Развод. Все сжигаю дотла

«Куда приводит агония»

Тук

Тук

Тук

Глухое сердце бьется о ребра.

Кап

Кап

Кап

Дождь нагло постукивает по крыше. Раскрытое настежь окно. Сломанное окно.

Вдох

Выдох

Вдох

Дыши, твою мать!

Я пару раз моргаю, чтобы хотя бы немного прийти в себя, но ничего не получаются. Холодные ладони, подрагивающие пальцы…они изо всех сил вдавливаются в уши. Я хочу оглохнуть.

Господи, как я хочу оглохнуть…

Истерзанное сердце продолжает биться о ребра, а будто о разломанные, зубастые разрывы внутренностей. Души? Пожалуй, что так оно и есть. Каждый удар причиняет парализующую боль.

Мне страшно. Кажется, это называется так, но я не до конца понимаю...Ужас настолько плотно схватил меня в капкан, что я не могу…сосредоточиться. Только смотрю на раскрытое нараспашку окно. Сломанное окно.

Штора болтается, ведомая мощными порывами ветра, пока дождь нагло постукивает по крыше. Играет. Смеется? Похоже на то.

Острые лезвия стекол валяются на полу, отражая от себя слабый свет от внезапно ставшей такой тусклой люстры…чего бы не посмеяться? Мизансцена просто на высоте.

А у меня руки все липкие. В крови…от них пахнет железом, и я по-прежнему не могу пошевелиться.

Это какой-то бред! Сильно зажмуриваюсь, трясу головой. То, что случилось…то, что не должно было случиться! Беспардонно разрывает все разумное, что во мне еще осталось.

А осталось ли вообще хоть что-то?!

Я медленно опускаю ладони и смотрю на них так, будто меня кто-то огрел по башке огромной, железной дубиной. Ничего не понимаю.

Как это могло произойти?…

Сердце бьется быстрее. К горлу подкатывают рыдания, а губы трясутся. Горло сжимает сильнейший спазм, словно меня кто-то душит, но рядом никого же нет…

Уже нет…

Снова трясу головой. Из груди рвется стон боли, отчаяния. Стон всего того, что не могло, но случилось.

- Чего ты сидишь?! - орет противный, высокий голос, - ТЫ СЛЫШИШЬ?! ПОЧЕМУ ТЫ СИДИШЬ?! ВСТАВАЙ! СУКА! ВСТАВАЙ, ЭТО ВСЕ ТЫ ВИНОВАТА!!!

Кажется, я прекрасно знаю, кто это орет, но сейчас не получается сопоставить голос и образ в моей голове, который сидел там, как заноза, слишком долго…

А сейчас?

Я помню…отголосками, какими-то обиженными, быстро сменяющимися стоп-кадрами, что я очень сильно злилась. Сейчас уже нет. Во мне ничего не осталось, кроме вопроса: зачем? Для чего все это нужно было? Для. Чего.

Господи…

Как это могло произойти? С нами?

Моя жизнь всего полтора месяца назад была такой…волшебной. Каждый позавидовал бы моему личному раю, а теперь…все рухнуло. Вместо рая я будто посреди опаляющего инферно. Бесконечного, как пустыня, и вечного, как сама жизнь.

- Сука, вставай! - голос воет.

Меня жестко хватают за руку, но я сейчас, как кукла. Прокатываюсь по полу и падаю через мгновение.

Отпечатки пальцев жгут кожу. Их уже нет, но они продолжают палить во мне кислотные дыры.

Рваные края сачатся ядом…

А перед глазами языки пламени. Я закрываю их, роняя слезы на холодный пол, считаю до ста. Мне так хочется проснуться и понять, что все это просто какой-то максимально живой, ужасающий кошмар. Один из тех, от которых ты просыпаешься исключительно рывком, а потом долго не можешь заснуть. Смотришь в потолок и просто тупо боишься закрыть глаза!

Ногти вонзаются в плитку до боли.

Проснись!

Но я знаю, что это ни хрена не сон. Во сне, даже в самом кошмарном, не бывает так больно. И страшно так тоже не бывает. Чтобы тебя просто парализовало и ты, подобно бесхребетной амебе, валялась на полу и боялась пошевелиться.

Промозглый ветер кусает мои обнаженные бедра, и я жмурюсь со всех сил. Мне хочется сбежать куда угодно, чтобы быть где угодно, но не здесь…

Но я здесь. Это точка невозврата. Это конец. Рубикон пройден, назад пути нет. В эту точку приводит агония, боль и предательство, и из нее нет выхода.

Это просто конец. Дорога, вымощенная не благими намерениями, а чередой неправильных, резких решений, которые ты принимаешь…даже не осознавая до конца, а зачем ты их принимаешь? Кажется, когда-то в прошлом мне на глаза попалась одна цитата: „Перед лицом боли нет героев.“ По-моему, это сказал Джордж Оруэлл, но я точно не уверена, как и в том, какой сейчас день недели или даже месяц. Год. Просто эти слова возникают в голове, и я сейчас гораздо лучше их понимаю: когда тебе больно, ты не можешь быть благочестивым, светлым, добродушным человеком. Ты превращаешься в худшую версию себя, пока мечешься и не знаешь, куда деть то, что осталось от твоей души. Чтобы и ее не потратить, сберечь, не разорвать на части...

Но это все очередные иллюзии. В попытках спрятать что-то от своего сердца, кусаясь и принимая те самые решения, ты приходишь сюда. В момент, когда нет никого на свете, кто ненавидел бы тебя больше, чем ты сам себя ненавидишь...

А я ненавижу…

- Они…господи, они не шевелятся! - выдыхает ломаный, разбитый голос, - Они…господи!

Рыдания срываются в пустоту.

Во мне нет сил, и я не знаю как…у меня получается подняться. Ладони обжигает холод, ноги не держат, но я встаю. Трясет дико…сбитым шагом добираюсь до окна и выглядываю на улицу.

Снег с дождем продолжает лупить по крыше, а теперь еще и по мне. Жестко и грубо. Прямо по саднящей от слез коже. Безжалостно...

Но это сейчас неважно…

Я смотрю на два тела, которые лежат под разбитым вдребезги окном. У одного неестественно вывернута нога, второй лежит лицом вниз. Серый снег, сбитый в ледяные холмики с острыми углами, окрашен темными пятнами.

Они действительно не шевелятся…

- Господи… - выдыхает голос, - Господи, нет…нет! Этого…нет, этого не может…

Всхлип ломает и без того сбитую речь, но я понимаю. Этого не может быть, и этого не должно было случиться, но оно случилось. Двое мужчин лежат под окнами снятого коттеджа. Одного из них я люблю безумно и безумно ненавижу. Ко второму я…