Рецепт горького счастья

Глава 9.

Без тебя мне не нужны вечеринки.
Ты — моя десятая попытка,
Но на этот раз удачная —
Ты целуешь меня смачно-смачно.

Ты как снег свалился на голову,
Появился без всякого повода.
Сидим в тонированной тачке,
Ты целуешь меня смачно-смачно.

Я распускаю волосы —
Ты распускаешь руки
Нету никакой гордости —
Любовь так близорука…

(Эльвира Т)

Колетт некогда было думать об Эго, потому что всё её свободное время занимали дети. Однако она всякий раз возвращалась мыслями на несколько дней назад и прокручивала в голове все возможные варианты развития событий, если бы Эго не обнаружил её под столом. Что было бы? Удалось бы Байо дожать свою линию с подставным убийством и залежами руды под домом матери Антуана? Или бы всё закончилось тем, что Эго бы просто встал и ушёл? Франсуа Байо ходил мрачнее тучи и даже не разговаривал с ней. Колетт не лезла к нему, но в глубине души была жутко обижена — она-то чем провинилась?

Выходные встречали на удивление солнечной погодой и даже скачком температуры. В конце осени во Франции — это большое дело.

— Франс, можно? — Колетт заглянула в кабинет. Байо спал полусидя на диванчике с бокалом в руке. Он стал частенько прикладываться к спиртному, оправдывая себя тем, что работа выматывает. Но Колетт-то знала — ему нельзя. Он же предрасположен к алкоголизму по материнской линии. — Дети тебя ждут. Я их покормила. Если хочешь, то каша там ещё осталась — поешь. Мне нужно отлучиться. Ты не против?

— Колли, — мужчина потянулся и продрал покрасневшие глаза. — Давай не так быстро. Я не успеваю за ходом твоих мыслей…

— Я говорю, что мне нужно в город. А с детьми пора бы и тебе посидеть.

— Нет, Колли! — Байо сразу сел и поморщился — спину скрутило. — Мне сейчас не до них. Правда. Поверь. Дел по горло.

— Франс, это же твои дети, а не мои. — Колетт казалось, что они в последнее время говорят на разных языках. — Извини меня, но… я не работаю у тебя официальной няней. И не собираюсь.

— Тогда сбагри их шоферу, — Байо с сожалением покосился в пустой бокал. — У меня нет времени. Будет — обязательно посижу с этими спиногрызами.

— Франс, что происходит?

— Ничего, — сказал мужчина, даже не поднимая глаз. — Всё отлично.

— Ничего себе «отлично»! Ты же спиваешься!

— Ты можешь не повышать голос? — схватился за голову Байо.

— А что? — Колетт передразнила его. — Похмелье мучает?

Байо поставил бокал на журнальный столик и зарылся головой в декоративную подушку на подлокотнике.

— Франс, ты мне не нравишься. Посмотри, в кого ты превращаться начал? Ты ведь хотел что-то проверить, — напомнила Тату. — Ты хотел что-то узнать и рассказать мне, в чём там дело, помнишь?

— Ничего хорошего я не выяснил, Колли. Ситуация самая дерьмовая. И я не настроен сейчас перемывать кости Антони. И пустого в порожнее переливать — тоже.

— Я могу помочь?

— Чем? — горько усмехнулся Байо, поднимая взлохмаченную голову. — Добрым словом?

— Хотя бы, — пожала плечами Тату. — На себя тебе плевать — о детях думай. Ты хоть связывался с Элоизой? Что у неё? Серьёзная болезнь?

— Она отказывается говорить. Только и слышу, что всё скоро изменится.

— Значит, не просто так она это повторяет!

— Колли, ты у нас, конечно, специалист в женской психологии, но я, зная Элоизу, могу предположить, что она опять на курорте каком-нибудь, и придумывает себе болезни, чтоб я больше денег высылал.

— Франс! — Колетт была в негодовании. — Она же сказала, что находится в клинике! А ты ведёшь себя так, словно она тебе чужая!

— Мы и не были родными, Колли, — печально вздохнул Байо. — Иногда я очень жалею, что не встретил тебя раньше, чем её.

— Так, — Колетт качнула головой. — Хватит. Я даже обсуждать это не собираюсь. И если ты вдруг питаешь какие-то надежды на романтику, то забудь. Раз и навсегда. Мы — друзья. И точка.

— Почему ты отказываешься даже мысль об этом допустить?

— Потому что! — Колетт сразу нахмурилась. — Я не чувствую к тебе ничего, что могло бы называться любовью или даже влюбленностью!

— Кому это в наше время мешает?

— Франс, честное слово, бесполезный разговор.

— Ты куда хоть собралась-то?

— Да вот решила навестить старых знакомых, — соврала Колетт.

— Такие визиты заканчиваются неприятностями, Колли. Вспомни-ка Эго.

— Не поверишь — и хочу забыть, не получается.

— Вы так и не поговорили? — Франсуа почесал затылок и зевнул.

— Хлопок двери, которым он попрощался, до сих пор в ушах стоит, — ответила Колетт, тоже потянувшись, и пощупав свою вылезшую шишку. — Меня больше волнует, что ты ему, в конечном счёте, наболтал?

— А что я мог наболтать? — развёл руками Франсуа. — Я изо всех сил пытался спасти твою репутацию, поварёшка. И мне почти удалось его убедить в том, что ты не станешь с кем попало обсуждать его личную трагедию и не записывала все наши переговоры на диктофон, чтоб слить местным журналистам.

— А не надо было доводить до такого…

— А кто, позволь тебя спросить, довёл?! — перебил её Байо. — Разве я?

— Я же хотела, как лучше!