Развод. Я ухожу из твоей жизни

Глава 3

Настя

Во время стрессовой ситуации, опасной для жизни человека, организм активирует механизмы, которые нацелены на одно — защитить. Еще этот феномен называют «бей или беги».

Вот я и сбежала. Позорно? Плевать.

Ледяной воздух с речки отрезвляет.

На мне тонкая куртка, которая не предназначена для долгих прогулок по парку. Я рассчитывала на то, что буду передвигаться по улице перебежками — между машиной, школой и офисом.

Уши ледяные, зубы выстукивают чечетку, голова гудит. Нос, по ощущениям, вот-вот отмерзнет.

Натягиваю рукава куртки на окоченевшие пальцы.

Надо бы уйти, сесть в машину и включить подогрев или вызвать такси и поехать домой, но я упорно сижу на холодных деревяшках сломанной лавочки. Потому что только так я не плачу.

Я чувствую, как мне холодно, но не чувствую боли. Она будто бы тоже подмерзла, покрылась ледяной коркой.

Неожиданно мне на шею ложится шарф.

Я смотрю на крупную вязку и перебираю петли пальцами, поворачиваю голову и только сейчас окончательно прихожу в себя.

Арсений сидит рядом, шмыгает носом. Он одет гораздо теплее меня, потому что добирался в школу этим утром своим ходом, но тем не менее тоже замерз.

А еще он отдал мне свой шарф.

Мы смотрим на рябь на водной глади, которая образовывается от потоков ветра, молчим. Людей вокруг практически нет. Где-то вдали мужчина выгуливает пса, а больше дураков гулять в такую непогоду не находится.

— Ты знал, Сень? — спрашиваю мягко, хотя заранее предполагаю, каким будет ответ на вопрос.

Арсений шмыгает носом и достает из кармана куртки телефон, протягивает мне.

Там фото, на котором машина Гриши. Муж сидит за рулем, а на нем повисла Аврора. Самого поцелуя не видно, но он подразумевается.

— Зачем ты сфотографировал их? — спрашиваю Сеню.

Тот пожимает плечами.

— Не знаю, Насть. Принято сейчас так. Сначала снимаешь, а потом уже думаешь.

У Арсения звонит телефон. На экране написано «Папа». Скидывает. Тут же прилетает сообщение от этого же абонента. Не читает.

— Отцу показывал? — киваю на телефон.

— Нет, но спрашивал.

— М-м, — вот и весь мой ответ.

Я не хочу знать, что там за ответ был. А может, просто боюсь узнать правду и снова сбегаю, да.

— Он сказал, что это было ошибкой, — говорит Арсений.

— Мне плевать.

Мы оба знаем, что это неправда.

— Она вернулась месяц назад. Активизировалась. Я пару раз с ней в парке погулял, а потом увидел отца и ее вместе, — это он явно про свою мать. — Папа переживал и сказал, что больше такого не повторится. А еще, что он любит тебя и не хочет терять.

Гриша за последние две недели и вправду несколько отстранился. Закрылся. Но я подумала, что это связано с важным проектом, который он выиграл в тендере. Старалась не трогать мужа лишний раз, чтобы не нервировать.

А оно вот как получается.

— Ты теперь уйдешь от папы? — голос у Арсения срывается.

— Понимаешь, я не знаю. Я ничего не знаю, — отвечаю на выдохе. — Все сложно. Я пока не могу прийти в себя.

Кивает, принимая мои слова.

— Поехали домой, Насть? — спрашивает он и давит на жалость: — Я замерз.

— Конечно, Сень. Поехали, — отзываюсь хрипло.

Я не хочу садиться за руль, да и вообще возвращаться к офису Гриши, так что вызываю такси до дома.

Когда мы приезжаем к дому, я сразу подмечаю, что машины мужа тут нет.

— Папа думает, что ты вернешься в офис. Ты же там машину оставила, — говорит Арсений, когда видит, как я осматриваю подъездную дорожку.

Когда мы входим в дом, я говорю:

— Пообедаешь сам? Мне нужно побыть одной, — парень кивает, а я ухожу к себе.

Вернее, в нашу с мужем спальню.

Снимаю куртку и бросаю ее на пол, заползаю под одеяло. От холода трясет. А еще от боли. Внутри все скручивается в жгуты, и я, оставшись наедине с собой, выпускаю эту боль, плачу.

Разрешаю себе быть слабой. Развалиной, опухшей от слез. Вою в подушку и сама не замечаю, как проваливаюсь в темноту.

И там, в этой темноте, мне чудятся родные и теплые объятия.