаг назад.
— Да, потом я везу семью на море. Настен, ну мы обсуждали, что я не могу остаться… — продолжал муж, а я все отступала назад. Ветки жасмина царапали лицо, а белые цветы опадали на землю. — Но я постараюсь что-нибудь придумать. Может тебя с собой возьму…
Последние слова мужа стали выстрелом в упор. Я потеряла равновесие, с подноса на землю упали бокалы. Звук был такой словно я об стену их разбила. Губы задрожали. Я не хотела, чтобы Герман видел меня. Смотрел на униженную и растоптанную.
Не хотела…
Он не должен узнать, что я в курсе.
— Эй, кто там, — спросил Даня, выглядывая из окна террасы. Я резко присела на корточки, а по ступенькам спустился муж.
Его взгляд скользил по кустам. Я кожей ощущала его прикосновения. Мое дыхание остановилось, и я судорожно старалась унять бешеное биение сердца. Герман сделал шаг вперёд. Склонил голову к плечу, словно рассматривая меня сквозь ветки жасмина.
Нет. Пожалуйста.
Если он узнает, если он поймёт…
Господи, что будет с сыном? На его празднике родители решили развестись.
Герман дотронулся до перил и снова шагнул вперёд.
Я зажмурилась.
Хоть бы не заметил. Хоть бы…
— Крис, это ты? Кристин?
#678 в Проза
#230 в Современная проза
#2109 в Любовные романы
#845 в Современный любовный роман
развод, властный герой с тяжёлым характером, общий ребенок
18+
Отредактировано: 26.03.2024