Речная дива

Речная дива

Речная дива

— Упаси вас бог пойти за полночь на реку! — дед Матвей наставил корявый палец на жениха, — Особливо тебя.

— Потому что я первый парень на деревне? — усмехнулся Серега и подмигнул своей невесте. Галка, не желая обижать деда, спрятала улыбку под краем фаты.

— Потому что речные девки у нас злые! — отрезал дед.

— Расскажите, Матвей Игоревич! — Галкин умильный взгляд мог смягчить любого, и старик, опрокинув очередную рюмашку за здоровье молодых, сказал:

— Твари эти сами по себе страшенные, как моя Клавка, да и норовом не добрее. Но, ежели б женка моя могла, как те девки речные, миловидный лик принимать по надобности, то цены б ей не было! — Дед Матвей мечтательно дернул небритым кадыком, — Придет парень, или молодой мужик на реку ночью, они тут как тут — накинут на себя облик красоты неземной да и сцапают.

— И чё? Залюбят до смерти? — Серега пьяно икнул и прихлопнул комара на лбу.

— Аккурат залюбят, — дед снова опрокинул рюмку, спрятал бугристый нос в пучок ароматного укропа, — но не до смерти! Зацапают, в душу вопьются и будут, как козла на веревочке водить, станет мужик по их прихоти на реку бегать, жизненную силу свою отдавать по капельке. А прежние любови позабудет, ни жена ни полюбовница не в радость станут.

— Нам полюбовница ни к чему,  — Серега подмигнул невесте, — И бабы речные тоже.

— Вот и правильно, что боишься, — поддакнул дед, —Я и говорю: не ходите ночью на реку.

— Чё? — Серёга поднялся и его мотнуло. Чтоб не упасть, он уцепился за край стола, — Я ничё не боюсь, у меня разряд по боксу!

Он обвел мутным взглядом гостей: одни спали уронив головы на руки, другие, наоборот, требовали веселья, несмотря на глубокую ночь. Все свои, родные и знакомые. Серега и сам родом из деревни, ребенком в город с родителями уехал. Но каждое лето тут. Вот и свадьбу тут решил отпраздновать. Столы на улице, погода прекрасная, раздолье - всех односельчан пригласил.

Но хорошо, что среди гостей нет Людмилы. Видеть на собственной свадьбе ту, которая принародно его отшила, Серёге было бы невыносимо. Учитывая сладко щемящие воспоминания юности.

Демонстрируя недюжинную силу, Серега опрокинул стол. Перешагнул упавшие на траву кружочки помидоров, пучки салата, жирно блестевшую селедочную спину и направился в сторону берега.

У самой реки подорвался на коровьей мине, выругался и, раздвинув стебли осоки, сунул лаковый ботинок в воду. Потревоженная лунная дорожка распалась бликами, примолкли громогласные лягушки и только шорох камышей нарушал тишину. Серега насторожился — в камышах кто-то был. По-собачьи отряхнув ногу, он двинулся на звук.

Возле самой воды сидела тварь: бурые колени возле ушей, тонкие перепончатые руки, тина вместо волос. Вскинула на Серегу выпученные белёсые глаза и осклабилась. Мужик отшатнулся, испуганно сморгнул:

— Что за…?!

На берегу прикрывалась махровым полотенцем девушка.   

— Пардон, померещилось, — Серега изумленно вытаращился, — Людмила?!

Это была она — Людка, Лю. Его первая боль, его первая любовь, его первая.  Она отбросила полотенце, выставляя напоказ манящие округлости, и засмеялась серебристо. Совсем не так, как когда-то смеялась Лю. Серега хорошо помнил низкий с хрипотцой голос. Но ему уже было все равно. Он упал на колени, протянул дрожащие руки и замер в предвкушении.

***

— Ну вот, дед Матвей, все в порядке, — воскликнула Галка, освобождая местечко возле себя вернувшемуся жениху.

— Ага, — старик заглянул в пустые Серегины глаза, — И вправду, все в порядке. Пойду я. Клавдия заждалась поди.

Он покинул еще не утихшую свадьбу. Доплелся до своей избы, распахнул дверь и устало опустился на лавку. Жена сидела на кровати, закутавшись в старый шерстяной платок.

— Клавочка, — дед подался к ней, во взоре загорелась искра, — Я все сделал, как ты велела. Лишь бы заслужить твою благодарность.

Жена выпростала из-под платка тонкую перепончатую руку и вскинула выпученные белесые глаза.

— Отправил на реку к сестрице твоей самого гарного парня во всей округе. Она будет довольна. — Дрожащими пальцами Матвей расстегнул тугую верхнюю пуговицу, облегченно выдохнул, — Клавочка, будь лапочкой, потешь и ты меня на старости лет.

Через мгновение на кровати сидела, прикрывая шерстяным платком манящие прелести, молодая девица неземной красоты. В избе зазвенел серебристый смех, за окном ему вторили лягушки.